– Я вам не миледи! Я – опоясанный рыцарь! – отрубила моя сестричка.
Моему другу явно не везло. Второй раз за сегодняшний день он не знал, что ответить.
Мы стояли, разглядывая друг друга с нескрываемым интересом. Уж и не знаю, какой была моя маленькая сестрица семь лет назад в Яффе, но сейчас она выросла в очень милую девушку. Хауберг был откинут на плечи, открывая характерный для всех Камдилов высокий лоб. Серо-голубые глаза северянки в сочетании с более тонкими, чем у меня, чертами лица, унаследованными от матери, смотрели ясно и открыто.
– Я рад тебя видеть, сестричка! А теперь скажи мне, чего ради ты сюда примчалась?
– Ты по-прежнему невыносим. Я тоже рада тебя видеть. Ты опять забываешь, что я уже давно совершеннолетняя и вольна делать все, что мне заблагорассудится.
– Да, конечно, ты уже вполне взрослая. Но все же ты не ответила на мой вопрос.
Инельгердис подозрительно посмотрела на меня. По-моему, мои слова ее несколько удивили. Немного помолчав, она продолжала уже более спокойно:
– Видишь ли, братец… Три дня тому назад мне приснился странный сон – ты знаешь, со мной это иногда случается.
Она хитро улыбнулась мне, видимо, ожидая соответствующей реакции. Я добросовестно кивнул.
– Так вот, я увидела старца в белом одеянии, с сияющим посохом, который сказал мне: «Инельгердис! Ты должна спешить к замку Нейвур, ибо то, чему суждено быть, начинается там. Но торопись, поскольку твоему брату угрожает смертельная опасность». «Которому из братьев?» – спросила я старца. «Тому, который не рожден и чья жизнь предначертана его мечом». Я почему-то сразу подумала, что это ты. Кстати, что там с твоим мечом?
Я обнажил Катгабайл. Благородный клинок, как живой, засветился голубоватым светом, словно красуясь перед девушкой.
– Какая прелесть! – шепотом выдохнула моя сестренка, забывая обо всем на свете.
– Тэйвас… руна Тюра…
– Господа рыцари! – Лис подчеркнуто обратился к Инельгердис, благоговейно разглядывающей руны, начертанные на клинке. – Боюсь показаться неучтивым, но я был бы крайне благодарен, если бы кто-нибудь из вас объяснил мне, какого дьявола мы вот уже битый час торчим на этих камнях? Вот, кстати, и барон возвращается вместе с вашим отрядом, милорд. – Лис злорадно посмотрел на младшую ветвь рода Камдилов.
– Я не милорд! – возмутилась было девушка и тут же осеклась, вспомнив свое недавнее заявление.
– Да! Позвольте представить, – поспешил загладить я создавшуюся неловкость. – Мой боевой друг, шевалье Рейнар Л’Арсо д’Орбиньяк.
Лис с преувеличенной церемонностью поклонился.
– Инельгердис Камдил, принцесса Эссине. – Я сделал жест в сторону своей сестры.
– Здесь меня называют баронессой Шангайл. И мне это больше нравится. – Она кинула на меня вызывающий взгляд.
– Как тебе будет угодно.
Характерным семейным жестом левая бровь августейшей баронессы поползла вверх. Я понял, что повел себя как-то не по-братски… Но тут, на мое счастье, к нашей троице подскакал разгоряченный барон Нейвур.
– Вальдар, мальчик мой, помоги мне сойти с коня!
Я подставил ему плечо, и он, облокотившись на него, тяжело спустился на землю.
– Полная победа! Поверишь ли, только трем рыцарям удалось спастись бегством! – Барон близоруко прищурился. – А что это за юный рыцарь рядом с тобой?
– Это не рыцарь, – сделал попытку объяснить Лис. – То есть, конечно, он рыцарь, но она таки все равно сестра…
– Да, барон, вы не ослышались, – поспешил успокоить я удивленного Джона Нейвура. – Это действительно моя сестра Инельгердис. Знакомься, Гердис, – барон Джон Нейвур, старый друг нашего отца.
