разглядывать.
— Вы кого ищете? — спросила дворничиха, от бдительного ока которой не мог скрыться ни один посетитель.
— Доцента Петра.
— Четвертый этаж, по правую руку от лестницы. Вам повезло, он сегодня дома. А вообще-то его редко можно застать. Прямо-таки пропадает на работе.
Марека осенило:
— А сколько времени он уже находится дома, пани?
— Да почитай дней четырнадцать. А сегодня утром к нему прибежала его девушка. Уж мы все рады-радешеньки, что у него появилась подружка. Ведь за все десять лет, что он тут живет, к нему никто никогда не наведывался, даже на рождество.
— Так, говорите, четвертый этаж? Благодарю вас.
Марек помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки.
Дверь открыла Вера. Она явно не намеревалась его впускать.
— Что вам надо?
— Мне необходимо поговорить с доцентом, — отстранив ее, Марек ворвался в квартиру.
Квартира Петра напоминала лабораторию в миниатюре. При виде неожиданного посетителя хозяин поднялся из-за письменного стола.
— Добрый день. Извините, что не могу предложить вам стул. У меня здесь ничего не приспособлено для приема гостей. Что вам угодно?
Марек оторопело смотрел на Петра — усталое лицо, приятная улыбка, даже лацкан на пиджаке оторван. Ничего общего с напористым, одетым с иголочки доцентом, которого он видел прежде.
— Мы забыли дать вам направление к районному врачу, — сказал наконец Марек. — Желательно, чтобы вы периодически приходили на осмотр.
И он положил на стол бумагу.
— Но, пан доктор, мы совершенно здоровы. Вы напрасно затрудняли себя, — улыбнулся Петр.
— И у нас ужасно много работы, — добавила Вера, стоящая за его спиной.
Марек как бы мимоходом заметил:
— Разве вы не работаете в институте профессора Клена, Вера?
— Я уволилась, вы что, не помните?
Веру словно подменили — она совсем не напоминала его бывшую пациентку.
— А у меня сегодня выходной день. Мы отмечаем помолвку, — радостно сказал Петр.
— Не смеем долее вас задерживать.
Вера открыла перед Мареком дверь.
— И прошу вас, — тут голос ее дрогнул, — забудьте обо всем. У меня в самом деле все в порядке. Я счастлива.
Марек почувствовал обиду. Слова Веры звучали как просьба: не преследуйте меня!
— Их что, нет дома? — спросила дворничиха, заметив возвращавшегося Марека.
— Отчего же, они дома.
— А мне-то думалось, вы — друзья.
Марек вдруг потерял самообладание.
— Какое вам, собственно, дело! — крикнул он, но тут его внимание привлек запыхавшийся человек, который стремглав бросился вверх по лестнице. Марек отпрянул, закрыл глаза, а затем снова с недоумением открыл их и посмотрел вслед бежавшему.
— Так ведь это и есть доцент Петр! — сквозь зубы процедила дворничиха. — И чего только людей обманываете?
Марек, ничего ей не ответив, кинулся вслед за двойником Петра.
Он остановился перед входной дверью. В квартире явственно слышались два мужских голоса, но о чем шла речь, Марек разобрать не мог. Пожалуй, похоже на ссору. Марек позвонил. Голоса затихли. В дверях снова показалась Вера.
— Что вам здесь надо?
— У вас, кажется, гости? Могу я узнать, кто именно?
— Что вы все шпионите! Я не обязана вам отвечать! Мы не в больнице. Я здесь одна со своим женихом. Уходите, не то я позову соседей. На помощь! — закричала Вера, но тихонько.
Марек отступил.
— Пожалуйста, если вы настаиваете. Но вы же прекрасно знаете, что говорите неправду. И знаете почему.
Больница. В кабинете доктора Марека на носилках неподвижно лежит профессор Клен. У его изголовья стоят доцент Петр, который, по убеждению врачей — Марека и Ворличковой — является создателем робота, и полицейский из автоинспекции.
— Я не виноват, — бормочет Петр, — я знаю, вы меня подозреваете, но я тут ни при чем… Профессор сам вел машину. Мы решили вынести наш спор на суд министерства, поэтому и поехали на его машине. А на перекрестке машина столкнулась с грузовиком — профессор пытался проскочить на красный свет.
— Это правда, — подтверждает инспектор. — Несчастье произошло у меня на глазах. Я видел все. Водитель вел машину как сумасшедший.
— Если вы собираетесь подать жалобу руководству института, — заявляет доцент Петр, и в его голосе явно слышится торжество, — можете обращаться ко мне. Теперь я замещаю директора института.
