– Я не отдавал такого приказа, – еле сдерживая себя, произнес Джон.
– Вы лжете! Мне превосходно известно, что сэр Бернард Хаксли, пытавшийся арестовать меня сегодня ночью, ваш человек и не стал бы действовать по чьему бы то ни было приказу, кроме вашего.
– Где Хаксли? – Принц повернул голову к рыцарю с парой оленьих рогов на гербе, выполнявшему роль адъютанта.
– Ваше Высочество, он уехал вчера вечером, – запинаясь, начал порученец. – Утром отряд вернулся, но… – Он окончательно замялся.
– Ну, продолжай!
– Хаксли убит.
– Печально, – пробормотал принц. – Печально. И все же я не отдавал такого приказа.
– Вы лжете, Ваше Высочество! – не унимался Тичфилд.
– Я лгу? – вспыхнул младший из Плантагенетов, моментально становясь невыразимо похожим на старшего. – Да как вы смеете говорить мне такое?! Вы болтливый, никчемный старик! Я готов поклясться на распятии, что не отдавал этого приказа, а еще готов поклясться, что очень жалею об этом. Где обещанный вами мятеж? Вон они, ваши заговорщики, взгляните им в глаза. В столице покой, как утром в спальне новобрачных. Здесь нечего подавлять! Прикажете повернуть обратно? Ждать другого раза? Его не будет! Я легко могу взять город. Этот тевтонский медведь – любимец моего брата, оставил город почти без защиты. Но, по вашей милости, господин верховный иерарх, или как там вас, я никогда, слышите, никогда не смогу войти в Лондон как защитник законного порядка и спаситель короны своего брата. Ступайте прочь, старый беззубый волк. Я говорю, прочь! – рявкнул он на обалдевшего от неожиданности де Жизора, стоявшего перед ним, словно жена Лота, пораженная Божьим гневом.[47] – И не вздумайте больше показаться мне на глаза. Иначе ваша голова займет полагающееся ей место рядом с головами этих несчастных.
Глава двадцать первая
Подар-р-рочек…
– Какая сцена! – патетически прокомментировал Лис расставание разъяренного принца Джона и оскорбленного в лучших чувствах де Жизора. – Она просто просится в трагедию! Где же Шекспир?
– Спроси у Арсула, – посоветовал я ему. – С нашим-то счастьем он наверняка где-то здесь на борту. Да… Чем больше узнаю Шейтмура, тем больше его уважаю. Посмотри, как он красиво подставил сильных мира сего! Я бы с удовольствием попросил Вика остаться при Его Высочестве и понаблюдать, что будет дальше. Наверняка это не единственный сюрприз, который приготовил принцу Джону следователь Пурпурной палаты…
– В этом ты, конечно, прав, – задумчиво произнес Рейнар. – Но я думаю о другом… Если помнишь, Лейтонбург в разговоре с Джоном требовал сохранить жизнь короля еще минимум на полгода; в противовес ему этот, как выразился оскорбленный принц, «беззубый волк» ставил условием непременную смерть Ричарда. Судя по тому, что Вик вел репортаж из-под стен Лондона, этот неизменный претендент на пустующий трон Англии принял второй вариант. А значит…
– А значит, старину Дика в скором времени ожидают крупные неприятности.
– Я бы сказал, последние неприятности. Кстати, а что вообще известно об этой церкви святого Грааля?
– Очень немного. В общих чертах следующее: есть две конкурирующие Церкви.
– Это я знаю! Православная и католическая, – вставил Лис.
– Нет! – покачал головой я. – Гораздо веселее. Существует церковь учеников Христа – апостолов, которая в общем-то имеет к самим апостолам весьма условное отношение, так как Вселенский Собор лишь через несколько столетий после их смерти определил, какие из Писаний считать истинными, а какие – нет, на свой выбор… Другая же – церковь прямых потомков Спасителя.
– Стоп! – прервал меня ошарашенный Лис. – Тебя не укачивает? – участливо глядя мне в лицо, спросил он. – Помедленнее повтори: церковь кого?
