Когда-то Цволле вместе с Гамбургом, Любеком и несколькими другими городами входил в знаменитую Ганзейскую унию и был одним из богатейших мест на всем Европейском побережье. Удобная гавань на реке Эйссел позволяла заходить сюда крупным судам, набитым разнообразными товарами, среди которых особенно ценились китайский шелк, фарфор, пряности с южных островов. Цволле богател, здесь вырастали особняки купцов – солидные, роскошные, украшенные мраморными скульптурами, полотнами великих мастеров, драгоценными персидскими коврами. Да и в наши дни он остается одним из красивейших городов Голландии. Здесь на старинных виллах живет много очень состоятельных людей.
Голландец, имеющий роскошный особняк на окраине Цволле, прихлебывая кофе, лениво просматривал «Цволле дахблад», которую рано утром доставил ему местный почтальон.
Увидев в газете интервью Маргарет Маккейн, он резко поставил чашку на стол. Аппетитно пахнущий кофе пролился на скатерть из старинного небеленого голландского полотна.
Дрянь! Наркоторговля ей не нравится. И из-за этой мерзавки был схвачен мой брат! Какая сволочь! Мужчина яростно потер затылок. И что ее дернуло полететь из проклятого тасманийского захолустья в Европу?! Сидела бы у себя на острове и пасла баранов. Ах она, оказывается, разводит коней, надо же! Чертова тасманийская дешевка оказалась не в меру глазастой! Так хорошо запомнила моего брата, что пришлось отдать целых пять миллионов долларов, чтобы у полицейских и судей чуточку притупилось зрение. Он с такой силой ударил кулаком по столу, что едва не разбил драгоценную фарфоровую чашку, из которой пил кофе.
На стоявшем у самой стены старинном столике красного дерева зазвонил миниатюрный мобильник. Это была самая дорогая в мире модель «Vertu» – в корпусе из чистого золота, украшенного вкраплениями бриллиантов.
Все-таки деньги способны творить чудеса, подумал он, и по его лицу зазмеилась удовлетворенная улыбка. Посмотрим, что скажет адвокат…
Он схватил телефон и нажал на зеленую кнопку.
– Ну, чем порадуешь, Ван Юнлинь?
– Его повесили. Пять минут назад.
Кровь отлила от лица голландца.
– Ты шутишь? – выдохнул он. Его голос был похож на шипение разъяренной гадюки. – Скажи мне, что ты шутишь!
– К сожалению, нет, патрон. Я обо всем договорился… передал деньги, куда надо. Но, оказывается, нашему министру внутренних дел позвонил директор американского ФБР.
– И что?! – в ярости завопил голландец. – У вас же Таиланд, а не США!
– Верно. Но дело в том, что ваш брат успел наследить и в Штатах. И директор ФБР специально позвонил нашему министру, чтобы выразить удивление по поводу того, что такой крупный преступник, как ваш брат, всякий раз выходит сухим из воды, несмотря на то что за ним числятся тяжкие преступления в десятках разных государств. – Адвокат тяжело вздохнул. – Он прямо дал понять министру, что видит основную причину в коррупции. И что если ваш брат сумеет ускользнуть и на этот раз, то Америка так этого не оставит. – Он помолчал и с трудом выдавил: – Министр, видимо, испугался. Решил, наверное, что, стоит ему отпустить вашего брата, как начнут проверять его самого. Его счета, его золото, его дома и так далее. И – от греха подальше – приказал разделаться с вашим братом. Чтобы никто не мог ни к чему придраться. – Голос его совсем упал. – Поверьте, мы не смогли ничего с этим сделать. Чтобы остановить впавшего в панику министра, потребовалось бы осуществить в стране военный переворот.
Голландец так стиснул трубку, что та хрустнула у него в руках. Затем потянулся за номером «Цволле дахблад» и сжал газету дрожащими руками.
– Ну погоди, Маргарет Маккейн. Теперь твоя жизнь в моих руках. Я знаю, где тебя достать!
Он вынул географический атлас и, найдя Данию, вонзил острый нож в название, набранное крупными буквами: Копенгаген.
Как только Маргарет приземлилась в аэропорту столицы Тасмании городе Хобарте, раздался звонок на ее мобильник.
– Дорогая, – услышала она взволнованный голос Ларса, – как ты долетела?
– Очень хорошо, спасибо, хотя лететь пришлось слишком долго. Я находилась в воздухе почти двадцать часов. Ничего не делала, только ела и спала, но все равно устала.