Ворличкова отворачивается от Петра. Санитары медленно везут труп в морг.
Марек и Ворличкова шли по коридору.
— Это убийство, — твердила Ворличкова. — Он избавился от своего обвинителя. Но он зря меня недооценивает, это ему дорого обойдется.
— Что мы можем сделать? — пожал плечами Марек. — Если полицейский и на сей раз подтвердит его невиновность? Не станем же мы судиться с полицией.
— Пан доктор, — прошептал кто-то.
К ним медленно приближалась Вера. Но как она изменилась! Как и в первую встречу, у нее был испуганный вид.
— Пан доктор, мы ждем вас, пожалуйста, побыстрей, — прошептала она и потащила обоих к себе в лабораторию, то и дело озираясь по сторонам, словно хотела убедиться, что их никто не преследует.
В кабинете сидел доцент Петр. Настоящий Петр, одетый в рваный костюм. Перед ним на столе лежали портфели, набитые бумагами, на полу стояли приборы, взятые из домашней лаборатории.
— Я в отчаянии. Я обманул вас. Когда сегодня мы встретились впервые, я говорил вам правду. Но потом явился мой робот и стал убеждать меня, что я могу вести исследования дома, да и Веру он заменит в институте. Понимаете, ему удалось убедить меня, а я надеялся, что вот-вот найду ключ к разгадке и смогу вновь им управлять. Но это оказалось не так просто. — Петр дрожащими руками взял свои расчеты как бы в подтверждение своих слов. — Нужно время.
— А робот уже убивает! Примчался сегодня к нам домой — помните, когда я вас выпроваживала, — и сказал, что он устранит профессора — последнее препятствие в продвижении доцента Петра и что теперь начнет действовать в соответствии со своей программой, — удрученно добавила Вера.
— Как будто меня когда-нибудь волновала моя карьера! — воскликнул Петр.
— Он собирался убить профессора не только из-за карьеры, — заметила Ворличкова.
Петр кивнул головой.
— Да, это верно, я украл бумаги Клена. Этого не скроешь. Не робот, а я сам украл бумаги профессора — мечтал создать андроида. Я виноват. Но профессор никогда бы не позволил мне осуществить этот опыт. То была святая кража, ведь существует святая ложь. Не подумайте, я бы, разумеется, указал на профессора как на своего соавтора. Верно — профессору принадлежала гениальная идея, но я воплотил ее в жизнь. Это не воровство. Это, скорее, вынужденный шаг. Я взял бумаги из сейфа профессора во имя блага людей.
— Постойте, — прервал его Марек, — выходит, робот действительно существует. И вы обманывали меня только потому, что он обещал вам возможность спокойно работать. Вы готовы это подтвердить?
— Конечно! — Петр и Вера согласно кивнули.
Марек обратился к Ворличковой:
— Задержи у входа полицейского. Позвони вахтеру.
Ворличкова вышла. Марек продолжал:
— Я уже убедился, что на вас, доцент Петр, нельзя положиться. Но я полагаю, вы не измените своих намерений, пока я раздобуду пишущую машинку и приведу свидетелей. Мне хотелось бы на сей раз все записать на бумаге — черным по белому.
— Мы не можем попустительствовать убийству, — твердо сказала Вера, обращаясь к Петру.
— Задержите их! — кричала Ворличкова в телефон. — Они будут проходить мимо вахтера, полицейский и мужчина в штатском, задержите их!
Двери кабинета распахнулись, и Ворличкова увидела перед собой самоуверенного двойника доцента Петра и полицейского.
— Это неправда, — произнес робот спокойно, с явным превосходством. — Мы и не собирались покидать больницу. Я был уверен, что еще понадоблюсь вам. Пройдемте. — Он повелительно, будто руководил уже и больницей, указал врачу на дверь, пропуская ее вперед.
— Разумеется, мне не хотелось бы открывать вам нашу тайну. — Робот с трубкой в руке большими шагами расхаживал по комнате. Ни Ворличкова, ни Марек, ни полицейский не решались его прервать. Вера с ненавистью следила за каждым его движением. Доцент Петр так сильно сжимал руками спинку стула, что пальцы у него побелели. — Итак, у меня есть брат. Близнец. Но он ненормальный. У меня есть официальные документы, подтверждающие мои слова. Он сумасшедший. — Робот показал на доцента. — Он утверждает, что мне сопутствует успех только потому, что я «робот», человек-машина. На самом же деле он просто завидует мне — я всегда отлично учился, у меня превосходное положение в обществе, тогда как у него одни неприятности: то взрыв в лаборатории, то
