Пиетт понапрасну развлекал себя дурацкими мыслями, его размышления все равно сводились к нелогичной связке фактов. События двухнедельной давности пока что не принесли ему никаких реальных неприятностей. Разве только Оззель стал пыхтеть и раздражаться больше обычного. Может, он что-то подозревает? Что, если по поводу странного происшествия в каюте адмирала уже начато служебное расследование?
Всему комсоставу приказано собраться на мостике флагмана. Альянс только что совершил террористический акт на орбитальной станции...
... Пиетт был капитаном корабля и поэтому единственным человеком из высшего офицерского состава, который был вынужден все время приема в честь нового Командующего находиться на «Экзекъюторе». Приказ есть приказ, да ему совершенно и не хотелось три часа слушать хвалебные оды в честь Императора, Вейдера и иже с ними. Он о чем-то беседовал с дежурным в техническом центре управления кораблем, когда после извещения о теракте на верфях ему приказали срочно явиться на капитанский мостик.
Вероятно, сыграло роль то, что он не видел серьезных последствий взрыва, не видел, как погибали люди, не только военные, но и штатские, наподобие обслуживающего персонала и многочисленных техников. Зато Пиетт знал, как его коллеги способны строить суждения из ничего, и какое множество усилий прикладывала имперская пропаганда для отождествления Альянса с терроризмом. Все это вместе и дало результат – пребывая в скептическом настроении, капитан флагмана быстро поднялся на лифте до следующего уровня, где располагались апартаменты командования. И вдруг остановился. Один из адъютантов Оззеля, получивший сигнал о теракте циркулярным сообщением, видимо, решил, что речь идет об «Экзекъюторе» (и где они только набирают таких болванов в Имперскую академию?) и ринулся искать спасения в доках, явно забыв набрать код на замке кабинета своего начальника. Пиетт не знал, верит ли он в сверхъестественную Силу или высший разум, но мгновенно понял, что галактические светила в данный момент явно на его стороне, даруя ему тот самый счастливый шанс, который, по словам Мон, дается разведчику раз в жизни. И, несмотря на то, что первая леди Альянса имела о разведке весьма теоретическое представление, теперь, посмотрев на часы и хладнокровно оценив ситуацию, он более не сомневался в ее правоте. Если бы он по какой-то причине воспользовался грузовым лифтом, то еще нескоро добрался бы до мостика. Значит, у него есть алиби как минимум на шесть с половиной минут. А это много. Ну, или почти много. Капитан осторожно вошел внутрь небольшого коридора и отключил камеру слежения.
Прошло две минуты, пока он оглядывался, сам не понимая, что он здесь ищет ...
... Оззель уже вторую неделю переезжал на «Экзекъютор», делая жизнь адъютантов невыносимой сверхсекретностью этого предприятия.
Множество папок и четыре сейфа. А что там в конференц-зале справа? Еще какие-то шкафы?
В коридоре что-то скрипнуло. Офицер поежился, только сейчас заметив, что начисто забыл опустить дверную панель. Справа от панели находился консоль сигнализации, с нервно перемигивающимися желтыми лампочками. Пиетт активировал систему, и лампочки «успокоились», а перед ним зажглась сеть из едва заметных зеленых лучей. Не приведи Сила, чтобы в управлении безопасности догадались о распахнутом настежь кабинете Оззеля...
Он вернулся к адмиральским сейфам, даже боясь ненароком взглянуть на часы. Раз уж он оказался здесь, надо было рискнуть. Делать или не делать.
Пиетт вынул из кармана небольшое приспособление в форме изящного брелка, и, включив микрокомпьютер электронных «отмычек», выбрал сейф слева от стола Оззеля.
- С-ситх!
Еще немного, и он бы украсил этот уродливый железный ящик отпечатками пальцев. Пиетт вновь поблагодарил судьбу. Если бы он шел не из техцентра, никаких перчаток у него и в помине бы не было.
Казалось, прошла вечность, прежде чем устройство справилось с подбором шифра. Капитан распахнул дверцу. Внутри было пусто.
Он переворошил несколько папок. Ничего интересного. Документация технической части флагмана, бесчисленные отчеты о состоянии реактора на флагмане.
Но что?
Пиетт вдруг вспомнил, как в детстве один раз залез в компьютер своего учителя физики. Тогда... тогда ему просто стало очень любопытно. И вообще, кто в десять лет не играл в шпионов? Преподаватель велел подождать в кабинете, а через пять минут, неожиданно вернувшись, был в ужасе, застав безобидного тихоню за разглядыванием содержимого собственных холодисков...
