– Славные у тебя покойники.
– Они не покойники. Они мертвяки. Мы их мертвяками зовем, – доброжелательно отозвался Шерман и с удовольствием вытянул из папки еще один листок. – Или вот Духнов, например, Александр Викторович…
Семин насторожился.
В третий раз сегодня он слышал Шуркино имя. Сперва Кузнецов помянул несчастного Шурку, по кличке Сакс. Потом невероятная женщина на острове. А теперь еще и Шермана.
– Духнов? Тоже помер?
– Да нет, этот вроде жив, но толку-то? Он в Рядновке горбатится, в котельной. Вроде не старик, а писать совсем не умеет. Отметился крестиком.
– Но ведь заверено как подпись?
– Само собой.
– А заверено небось некоей Ермоловой? – заинтересовался юрист.
– А ты откуда знаешь?
– Мы тоже работаем, Израиль Юрьевич, – посмеялся Элим без всякого превосходства над директором. Держал верный тон. – Не против тебя. Ты не тревожься. Мы против оппонентов работаем и тоже докопались до интересных вещей. Например, многие документы на так называемых мертвяков заверены в одном и том же поселковом совете. Да? В благушинском? И заверяла их некто Ермолова? Так?
– Так, – кивнул Шерман. – Надо бы подвергнуть подписи почерковедческому анализу.
– Да тут несоответствие подписей просматривается невооруженным глазом!
– Ну да, буду я без доказательств трясти бумагами! Зачем мне на старости лет впадать в немилость к губернатору? Не забывай, что Кузнецов ходит у него в дружках.
– А впасть в немилость к энергетикам не боишься?
– Боюсь, – помрачнел Шерман и перебросил папку Золотаревскому: – Потому и отдаю тебе бумаги. Помоги. Сам знаешь, я от нового совета директоров «Бассейна» никак не могу отбиться. Требуют от меня выписку.
– А ты не торопись, – понимающе посоветовал Элим. – Торопливость тут ни к чему. Потяни время. Ты умеешь.
– Ну потяну пять дней. Ну неделю. Что толку? Пришлют новый запрос.
– А ты опять тяни, упирайся.
– Да как ты не поймешь? Не могу больше упираться!
Похоже, юрист не был готов к таким словам. Похоже, он считал, что директор регистрационной компании у него на коротком поводке, но Шерман необыкновенно легко вырвался из рук. Более того, он как бы даже сам уже незаметно раскрутил Золотаревского на некое неясное обещание, на некий намек с этой благушинской заправкой.
Семин усмехнулся:
– Буду откровенен, Израиль Юрьевич. Для проведения собрания акционеров, конечно, необходима выписки из реестра. Без нее собрание не проведешь, незаконным окажется. До сегодняшнего дня запросы к вам приходили формально неверные, иногда вон даже незарегистрированные в канцелярии, или без дат, вы вполне могли не отвечать на эти неверно оформленные документы. Но положение остается сложным и вам некоторое время нужно еще поупираться. Конечно, если вы потеряли уверенность…
Шерман испугался.
– Да есть, есть у нас варианты, – подтвердил его опасения Семин. – Не буду перед вами темнить. Если вас привлекает сотрудничество с господином Кузнецовым, мы готовы пойти навстречу. Так сказать, освободить вас от ответственности. Хотите, прямо сейчас расторгнем договор ОАО «Бассейн» с вашей регистрационной компанией? – предложил он. – Юрист при мне. И доверенность у меня имеется от имени Липецкого. Если так, то начнем. Нам хотелось бы уже сегодня подписать новый договор. Скажем, с компанией, ведущей реестр РАО ЕЭС… Там и контроль понадежнее… – расчетливо намекнул он. – А что касается лично вас…
– Да погодите вы, Андрей Семенович!
Было видно, что идея скоропостижного расторжении договора с ОАО «Бассейн» страшно не пришлась по душе Шерману. И не просто не пришлась – ужаснула.
– Да погодите вы, зачем гнать лошадей? – косые глаза Шермана стремительно метались с Семина на Золотаревского, и обратно. – Недельку я еще потяну, конечно. Даже, может, две. Но дальше… Это ведь только так говорят, что в России все законы не работают. Когда нужно – работают! Да еще как! Так что, давайте думать вместе, Андрей Семенович.
2
Шурка Сакс.
Сашка Духнов.
Александр Викторович.
