Гревилл особым образом свистнул. Лира моментально примчалась обратно и легла на траву рядом с Фрэнни.
– Что, уже пора уходить? Я еще не хочу, – захныкала Фрэнни, когда Гревилл подошел к ней.
– Скоро стемнеет, – ответил он, не собираясь потакать ребенку, и прицепил поводок к ошейнику Лиры. – Пойдем. – Гревилл властно протянул руку Фрэнни. Та неохотно взяла его за руку, но протестовать не стала.
По дороге домой девочка, как всегда, весело щебетала. Гревилл очень быстро сообразил, что ей можно и не отвечать – Фрэнни продолжала болтать, забрасывая его вопросами, на которые, похоже, и не ждала ответов, так что он мог погрузиться в собственные мысли.
Васкес наблюдал за Фрэнни не случайно.
Глава 18
Аурелия вернулась домой как раз перед тем, как пришел Гревилл с Фрэнни и Лирой.
– О, вот вы где! Дейзи сказала, вы пошли в парк. – Аурелия выглядела удивленной. Бросив на Гревилла вопросительный взгляд, она наклонилась, чтобы поцеловать дочь.
– Ты говорила, что отведешь меня в парк с Лирой! – обиженно заявила Фрэнни.
Аурелия нахмурилась.
– Не сегодня, милая моя. Я сказала, что мы пойдем туда завтра.
– Ну, мне бы хотелось, чтобы ты выражалась яснее, – заметил Гревилл, отстегивая собачий поводок. – Тогда я избежал бы сцены, которую сегодня наблюдал.
Аурелия озадаченно посмотрела на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Поговорим об этом позже, – ответил Гревилл, поворачивая в сторону гостиной.
– Пойдем наверх к Дейзи. – Аурелия взяла Фрэнни за руку. – Заодно расскажешь мне, что ты тут устроила.
Через полчаса, выслушав полный отчет от Дейзи, Аурелия спустилась вниз. Гревилла она нашла в гостиной. Тот пил мадеру и читал «Газетт».
– Прошу прощения, что ты оказался втянутым в один из припадков Фрэнни, – сказала она, наливая себе херес. – Мне кажется, она уже перерастает их, но время от времени такое все же случается. У тебя большой опыт?
– На самом деле вообще никакого. Аурелия удивленно склонила голову набок.
– Значит, это у тебя от природы. – Она помолчала и, не услышав ответа, продолжила: – Разумеется, ты был единственным ребенком в семье.
– Да, – коротко согласился он. Аурелия настойчиво продолжала:
– Иногда я беспокоюсь из-за того, что Фрэнни – единственный ребенок. Тебе хотелось бы иметь братьев или сестер?
Гревилл пожал плечами.
– Понятия не имею. У меня, их не было, и мне кажется, что я вообще никогда об этом не задумывался.
– Расскажи мне о своей матери, – потребовала она. Ты очень мало говоришь о ней.
– Не о чем говорить, – коротко ответил Гревилл, не отрывая взгляда от «Газетт».
Однако Аурелия не сомневалась, что он не читает.
– Она болела?
– Так говорили. – Глаза по-прежнему смотрели на газетные строчки.
– Говорили? Ты имеешь в виду – твой отец? Гревилл так резко отложил газету, что смял листы. Он заговорил, откровенно обдумывая каждое слово, лицо его было замкнутым, глаза ледяными:
– Начиная лет с двух, я видел свою мать в общей сложности пять или шесть раз. Она жила в отдельном крыле дома со своей прислугой и не проявляла ко мне абсолютно никакого интереса, и, насколько я могу понять, к отцу – еще меньше. Его никогда не было дома, и я смутно помню, как мне сообщили о его смерти как о чем-то мимолетном. Этого достаточно, чтобы удовлетворить твое любопытство, Аурелия?
Она вспыхнула.
– Я не любопытничала. Мы живем вместе, мы разговаривали о детях, и вопрос о твоем детстве был совершенно естественным. Мне жаль, что оно оказалось таким несчастным и одиноким. Может быть, это объясняет… – Она замолчала и закусила губу.