– О! – Барон радостно заключил ее тонкую фигурку, обтянутую кольчугой, в свои могучие объятия, отчего баронесса издала какое-то невразумительное кваканье. – Для меня это высокая честь! Скорее в замок, друзья мои! – отпуская слегка придушенную миледи-рыцаря, воскликнул могучий ветеран.
– Наконец-то! – пробурчал Лис, взбираясь в седло.
– Листик! – внезапно заорала опоясанная рыцарь. Все невольно вздрогнули. – Где тебя носит?
Золотисто-рыжий конь баронессы послушно подошел к ней и доверчиво положил морду ей на плечо, требуя ласки.
– Не приставай, баловник! – Девушка легко вскочила на коня.
– А почему Листик? – спросил у нее кто-то из рыцарей, подъехавших вместе с бароном.
– Когда я увидела его первый раз – рыжего жеребеночка на зеленой траве, – он напомнил мне осенний кленовый листик. С тех пор он носит это имя, – ответила Инельгердис нежно и как-то совсем по-детски.
Вскоре мы приблизились к месту недавнего побоища. Латники, возглавляемые Шаконтоном, подбирали трофеи, убирали тела павших, оказывали первую помощь раненым, осторожно клали их на возы и отправляли в замок.
– Ну что, Сэнди! Надеюсь, теперь ты доволен? Все, что лежит на земле твоего господина, в твоем полном распоряжении! – Лис весело помахал рукой деловито распоряжающемуся оруженосцу.
– Александер, каковы потери противника? – спросил барон Нейвур, подъезжая к Шаконтону.
– Двадцать шесть рыцарей убиты, сорок четыре ранены, – рапортовал Сэнди.
– Там еще четверо, – добавил Лис. – А раненых сходите подберите в роще.
– Каковы наши потери? – поинтересовался барон.
– Трое раненых. Лошадь одного рыцаря упала на склоне и отдавила ему ногу, двое латников, поскользнувшись, напоролись на колышки.
Джон Нейвур просиял:
– Небывалая победа! Я рад, что на склоне моей жизни мне довелось принять участие в такой славной битве!
– Не стоит обольщаться, это еще не битва. Думаю, что завтра нас ожидает дело куда как более серьезное…
Мы триумфально вступили под своды старого замка, приветствуемые радостными криками его обитателей. Не успел расторопный конюший барона принять уздечку моего коня, как на меня вихрем налетела вопящая от радости принцесса:
– Я знала! Я знала, что вы всех победите!
Моя сестра, спрыгивая с коня, кинула на пылкую южанку взгляд, способный соперничать по холодности с северным сиянием.
– А это кто такая? – напряглась Лаура-Катарина.
– Простите, я вас не представил. Моя сестра, сэр…
– Баронесса Шангайл к вашим услугам, – холодно поклонившись, перебила меня чем-то явно недовольная сестрица. – Прости, брат, я должна проследить, как разместят моих людей. – Она резко развернулась и пошла прочь.
– Похоже, я не слишком-то понравилась вашей сестре, – глядя ей вслед, задумчиво произнесла Лаура. – И все же не будем портить такой праздник.
Вечером в замке был пир. Сняв поножи и наручи, собравшееся воинство оставалось в кольчугах, как бы подчеркивая, что этот пир не празднество, а естественное утоление голода и жажды в часы войны. Я находил это крайне неудобным, но идти против обычая суровой рыцарственности мне было не с руки. Даже Инельгердис была в легком кожаном гамбизоне,[35] символизирующем ее принадлежность к воинскому сословию.
Не рискуя более запутаться волосами в железных кольцах кольчуги, она распустила тугую русую косу, узлом уложенную на затылке, что несказанно красило ее. Леди Джейн, благоразумно сказавшись больной, на пиру не появилась, что заметно прибавило настроения каталунской принцессе, обильно пожинавшей