– Да, понимаю, авиаперелет – штука утомительная. – Ларс помолчал. – Я хочу поблагодарить тебя, Маргарет, за то, что ты назвала меня женихом. Ты и вправду так считаешь или хотела поддразнить журналистов? Ведь это так, если ты назвала меня своим женихом? Так?
– Да. Я готова прекратить сопротивление. Я – твоя невеста и мечтаю о том, что когда мы поженимся, то будем жить так же дружно, как твой дед Улле с Лизе.
– Ну, дочка, что ты решила после поездки в Данию? – строго спросила Одри, когда все наелись, наговорились и уселись в гостиной у камина. – Ведь август на Тасмании самый холодный месяц в году.
Ее всегда своенравная и умеющая поставить ухажеров на место Маргарет выглядела смущенной.
– Мамочка, я, кажется, потихоньку влюбляюсь в Ларса.
– Вот и хорошо! – завопили младшие братья и сестры. – Поедешь в Данию, будешь дружить с принцессой Мэри. А ты ее видела? Что она тебе сказала? Как она выглядит?
– Не тарахтите, малышня, – прервала их вопли мать. – Ну же, расскажи о своих встречах с принцессой, дочка.
Маргарет выглядела растерянной.
– Почему вы решили, что я с ней общалась? Принцесса Мэри вообще обо мне ничего не знает. На Тасмании живет почти триста тысяч человек. Она не обязана всех знать. К тому же она совсем недавно родила дочку Изабеллу, да и сын ее, Кристиан, еще совсем маленький. Так что принцесса очень занята.
Если малыши и выглядели разочарованными, то миссис Маккейн быстро привела их в чувство.
– Маргарет устала. Она добиралась до дому почти сутки. А вам пора навестить лошадей, добавить им корма, проверить, хватает ли им воды. Быстро в конюшню!
Мать и дочь остались одни. Одри подошла к Маргарет и обняла ее за плечи, а потом отодвинула от себя и долго всматривалась в ее ставшее еще более красивым лицо.
– Да, ты уже взрослая. Скоро тебе исполнится двадцать один год. И если ты решишь связать свою судьбу с датчанином, я возражать не буду. Сама я, как ты помнишь, вышла замуж рано, мне только-только исполнилось восемнадцать. А потом пошли дети – пять сыновей и три дочери, ферма, хозяйственные заботы. Мне нет и пятидесяти, но я чувствую, что стала быстрее уставать, больше раздражаться. На мне лежит огромная ответственность за дом, ферму, за детей. Я так испугалась, когда узнала, что с тобой приключилось в Бангкоке! И вот что я решила: я потихоньку начну передавать дела Кеннету. Он скоро закончит ветеринарный институт. Пусть попробует себя в серьезном деле – в качестве владельца «Розамунды».
– Что ты, мамочка! Ты еще такая молодая и энергичная! Я тебя всегда ставлю в пример! – воскликнула Маргарет. Заявление матери ее испугало. Одри казалась дочери скорее вечным двигателем, чем уставшей от жизни и забот женщиной. Сердце Маргарет сжалось от нехороших предчувствий. Но, стараясь выглядеть спокойной, она добавила: – А насчет Бангкока не переживай. Это был всего лишь эпизод, хотя и неприятный. Который хорошо закончился.
Поздно вечером к Маргарет подошел отец.
– Тебя хотят увидеть и услышать твои рассказы многие наши соседи и друзья. Ты, Маргарет, стала знаменитой. Надо будет, как это принято у нас, пригласить их. – Он прищурился. – Думаю на рассвете отправиться в горы и, пользуясь зимним сезоном, настрелять куропаток. Говорят, их сейчас много. Ты ведь любишь куропатки, фаршированные ветчиной и экзотическими фруктами, Маргарет?
– Конечно, папочка, кто же их не любит! – воскликнула Маргарет и благодарно чмокнула отца в щеку. – Ну, пойду спать, я страшно устала. А тебе желаю удачной охоты.
Они простились, и Маргарет уселась за компьютер. Она послала Ларсу сообщение о теплой встрече дома и о предполагаемой вечеринке для друзей и соседей с обильным угощением. Твоя невеста, подписала она послание и почувствовала необычайную радость от этих двух слов.
Сообщение от Ларса было наполнено клятвами в любви и рассказами о том, как он скучает по своей
