часть дороги вблизи своего замка, она шла восточнее. Но сейчас там почти не ездят. К тому же это владения рода фон Штраумбергов, а они почти сто лет враждуют с Херсирками из-за этих земель. Так что за вами сюда никто не полезет. Бароны фон Штраумберги всегда отличались скверным нравом.
– В кого они превращаются? – на секунду прекращая любезничать со спасенной девушкой, хмыкнул Лис.
– Что? – Рассказчик, кажется, не понял вопрос. – А, нет-нет, – он замахал на Венедина руками, – вроде бы никто ни в кого не превращается. По крайней мере так говорят.
Мы ехали уже несколько часов, забирая все восточнее и все дальше удаляясь от негостеприимных владений покойного барона Херсирка. В одном месте мы свернули со столбовой дороги в лес на едва заметный проселок и ехали так довольно долго, кое-где расчищая путь от упавших деревьев и ветвей, тянущихся справа и слева и едва не смыкавшихся посреди малоезженой колеи. Кое-где возок приходилось подпирать плечами, чтобы не дать ему завалиться на сторону, кое-где забрасывать камнями и ветками немилосердные ухабы, грозившие оставить транспорт нашей подопечной без колес, в общем, назвать эту дорогу проезжей язык не поворачивался.
– Знаешь что. – Лис утер пот рукавом со лба. Процесс вытаскивания экипажа из широкой грязной ямы, не высыхающей, наверное, даже в самую жару, наводил моего друга на философский тон. – Работа нам, конечно, блатная досталась, красну девицу из грязи в князи толкать, но одно меня все же несказанно радует.
– Ты о чем? – кинул я, упираясь изо всех сил во вместительный продуктовый ящик возка, нависавший над задними колесами.
– Я вот еду и все прислушиваюсь, не рыдает ли кто поблизости. Ночью после оборотней слушал, сегодня весь день – кажись, тихо. – Он поднажал, чувствуя, что колеса выкатились наконец на твердый грунт. – Тьфу, тьфу, тьфу, вроде отстало. Так что все наши дорожные невзгоды почти ерунда.
Подбадриваемые кнутом одного из воинов, занявшего место убитого возницы, кони рванули и Лис, не удержавшись, плюхнулся в грязь.
– Или у меня со слухом плохо? – поднимаясь из зловонной жижи, пробормотал он. – Блин, а еще утверждают, что Западная Германия славится своими дорогами. – Он начал возмущенно отряхиваться. – Ну что за жизнь?!
Мы двигались в таком темпе еще несколько часов, пока не выбрались на обещанный риббекским торговцем старый императорский тракт.
– Это уже земли фон Штраумбергов, – прокомментировал он. – Они как против императора выступили, так мимо них дорогу и провели.
– Так что, – невольно холодея, произнес я, стараясь говорить с выражением досужего интереса на лице, – они примыкают к Лиге северных баронов?
– Штраумберги? Нет. Просто склочная семейка. Со всеми враждуют. Император до них еще доберется. Ежели б не Святая земля, куда его величество, что ни год, шлет новые отряды рыцарей, давно б уже в этих местах порядок был. А то чуть от города отъедешь – плати, через лес переедешь – снова плати, через мост перебраться – опять мошну развязывай.
Замечание о деньгах было явно излишним. Как говаривал время от времени Лис: «Не будите Лихо, пока спит тихо». Где-то поблизости заржала лошадь, одна из наших ответила на этот призывный зов, и едва успел стихнуть звук, как на дорогу выехал вооруженный всадник, за ним еще, еще и еще.
– Таможенный контроль, – пробормотал Лис. – Там можно, а здесь не можно.
– О, не волнуйтесь, господа, – поспешил успокоить нас риббекский купец, указывая на зелено-черные нарамники конников, – это люди здешнего барона. Они тут всегда стоят. Надеюсь, вас не затруднит заплатить дорожную пошлину? У его милости вздорный характер, но он всегда радушно относится к тем, кто готов платить за его гостеприимство. А в последнее время гостей не так уж много.
Говоря по чести, перспектива платить кому-либо меня не слишком радовала. И вовсе не из-за какого-то приступа жадности, а по вполне объяснимой причине: в момент, когда ганзейский когг, на котором мы плыли, пошел ко дну, туда же отправилась большая, да нет, не большая, а просто подавляющая часть нашей наличности. Пока мы путешествовали вместе с тевтонцами, эта проблема не напоминала о себе, теперь же на счету была каждая монета. Однако по негласному уговору деньгами в нашем коллективе распоряжался Лис, и я перевел взгляд на него, ожидая окончательного решения.
