Философия Зла

«Хейзель» в Брюсселе в 1985 году во время матча «Ювентус» -«Ливерпуль», когда 38 человек были убиты на трибунах, показывает, насколько ужасными могут быть последствия подобного разделения. Есть и другие примеры, такие, как война между Гондурасом и Сальвадором, которая вспыхнула в 1969 году из-за двух отборочных матчей чемпионата мира по футболу, правда, после затяжного периода конфликтов между двумя странами - война шла в течение 100 часов и унесла жизни 6000 человек. Одна из наиболее чудовищных спортивных войн произошла в Константинополе в шестом веке. На большом ипподроме Константинополя проводились бега на колесницах. Чтобы отличать колесницы одну от другой, их помечали синим и зеленым цветами. Болельщики вскоре уже идентифицировали себя с этими цветами, и через малое время город разделился на две группы: синие и зеленые. Затем это деление стало связываться с политическими и религиозными убеждениями, в том числе и потому, что император Анастасий поддерживал зеленых и в то же время был осужден папой за ересь, и, таким образом, все зеленые попали в число еретиков. Как зеленые, так и синие становились все более фанатичными, и во время религиозных празднеств в конце правления Анастасия зеленые убили 3000 синих. Анастасия сменил Юстин, которого заменил Юстиниан, являвшийся сторонником синих. Противостояние между зелеными и синими не прекращалось, и в 532 году на ипподроме возникли беспорядки, в результате которых было убито 30000 зеленых!

Различие«мы»и«они»может основываться на наименее существенном качестве. Речь зачастую идет о том, что Фрейд назвал «Narzissismus der kleinen Differenz» (нарциссизмом малых различий). Вдохновленный Фрейдом Майкл Игнатьефф утверждает, что степень враждебности между группами обратно пропорциональна степени их различия, однако это не так. Как при серьезных, так и при незначительных различиях может возникнуть сильная или слабовыраженная враждебность. Малейшие различия, которые настолько незначительны, что незаметны взгляду непосвященного, могут породить самую лютую ненависть, какую только можно вообразить, однако этого может и не произойти. Различие между «мы» и «они», основанное на наименее существенном качестве, может привести к систематической дискриминации360. Даже если качество, лежащее в основе категоризации, не относится к сфере этики, оно тем не менее имеет этические последствия. В самых вопиющих случаях - как, скажем, притеснение евреев - категории нравственности обычно применяются только в отношении собственной группы, в то время как другая группа исключается из области морали. Классический аристотелевский принцип - подход к рассмотрению одинаковых ситуаций должен быть одинаков и принципиально различные ситуации требуют разного подхода, - систематически перечеркивается фактом принадлежности к группе.

Человек, воспользуемся формулировкой Аристотеля, - это общественное животное, и мы сбиваемся в группы. Потребность объединяться в группы, по-видимому, весьма характерна для человека, однако она становится опасной, когда группа уплощена настолько, что составляющие ее личности перестают мыслить как личность и, следовательно, оценивать групповые ценности, воззрения и действия. Когда установлено различие между «мы» и «они», личность часто подменяет собственные ценности и суждения групповыми - потребность в рефлексии атрофируется, к тому же собственное мнение может быть воспринято как проявление нелояльности по отношению к группе. Группа - это опасность, поскольку у толпы отсутствует совесть - совесть присуща индивидуальности, - и поэтому отдельный член группы как будто бы может быть освобожден от моральных обязательств. Эмерсон описывает, как масса намеренно подавляет голос разума и уподобляется животному. Принадлежность к группе и отсутствие мышления взаимосвязаны. Отказ от индивидуальности подразумевает отказ от мышления и наоборот. Майкл Игнатьефф пишет: «Если члены нетерпимых групп не видят личности в тех, кого презирают, то, возможно, это происходит потому, что члены нетерпимых групп не способны воспринять себя как личность или добровольно от этого отказываются». Ты должен быть личностью, чтобы признать личностью другого, -собственное обезличивание ведет к обезличиванию других.

