— Сначала скажи матери то, о чем мы договорились. Она не велела тебе здесь задерживаться, и к тому же новость слишком важна, чтобы надолго ее откладывать.
— Я обещала сообщить немедленно, как только ты попросишь моей руки.
— Тогда не стоит держать миссис Делакруа в неведении, — вкрадчиво произнес Люсьен.
— А можно сказать Лекс, что я за тебя не выйду?
— Даже нужно. И не поскупись на эпитеты, когда речь зайдет о Роберте. Пообещай, что вы будете счастливейшей парой на свете. Но сначала скажи своей матери то же самое о нас с тобой.
— А это все не трюк с твоей стороны? — вдруг подозрительно спросила Роза.
— По-твоему, это похоже на трюк с целью увлечь тебя к венцу?
— Пожалуй, нет, и слава Богу.
После короткого раздумья Люсьен решил, что лучше будет, если он сам преподнесет тетке вожделенную новость: Роза могла смешаться и оплошать. Рука об руку они поднялись в комнату Фионы, где та проводила время, свободное от сплетен и интриг.
— Тетушка, мы пришли сообщить вам важную новость!
— Да, дорогие мои? Что же это за новость?
Она осведомилась об этом с видом такого безмерного превосходства, что Люсьену едва удалось сохранить хладнокровие.
— Мы решили, что каждый из нас только выиграет от брака. «Но не друг с другом», — добавил он про себя, так как не хотел идти на прямую ложь, которую потом можно будет обратить против него.
— Отменная, отменная новость! Иди и поцелуй мамочку, дочка!
Роза повиновалась с несколько неуверенной улыбкой, и Люсьен отметил, что ей недостает артистических способностей. Какое счастье, что он решил взяться за дело сам!
— Дорогой Люсьен! — многозначительно произнесла Фиона, протягивая руку.
Потребовалось титаническое усилие воли, чтобы приложиться к этой руке без гримасы отвращения. Впрочем, Люсьен готов был заглянуть в лицо Горгоне Медузе, лишь бы это помогло ему в достижении цели.
— Мне не терпится поставить в известность весь свет! — провозгласила Фиона с отвратительными нотками торжества в голосе.
Без сомнения, она хотела поскорее сделать помолвку явной, чтобы отрезать племяннику путь к отступлению. Эта женщина понятия не имела, как мало его заботит мнение света.
— Чему мы охотно поспособствуем, — сказал Люсьен, — и причем прямо здесь, Балфур-Хаусе. Я назначу на среду ужин специально для этого.
— Давайте никого не извещать заранее, и тогда сюрприз удастся на славу! — Роза захлопала в ладоши. — Люсьен, а принц Георг приедет, если ты его пригласишь?
— Принц Георг! — ахнула Фиона, немедленно забыв обо всем остальном.
Мнение Люсьена об артистических способностях Розы тут же значительно поднялось. Ей просто недоставало опыта.
— Да, если приглашение будет исходить лично от меня, он непременно приедет.
— Но я все-таки сообщу самым близким своим подругам… — Фиона просительно посмотрела на племянника.
— И они тут же перескажут новость всем и каждому. Впрочем, дело ваше. — Люсьен с показным спокойствием пожал плечами.
— Ах нет, так не годится! Я хочу непременно всех удивить! — захныкала Роза. — Мама, ты вечно все испортишь!
— Это я-то! А кто сделал тебя леди Килкерн? Может быть, мисс Галлант, которой ты пела дифирамбы?
— Нет, но…
— Виконт Белтон, конечно, огорчится. Ничего страшного, невелика птица. Надеюсь, ты не жалеешь, что он исчез с твоего горизонта?
— Ну, вы тут поболтайте, а у меня в связи с помолвкой уйма дел. — Люсьен стал медленно отступать к двери.
Фионе, как и следовало ожидать, было не до него, и она милостиво позволила ему ускользнуть. Распорядившись оседлать лошадь, он спустился в холл, где предупредил Уимбла, что уезжает и, возможно, вернется поздно.
— Будут какие-нибудь распоряжения на время вашего отсутствия, милорд?
— Если миссис Делакруа отправится с визитами, покажите мисс Делакруа мои коллекционные вина, чтобы она не скучала. Да не забудьте следить за сохранностью самих вин.
— Можете быть спокойны, милорд, они не покинут отведенного для них места.
— Я вполне полагаюсь на вас, Уимбл.
Появился Винсент с вороным жеребцом. Фауста Люсьен предпочитал всем другим своим верховым лошадям. Вскочив в седло, он вопреки обыкновению не сказал, куда направляется, так как не хотел посвящать Александру в свой план.
На Ганновер-сквер он спешился перед элегантным особняком и с удивлением понял, что нервничает. Он тревожился не за себя, а за Александру, зная, что один неверный шаг с его стороны еще больше испортит ей жизнь и что она никогда ему этого не простит.
Медный молоток звонко ударил в дверь, и она немедленно отворилась. Седовласый дворецкий изумленно поднял брови, прежде чем придать своей физиономии выражение полного бесстрастия.
— Милорд?
— Люсьен Балфур, граф Килкерн. Я желаю переговорить с его светлостью.
— Извольте подождать в гостиной, я сейчас справлюсь.
— Передайте, что я настаиваю.
— Хорошо, милорд.
Прошел всего час с тех пор, как Люсьен простился с Александрой, а ему уже не терпелось снова ее увидеть. Никогда прежде он не испытывал такой властной потребности видеть женщину как можно чаще, это было ново и несказанно изумляло его. Он называл это тяготением, чтобы не путать с любовью, которая всегда казалась ему чем-то вроде удава, чьи кольца душат, но глубоко в сердце знал, что это и есть сама любовь.
При виде герцога Монмута Люсьен поднялся. Присутствие этого высокого, костистого человека могло бы подавлять, если бы с годами он не исхудал и не сгорбился. В молодости герцог слыл грубияном и задирой, и, как видно, никто не поставил его в известность, что новый его облик являет собой лишь пародию на прежнего забияку. Трепет Александры перед ним, должно быть, отчасти объяснялся тем, что она давно не видала своего дядю.
— Заранее предупреждаю, что не открою двери своего дома ни для нее, ни для ублюдка, которым вы ее наградили! — прорычал он с порога.
— Добрый день, ваша светлость, — с изысканной вежливостью раскланялся Люсьен и взглядом указал на того, кто жался в тени герцога Монмута. — Я думал, вы поймете, что разговор будет конфиденциальным.
— Скажите спасибо, что вас вообще допустили сюда, Килкерн! — подал голос Вирджил Реттинг, расхрабрившись в присутствии отца.
— Простите, с кем имею честь? Ах, лорд Реттинг! — Люсьен произнес эти слова с ледяной вежливостью — изысканные манеры имели свои преимущества.
— Что вам угодно, Килкерн? — Герцог чуть сбавил тон. — Надеюсь, вы явились не для того, чтобы подкупить меня или шантажировать. Эта женщина ничего не получит, с вашей поддержкой или без, и я не желаю иметь с ней ничего общего!
Люсьен уселся, положил ногу на ногу и изящно смахнул колена воображаемую пылинку.
— Я еще ничего не просил, ваша светлость, кроме нескольких минут вашего безусловно драгоценного времени.
— Для нас не секрет, к чему вы ведете, потому что мы хорошо знаем вас! — вспылил Вирджил.
— Знаете, да только не все. — Люсьен вперил взгляд в черные, как маслины, глаза герцога. — Милорд,