– Объясняет что? – спросил он очень мягко. Аурелия вздохнула.
– Ну, полагаю, твою отстраненность и отсутствие эмоций. Гревилл, для человека ненормально вот так, полностью отстраниться от всех уз, существовать в таком эмоциональном вакууме.
Гревилл пристально посмотрел на нее.
– Ты пытаешься мне сказать, что находишь это ненормальным? – негромко спросил он.
Аурелия взглянула на него со смешанным чувством раздражения, досады и разочарования.
– Ты не услышал того, что я сказала, Гревилл. Я не говорю о том, что не могу быть партнером для тебя в этом нашем лондонском предприятии. Я говорю о том, кто я такая, о том, что пытаюсь понять, кто ты такой. Для меня имеет значение, кто ты есть и почему ты стал таким, какой есть.
Она резко поднялась.
– Наш разговор нелеп – ты совсем не понимаешь, в чем суть. Мне нужно переодеться к обеду. – Она быстро вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Аурелия лежала в медной ванне перед камином в своей спальне, а Эстер поливала ароматизированной лимонной водой ее только что вымытые волосы. Аурелия чувствовала себя не в своей тарелке, ей было тоскливо, и даже при мысли о музыкальном вечере, на который пригласили отличного скрипача, бодрости не прибавлялось. Разумеется, ее отсутствие сразу заметят, и уже утром Корнелия начнет барабанить в дверь, но она придумает какую-нибудь отговорку.
– Я возьму поднос с обедом в свою гостиную, Эстер, – сказала Аурелия, отжимая длинные светлые локоны. – Подай мне полотенце и можешь идти ужинать. Я и сама справлюсь.
Открылась дверь, соединяющая ее комнату со спальней Гревилла, и на пороге показался муж.
– Венера, поднимающаяся из волн, – заметил он, быстро входя в комнату. – Позволь мне. – Вытащил полотенце из ее рук и начал, улыбаясь, энергично вытирать Аурелию.
В обычной ситуации это послужило бы прелюдией к небольшой любовной игре, но сегодня, к собственному удивлению и досаде, Аурелия не испытала ни малейшего желания.
– Извини, Гревилл, но сегодня я, похоже, не в настроении, – вздохнула она, забрала у него полотенце, обмоталась им и вышла из ванны.
Гревилл шагнул в сторону, задумчиво глядя на нее.
– Я не собирался навязываться тебе.
– Конечно, не собирался. – Она взяла второе полотенце, поменьше, и замотала его тюрбаном на голове. – Но я почему-то чувствую себя уставшей, мне тоскливо и вообще не по себе, так что занятия любовью – последнее, чего бы мне сегодня хотелось. Гревилл нахмурился.
– Разумеется, имеешь полное право. Есть какая-то причина для такого состояния?
Аурелия пожала плечами:
– Во всяком случае, мне она неизвестна. Гревилл сдвинул брови еще сильнее.
– Моя дорогая, я думаю, ты говоришь мне неправду. Это как-то связано с нашим довольно неприятным разговором, так?
– Может быть. – Аурелия потянулась за халатом, уронила полотенце и быстро надела халат.
Потом решительным жестом завязала поясок и стянула полотенце с головы.
– Гревилл, давай просто оставим это. – Аурелия села перед зеркалом и взяла щетку для волос.
– Не думаю, что это хорошая мысль. – Он забрал у нее щетку. – Позволь мне сделать хотя бы это. Обещаю, это никакая не прелюдия, просто я очень люблю расчесывать тебе волосы.
Аурелия не стала возражать, и он начал водить щеткой по каскаду все еще влажных светлых волос. Ощущение было приятным и успокаивающим. Аурелия закрыла глаза и опустила голову, а размеренные движения щетки ласкали ее кожу.
– Ну, – произнес через минуту Гревилл, нарушив блаженную тишину, – так что в моих ответах так сильно тебя расстроило?