Уильям Блейк пишет: «Никто не способен увидеть человека в своем враге... Я не могу любить своего врага, поскольку мой враг - не человек, а чудовище, исчадие ада». Сложно увидеть в своем враге человека, поскольку образ врага перекрывает человеческий образ. Нельзя убивать человека, однако это часто воспринимается как правомерное убийство дьявольского отродья. Именно поэтому очень важно видеть во враге человека. Сербы и хуту, не так давно насиловавшие, бесчинствовавшие и убивавшие, строго говоря, воспринимали свои действия не как посягательство на людей, поскольку видели в своих жертвах не людей, а скорее «мусульман» и «тутси». Мы не должны повторять ту же ошибку и исключать «сербов» и «тутси» из человеческого сообщества. Главное - видеть в человеке человека или, точнее: не упускать из виду человеческое, потакая идеологии или группе. Цветан Тодоров пишет:

Тот, кто не видит ничего общего между самим собой и своим врагом, кто считает, что все зло заключено в другом и полностью отрицает зло в себе самом, обречен на трагическое сходство со своим врагом. Но тот, кто, познав зло в себе, обнаруживает свою схожесть с врагом, в действительности от него отличается. Отрицая сходство, мы лишь его усиливаем; осознавая его, мы тем самым его уменьшаем. Чем больше я утверждаюсь в своей непохожести, тем больше я похож; чем сильнее мое убеждение в том, что я такой же, тем больше я отличаюсь...

Индивидуумы, применяющие насилие

Деление людей на «хороших» и «плохих» особенно проявляется в насилии, совершаемом группой, однако мы можем обнаружить это деление и на личностном уровне. Насилие, совершенное группой, проще понять, нежели индивидуальное насилие, поскольку в первом случае мы можем апеллировать к давлению группы, общей цели и т.п. Однако чем же можно объяснить насилие, совершенное отдельным человеком? Принято считать, что источником проявлений насилия и агрессии может быть угроза для чувства собственной ценности или низкая самооценка. Однако это не в коей мере не может служить непреложным объяснением. Не выявлено четкой зависимости между «низкой самооценкой» и применением насилия. Типичный «хулиган», выбирающий для себя жертву специально, чтобы подвергнуть ее физическому и/ или психическому насилию, не обязательно страдает комплексом неполноценности, а как раз наоборот, зачастую весьма уверен в себе и обладает сильным образом Я. Можно сказать, что его представление о себе неустойчиво и поэтому он самоутверждается путем демонстрации своего превосходства. Если кто-то ставит под угрозу его представление о себе, то это воспринимается как унижение, и агрессия в этом случае может быть описана как инвертированное унижение, которое человек предпочитает не терпеть, а обрушивается на то, что считает причиной унижения.

«Насилие» - заведомо нечеткое понятие, которое сложно подвести под конкретное определение361. Проще всего дать характеристику физическому насилию: жестокое, болезненное, причиняет вред организму. Тед Хондерик определяет насилие как использование силы, которое выходит за рамки нормы. Я определяю насилие следующим образом: намеренное причинение живому существу вреда или боли против его воли. Вопрос в том, почему это происходит. Действительно, мы с легкостью находим бесчисленное множество причин для нападения на другого человека. Самоконтроль останавливает нас, однако случается, мы не сдерживаемся. Я подчеркиваю, что мы выбираем несдержанность, т.е. потерю самоконтроля можно считать активным действием. Это проявляется в том, что большинство людей, «утрачивающих» контроль над собой, не утрачивают его целиком и полностью, а находят в себе силы вовремя остановиться, прежде чем нанести другому серьезные увечья. Обычно человек «утрачивает» контроль над собой из-за своего убеждения в том, что он подвергся той или иной форме несправедливости. Насилие не только создает хаос, но также и упорядочивает. Насилие, как правило, представляет собой попытку навести порядок в хаосе, восстановить баланс.

Действие полностью обусловлено чем-либо, т.е. оно имеет место в ситуации, которая так или иначе интерпретирована субъектом действия. Одним из наиболее информативных исследований преступлений, совершенных с применением насилия, в котором за основу понимания насилия взята обусловленность действия, является «Насильственные преступления и преступники» Лонни Атенса. Важный вывод,