– Заплатим, пожалуй, – горестно вздохнул мой друг, словно речь шла о литре крови из его жил. – Нам бы сейчас добраться до первого порядочного города, там поменяем у ганзейцев расписку Штолля, – произнес он немного погодя, видимо, для собственного утешения.
В это время старший из всадников сделал знак остановиться и, приблизившись, начал объезд остатков некогда пышного кортежа.
– Десять серебряных монет, – без обиняков выдал он результаты осмотра.
Венедин мысленно записал мытаря в число своих смертельных врагов и с явной неохотой полез за требуемой суммой.
– До ночи вам до города не доехать, – заметно подобрев после получения пошлины, произнес начальник поста. – Дальше по дороге будет постоялый двор. Ночуйте там, иначе спать придется под открытым небом, а на здешних дорогах неспокойно.
– Спасибо за заботу, – произнес мой раздосадованный напарник. – На дорогах, выходит, неспокойно. А то мы не заметили! – Он тронул поводья андалузца. – Н-но! Постоялый двор, так постоялый двор, все крыша над головой.
Когда наш провожатый говорил, что эта дорога в последнее время малоезжая, он не кривил душой. Постоялый двор, куда направила нас пограничная стража, был ярким свидетельством этого непреложного факта. Располагался он близ старой облупленной башни, перенесшей когда-то пожар и с тех пор почти не восстановленной. Очевидно, она служила своеобразной казармой для встреченных нами солдат, во всяком случае, трава возле примыкавшей к ней коновязи была начисто вытоптана. Здесь же поблизости виднелась небольшая закопченная кузница да несколько лачуг, наглухо закрытых и, вероятно, уже не первый год стоявших без хозяина. Не знаю, правду ли говорили баронские стражи, утверждая, что засветло до города нам не добраться, но я подозреваю, что за направление несведущих путников в эти захолустные хоромы их хозяин выплачивал гарнизону немалый процент. Впрочем, невзирая на внешнюю запущенность, почтенный хозяин этого странноприимного заведения встретил гостей более чем радушно.
– О, заходите, заходите, пожалуйста, – низко кланяясь, тараторил он, не забывая обнажать в улыбке два ряда зубов, способных заставить захлебнуться собственной слюной практикующего дантиста. – Всегда рады! Пожалуйте на белую половину. О, с вами раненый. Мы дадим ему чудодейственный отвар из лесных трав. Вот увидите, он поправится буквально на глазах. Эй, Курт, Альберт! Отведите господских коней в конюшню да задайте им сена. Извините, государи мои, – хозяин развел руками, – овса у меня нет.
– Понятно, – кивнул Лис, морально готовый вести переговоры по поводу оплаты. – Овес нынче дорог.
– О да-а, – протянул трактирщик, чувствуя в собеседнике понимающего человека, – все так дорого. А с тех пор как по этой дороге перестали ездить, и вовсе еле сводим концы с концами. – Он вновь смерил моего напарника проникновенным взглядом, словно оценивая, сколько можно запросить с неожиданных постояльцев. – Давно бы перебрался в город, да только кому сейчас продашь все это. – Он обвел рукой свои владения.
– Хорошо, – перебил его Лис, – как только у меня появится покупатель, я тут же пришлю его к тебе. А сейчас давай лучше поговорим об оплате.
Я отошел, не желая вмешиваться в финансовые махинации друга. Даже и не слушая предстоящий торг, можно было бы держать пари, что хозяин останется внакладе. В противном случае Лис не смог бы сомкнуть ночью глаз, сокрушаясь по поводу падения нравов и грабежа на больших дорогах.
Не знаю уж, насколько долго мог затянуться спор между хозяином и Лисом, который, невзирая на усталость, готов был до смерти торговаться за каждый гроттен, но тут дверь постоялого двора приоткрылась и я увидел сверкнувшую в лучах солнца кольчугу и белую ткань нарамника поверх нее. «Неужто тевтонец!» – обрадовался я, соображая, что, видимо, одному или даже нескольким воинам из отряда фон Нагеля удалось вырваться из риббекского капкана и догнать нас.