– Детей, внуков, правнуков и далее по нисходящей – Спасителя.
– Но… ведь Мессия был того… – Лис запнулся, подбирая слово, – холостяк?
– Ничего подобного. Более того, дожив до тридцати лет, по иудейскому закону, он просто не мог быть холостяком. А уж тем более не мог проповедовать, если бы таковым являлся.
– Вот так дела! А почему в Писании ничего об этом не сказано?
– Почему не сказано? Сказано. – Я пожал плечами. – Помнишь чудо о Кане Галилейской?
– А как же! – широко улыбнулся Лис. – Любимое мое чудо! Одним махом превратить воду в вино! Эх, жаль, рецепта не сохранилось.
– Именно так. Так вот если отойти от гастрономических подробностей, то дело происходит на свадьбе, на которой Дева Мария подходит к своему сыну и сообщает, что у гостей кончилось вино… Скажи мне, Лис, как разведчик разведчику: кого на свадьбе должно волновать, чтобы у гостей в достатке были выпивка и угощение?
– Хозяина, – неуверенно ответил мой напарник.
– Ты прав как никогда. А если еще учесть, что это первое официально признанное матерью нашей церковью чудо, совершенное Сыном Божьим, то вывод напрашивается сам собой…
Лис потрясенно молчал.
– Уж что да, то да… – спустя некоторое время ошеломленно прошептал он. – А дети?
– После смерти Галилеянина его жена и сын, имевший, если ты помнишь, непререкаемое право на титул царя Иудейского, бежали на юг Франции, где было основано королевство Септимания, наследником которого сейчас является Готский маркизат, – объяснил я. – Став правителями этого королевства, потомки Мессии вскоре породнились с франкской династией Меровингов, в чьих жилах соответственно стала течь кровь Спасителя. Что было дальше, я думаю, ты помнишь из школьного курса истории.
На лице Лиса отразилось мучительное раздумье:
– Ну… Что-то такое… Там был король с какой-то дурацкой погремухой…
Я понял, что школьный курс истории Сережу благополучно миновал, и ему более свойственно делать историю, чем изучать.
– Пипин Короткий, – уточнил я. – Но тут тоже есть небольшое «но». Депеша из Рима,[48] благословлявшая переворот, устроенный мажордомом последнего из Меровингов – Дагоберта, этим самым Пипином, была подписана главою Церкви учеников, то есть конкурирующей организацией.
Основатель новой династии не стал церемониться со своим бывшим господином и не мудрствуя лукаво вырезал почти всю его семью. Но не всю! – воздев указующий перст к небу, продолжал я читать лекцию по истории Темных Веков. – Племяннику покойного короля удалось спастись и добраться до родной Септимании, где он и был с радостью принят и правил долго и счастливо. Так вот, этот самый племянник, носивший имя Сигеберт, получил прозвище Пылкий Росток, так сказать, последний росток погибшего дерева. – Я сделал эффектную паузу. – Что на родном тебе французском…
Рейнар, как коренной гасконец, умильно закатил глаза.
– …Звучит как «Плант Ар». Род, пошедший от этого самого Плант Ара, так в общем-то и назывался: Плантаргенист. Или, в более привычном нам произношении, Плантагенеты.
– И ты хочешь сказать, что вся эта благородная семейка – потомки того самого…
Лис вытаращил на меня свои серо-зеленые глаза, принявшие вдруг неестественную квадратную форму.
– А вот это тогда что?! – Он сунул руку себе за пазуху и вытащил знакомый уже мне медальон, унаследованный им от Готье де Вердамона, погибшего три года назад на безвестной лесной дороге от когтей раненого гоблина.
– А это, – я еще раз внимательно посмотрел на медальон, болтавшийся на лисовской шее, – это, видимо, знак старшинства в этой, как ты изволил выразиться, «благородной семейке».
Лис, стараясь разрядить гнетущую обстановку, гордо выпрямился:
– Да! Я крут!
– Ты сам не представляешь, насколько ты крут. Ибо, согласно учению церкви святого Грааля, ты
