распоряжений.
– Проклятие! – Тичфилд обнажил меч.
Его охрана, исключая нашего стажера, поспешившего укрыться в кювете, тут же последовала примеру предводителя. Судя по тому, как быстро начали валиться на дорогу пронзенные стрелами всадники, засада была подготовлена с истинно английской скрупулезностью. Конь под патриархом рухнул на передние ноги и, жалобно заржав, начал биться в судорогах. Из его шеи торчало две стрелы. Обстрел завершился, и на дорогу высыпали латники со значками принца Джона.
– Сдавайтесь! – крикнул вновь их начальник, проламываясь сквозь кустарники на массивном сером коне.
Это было последнее, что он сказал в своей жизни. Де Монгийе, неожиданно вылетевший откуда-то сбоку, отработанным ударом выбил всадника из седла. Хаксли с раскроенным черепом рухнул наземь. Барон Тичфилд молниеносным движением вскочил в освободившееся седло и яростно выкрикнул:
– Вперед! За мною, Кристиан! Руби их!
Отчаянным натиском разметав толпу латников, они помчались по лесной дороге.
«Благая весть» со скоростью шесть узлов[46] неслась к берегам Франции. Убаюканный ее мерным покачиванием, я беспробудно спал с чувством частично выполненного долга.
…Сияние, исходившее из пещеры, слепило глаза. Я стоял, прислонившись к стволу старой искривленной яблони, стараясь не дышать и вообще никак не выдавать своего присутствия. Огромный дракон, положивший голову на когтистые лапы, взглядом, в котором отражалась вся мировая скорбь драконьего племени, глядел куда-то в глубь яблоневого сада. Внезапно он почувствовал присутствие чужака и повернул голову в мою сторону. На какой-то миг глаза наши встретились… Я попятился, кладя руку на меч. В узких змеиных глазах дракона сверкнула лютая ненависть. Он широко раскрыл пасть, густо усеянную острейшими зубами, и выпустил в мою сторону длинный язык оранжевого пламени…
Я закричал…
– Вот чего бы это я так орал? – услышал я до безобразия спокойный голос Лиса. – Гляди, командир, ты же всех гребцов перепугал.
Над кораблем светило яркое солнце, и ласковые волны неспешно бились об изукрашенный борт галеры.
– Ну и здоров ты спать, Капитан, – продолжал Рейнар, прекрасно отдохнувший и отоспавшийся. – Я уж думал тебя до самой Франции не будить. Что тебе такого снилось? Ты все ворочался, за оружие хватался.
Он протянул мне мой меч, изъятый им из ножен, видимо, в целях безопасности.
– Дракон, – честно признался я. – Огнедышащий.
– Дракон? – задумался д’Орбиньяк. – Так, сегодня у нас что? Вторник. А, ну тогда это ничего. Вот если бы с четверга на пятницу, тогда ко встрече с начальством, – утешил меня он.
– Эта тварь мне практически каждую ночь снится, – вздохнул я.
– Да? Странно. Обычно начальство не заставляет себя так долго ждать. Особенно когда драконы огнедышащие. Вот если бы он тебе сокровищ своих отстегнул, тогда другое дело.
– Не паясничай, Лис! – оборвал его я. – Тоже мне криптобиолог выискался.
– А если серьезно, Капитан, – Сережа перестал балагурить и перешел на деловой тон, – то все это очень странно.
– Почему?
– Потому что, когда ты спишь, рубин в твоем перстне пульсирует, как будто маленькое сердце. То ярче, то тусклее, то ярче, то тусклее. И вроде бы как вокруг него такие серебристые пылинки в это время кружатся. У тебя вообще-то самочувствие как?
– Нормально. Только уставать в последнее время стал больше и никак не могу выспаться.
– Занятно. А раньше мог. Четыре часа, положив под голову седло, и – пожалуйста! – свеж и весел.
– Старею, – безрадостно кинул я.
– Нет, тут что-то не то. Во всей нашей экспедиции что-то не то. Пока не могу понять что. Одно ясно точно – слишком много случайностей.
– Любая случайность – лишь цепь невидимых нами закономерностей.
– Ага. Или наоборот. Всякая закономерность – результат некоего набора случайностей, – произнес Лис. – Понимаешь, Капитан, в чем дело, к тебе претензий нет, ты как всегда на высоте – в белой папахе на белом верблюде, – адекватен, словно кредитная карточка VISA. Но мне почему-то очень кажется, что кто-то другой сдает ту колоду, которой мы играем.
– Не понял, поясни.
– Да что тут непонятного? Тебе, мне, Вику, принцу Джону и далее, далее, далее, словно бы нарочно подбрасываются какие-то очень странные ситуации, на которые мы обязаны стремительно реагировать. Обрати внимание: стремительно.
– Что же в них странного?
Лис посмотрел на меня, как на безнадежно больного.
– Командир, ты бы еще поспал. А то ты с утра какой-то недогадливый. Ладно, поясню для невыспавшихся и особо одаренных: они странны тем, что все между собой взаимосвязаны. Примеры привести?
Я отрицательно покачал головой. Взаимосвязь между всеми происшедшими за последние дни событиями, покуда мне непонятную, но все же вполне четкую, проследить было несложно. Но до сего дня она казалась мне плодом воспаленного воображения. Выходит, не только мне.
Всего несколько дней назад мы появились на территории старой доброй Англии с целью мирно и спокойно добраться до Лондона, до мудрейшего королевского мага Инельмо и, как некогда было обещано, предпринять экспедицию для поиска пропавших реликвий. И что же? Вместо этого, сами того не желая, развязываем гражданскую войну, затеваем амурную историю с наследницей арагонского престола, и вот теперь вообще покидаем берега Британии, и все, что особо замечательно, в силу сложившихся обстоятельств…
Мои размышления были прерваны экстренным вызовом. Стажер, радостный, как первоклассник, получивший высший балл, настоятельно требовал внимания к своим похождениям.
Перед глазами Кристиана де Монгийе простиралась панорама Лондона со стороны тех самых ворот, от которых начинался путь юного нормандского виконта в английскую контрразведку. На надвратной башне и стенах вокруг с торчащих над парапетом пик на него смотрели безрадостные лица встречающих. Их было больше сотни.
Крис повернул голову, и я увидел принца Джона, землисто-серого от усталости и мертвенно-бледного от злости. Младший Плантагенет с отчаянием смотрел на отрубленные головы над стеной и нервно кусал губы.
– Ваше Высочество! – Новый патрон Вика Ги де Жизор размашистой походкой подошел к одиноко стоящему принцу. – Я возмущен! Что такое, вы отдали приказ арестовать меня?