Холокристалл едва не выпал у него из рук, когда он заметил на столе адмирала... часы... Мраморный циферблат... старинные часы со стрелками. Наверняка, невероятно дорогие – часы со стрелками вообще большая редкость... Особенно, если стрелки еще и инкрустированы розовыми селонианскими бриллиантами. Невиданная роскошь. И правильно. Что может быть роскошнее времени?
Девять минут. Алиби практически обесценилось, и он засомневался в том, что подобное любопытство окупится.
Наконец, микрокомпьютер пискнул. Второй сейф содержал какие-то холодиски. На первый взгляд, не меньше сотни...
Одиннадцать с половиной минут... Пиетт подумал, что время на мраморных часах – ненастоящее. Оно слишком быстро бежит. Так не бывает.
Офицер переставлял диски с места на место и вдруг услышал шаги. К каюте Оззеля кто-то приближался. Он вздрогнул, и воображение сначала бросило его на двадцать семь лет назад, в Корускантскую государственную гимназию номер 11-38, а затем вернуло обратно в настоящее. Тогда он тоже услышал шаги, но было поздно, и он не успел спрятать холодиски и выключить компьютер. Поздно и стыдно... А сейчас? Когда это не его учитель физики, и ему самому уже не десять лет, и дело закончится трибуналом, а не выговором и плохой отметкой в графе «поведение»... а может, Вейдер прикончит его вообще без трибунала...
Оглушить из бластера? Грубовато. Вспомнился идиотский холофильм с непобедимым положительным героем.
Так или иначе, его заметят. Пиетт, держа бластер наготове, отошел в дальний угол коридорчика, надеясь скрыться в конференц-зале.
Дверная панель милостиво приподнялась, впуская непрошеного гостя. В ту же секунду яркая зеленая вспышка заставила Пиетта зажмуриться.
Он подошел к оглушенному человеку, и осторожно перевернул его. Это был племянник Оззеля, полковник наземных войск.
Пиетт вдруг заметил, что в нагрудном кармане Оззеля-младшего блестит какое-то устройство. Сияющий фиолетовый квадратик... Трудно сказать, что в нем было такого интересного. Офицер активировал холодиск, и в воздухе замерцали старокореллианские иероглифы.
И что?
На копирование содержимого холодиска ушло еще три минуты...
... А на следующий день разразился первый на новеньком флагмане скандал. Оззель раскричался, требуя отдать под трибунал всех своих несносных адъютантов, его племянник проклинал тупых, по его мнению, техников – кто еще виноват в том, что ни с того ни с сего сработала сигнализация? К счастью, скандал мгновенно утих, когда на капитанском мостике появился Дарт Вейдер и, тотчас выслав адмиральского племянника с корабля на какую-то дурацкую миссию, заставил самого Оззеля оправдываться в своей безалаберности. Раз имеешь важные документы – изволь и головой думать. Удивительно, но Вейдер фактически приказал забыть о случившемся, не в пример его обычной тактике выяснения виновных. Интересно, почему? Ситх, вероятно, не хотел, чтобы об этой глупой истории пронюхали за бортом корабля.
Пиетт до сих пор не понимал, какова цена информации, которую он переслал Мон Мотме. Какие-то финансовые отчеты и бесконечные банковские коды...
... И сейчас, когда на флагман заявился еще один человек, работающий на Альянс. Не слишком ли все подозрительно складывается?
Пиетт удивился бы еще больше, узнав, что не он один озабочен числом сочувствующих Сопротивлению личностей на борту имперского флагмана. Разумеется, адмирал не мог и представить, что Вейдер уже давным-давно обнаружил записывающую аппаратуру, которую Пиетт умудрился встроить в потолок личного конференц-зала Темного Лорда, очень гордясь подобным применением своих познаний в шпионской технике. Именно поэтому Вейдер и решил принять Мадина здесь. Он никогда не связывался с Мон напрямую с флагмана, а действовал исключительно через посредников на Корусканте или охотников за головами. Слишком велик был риск и слишком высоки ставки. Пиетт же постоянно передавал Сопротивлению подробные отчеты о военно-политической деятельности ситха, ни в коей мере не подозревая, кому это выгодно... Вот и сейчас Вейдер мог надеяться, что Мон, проанализировав сообщения адмирала, расшифрует его истинные намерения относительно каламари.
Войдя в конференц-зал, Мадин бросил беглый взгляд по сторонам. Маленький столик из темно-серого мрамора с синими вкраплениями и несколько кресел,