Выйдя на улицу Мичурина, Семин как по заказу увидел по правую руку старый профессорский дом, показавшийся ему низким и серым из-за огромной кирпичной многоэтажки, недвусмысленно утверждавшей сегодняшний день. Это сюда к гомункулусу Юхе несколько лет назад я притащил смертельно раненого Шурку… Нарвался рэкетир на пулю… Висел на мне, как мешок… А Юха обрадовался, подумав, что я притащил приятеля-алкаша… Но за тем «алкашом» тем летом охотились многие, среди них и гэбэшники, например, полковник Федин. Потому Филин и прислал по моему звонку бойцов и врача. Горела бригада Филина. Пришлось дураку отправлять любимую дочку на Барбадос, а самому садиться в камеру…
Но ведь Шурку похоронили! Он умер.
Я сам видел некролог, подписанный «группой товарищей»!
3
Встреча с бывшим полковником была назначена в баре.
Семин спустился в бывший подвал и сразу пожалел, что назначил встречу здесь.
Он не любил таких вот темных бывших подвалов. Как их ни освещай, они мрачны по сути. Фанерные подвесные потолки, искусственный пол, фальшивые окна, в которых как бы застыла нарисованная художником-халтурщиком панорама города. Все фальшиво и скверно, как искусственные цветы, как расхожие дурацкие слухи о покойнике Шурке, который, оказывается, не только не умер, но еще и работает в какой-то котельной, и еще сбывает принадлежавшие ему акции ОАО «Бассейн»… Правда, вместо подписи ставит крестик… Не походит на Духнова… Сакс всегда только притворялся простачком…
Раздражение оказалось столь велико, что Семин залпом выпил полстакана коньяка.
Это не понравилось бармену. Подвальный эстет, он поморщился брезгливо. Семин тотчас ухватил пальцами отвратительно влажный большой нос эстета. Видел, что в полутемном зале сидела в углу только замлевшая парочка. Не по погоде близко. Им в подвале нравилось. Сплетали, как пауки, жадные руки-ноги. А в дальнем, в еще более темном углу, таился тихий полковник Федин.
– В следующий раз я попрошу коньяк в полулитровой банке, привыкай, – сказал Семин и отпустил нос бармена. Бросил на стойку мятую зеленую двадцатку и, не оглядываясь, пересек бар.
– А если бы он тебя сзади бутылкой?
Семин усмехнулся:
– Он трус.
И покачал головой:
– Стареем, Федор Павлович.
Голубые глаза бывшего полковника КГБ выцвели, по гладкому лицу бежали морщины. Но смотрел Федин по-прежнему твердо. Чувствовалось, что он-то не струсит, он-то ни на секунду не задумается пустить в ход бутылку, если вдруг обнаружится такая необходимость.
– В отставке?
– Это да. Но еще работаю.
– И хорошая работа, Федор Павлович?
– Ну, скажем так, уважаемая. По крайней мере, кормит.
– Раз кормит, значит, уважаемая, – согласился Семин. – С твоей прежней службы многих в свое время откомандировали в коммерческие структуры. Тебя, кажется, в банк «Дельта»?
– Меня пригласили, – усмехнулся Федин. И нехорошо намекнул: – Криминал, Андрей Семенович, тоже многих в свое время откомандировывал в разные коммерческие структуры. – Жестко усмехнулся: – Прояви я активность, валялся бы ты сейчас на нарах или лес под Сыктывкаром валил.
– В тюрьму попадают только дураки и нищие, – в тон Федину ответил Семин. – А за деньги можно и в космос слетать. Сам знаешь, я представляю не криминальные структуры.
– Ну да. Я навел справки. Нюрка, небось, вытащила из грязи.
Бывший полковник зря упомянул Нюрку. Семин только-только восстановил душевное равновесие, даже подумывал, не мало ли бросил глупому бармену за обиду? – а бывший полковник все испортил. Ах, нежная тварь, прячущая сына в Швейцарии! Знакомая темная волна жарко прошла по телу. Сказал вслух:
– Всегда так… Бежишь с толпой, а оглянулся, рядом никого…
– Надо было смотреть не только под ноги.
– А куда еще?
– В небо, например.
– А врежут по яйцам?
– Будь настороже, – в голосе бывшего полковника промелькнуло профессиональное превосходство. – Если хочешь знать, не ты один вылез из грязи. Правда, ты вылез, а другие всплыли. Скажем, Сакс. – (Опять Сакс! – укололо сердце). – Помнишь такого? Когда он оклемался в больнице, братки ваши не знали этого. И Филин не знал. Хотя имел зуб на Сакса за одну папочку. У таких вот тоненьких тайных папочек есть одна особенность: они имеют свойство всплывать в самое неподходящее время. Потому Сакс и открылся нашему человеку в больнице. Так сказать, человеку с чистой совестью и в белом халате. В той папочке лежали
