Все лорды Камелота

– Принцесса грез покинет этот мир, – продолжал Каранток.

– С этим, увы, тоже ясно.

Собравшиеся у Круглого Стола молчали, очевидно, эта часть пророчества у них не вызывала вопросов.

– Златой дракон вонзит клыки в грудь алого дракона, / Коварная змея отравит кровь его. – Чтец обвел глазами Ллевелина и Моргану, точно вопрошая, понятен ли им смысл сказанного. Те молчали, напряженно глядя на говорившего.

– Ну хорошо, с драконами ты мне уже объяснял. А что еще за история со змеей?

– Ну-у, может, это намек на доллар, использование которого в качестве платежного средства подрывает британскую экономику. В конце концов это вопросы не ко мне, а к специально обученным толкователям.

– Во как загнул! Ладно, допустим.

– Ушедшие вернутся ради вести,
Подкошены падут две башни над водой…

– С башнями, к сожалению, все понятно. А что за ушедшие?

– Лис, очнись! Ушедшие – это мы с тобой. Мы вернулись ради вести! И вернемся в свой мир, так что строка работает и там, и здесь. Кстати, для Магэрана с Сабрейном тоже.

– Два полумесяца грозят последним часом,
Но мягкие добавят твердым силы жить.

– Ерунда какая-то получается! Это что, те полумесяцы, что мы видели в Зачарованном лесу, что ли?

– Я все-таки полагаю, – неуверенно начал я, – что два полумесяца здесь означают один месяц, который тут действительно грозил последним часом.

– Ага, – встрепенулся Лис, – а у нас это разногласия между шиитами и суннитами. А мягко и твердо – это Китай. Всякие Ю Сен Чу, Дао-дзен и прочие прибамбасы.

– А здесь?

– Доживем – увидим. Мерлин растолкует, на то он и мудрый.

Зеленое не станет белым, став пурпурным.
Сын короля-медведя – новый властелин.
Три мира будут слиты воедино,
Спасение придет.

–  Так, – задумчиво изрек Лис, – с мирами ясно. Со светофором ничего не понял, а с королем-то что?

– Честно говоря, с многоцветьем я тоже ничего не понял. Сын короля-медведя – сын Артура, Артур и означает медведь. Похоже, Моргана была права. И миры Британии, Каледонии и Арморики действительно будут спасены Мордредом.

– А у нас? – огорченно вздохнул Рейнар.

– Видишь ли, второе имя принца Чарльза, наследника престола, – Артур. А вместе, если брать по латыни Королюс Артурус, то есть – Король Артур. Так что выходит, что спасение Британии придет от его сына. Хотя, видит бог, из нас такие толкователи пророчеств, как из ботфорта хрустальный башмачок.

– Вот видите! – злорадно вскричала Моргана. – Артур сцепился с Ланселотом, защищая свою честь. Гвиневера покинула этот мир, уйдя в монастырь. Золотой дракон Ллевелина вонзит клыки в грудь дракона Артура, предав его. Или это не так, моя дорогая племянница?

– Нет, – покачала головой Лендис. – Увы, я поддалась на коварство Ллевелина, и оно привело мою армию в западню. – Как и Моргана, королева Каледонии вполне овладела искусством лгать, не соврав и словом. – А вот змея, из-за которой началось сражение на Камланне… Не ты ли послала ее, Моргана?

– Мне лучше жить в Эйре, откуда святой Патрик изгнал всех змей, если в Британии я буду отвечать за их укусы. Однако из-за этого злосчастного укуса зеленое поле Камланна не покрылось белыми скатертями пиршества, а стало пурпурным от крови!

– Оно стало багровым, Моргана. Багровым, а не пурпурным, – сумрачно поправил ее Мерлин. – А пурпурной будет королевская мантия во-он того мальчишки. – Он торжествующе обвел глазами онемевшую от удивления публику. – Именно его зеленое одеяние овидда не станет белым плащом друида. Именно он своей мягкостью дал силу жить твердым. Не правда ли, Торвальд? И он видел два полумесяца, грозившие последним часом. Ведь так, дружок?

– Д-да, милорд, – чуть слышно проговорил Годвин, ошарашенный, похоже, более всех присутствующих.

– Не, ну каков! – гордо заявил Лис. – Бац-бац, и в дамки! Дрожать, бояться, деньги не прятать! Не как-нибудь кто, а ваше величество Годвин – великий и ужасный.

– Но сын короля-медведя… – едва смогла произнести все еще не пришедшая в себя фея Моргана, – ведь это же Мордред?!

– Несомненно, моя дорогая, – кивнул Каранток. – Но дело в том, что Годвин тоже его сын. До своей женитьбы на Гвиневере Артур был женат на дочери графа Севена – Лизонере. Я сам благословил их брак.

– Ты, Мерлин?!

– Да. Несчастная умерла родами.

– Слушай, это не Мерлин, а какой-то именной пестун семейства Пендрагонов! Интересно, кого из этой семейки он еще вскормил своей волосатой грудью?

– Я думаю, хватит и этих.

– Ваше высокопреосвященство. – Моргана не желая сдаваться, апеллировала к Эмерику. Такого хода от нее не ожидал никто. В первую очередь сам архиепископ. – Может ли считаться законным брак, освященный магом и друидом?

– Ой-ей-ей! Можно подумать, можно подумать! Ее Мордред сильно законный!

– Из двух незаконных – Мордред старший.

– Может, – после недолгого раздумья заявил примас Британии, вернув в состояние полного обалдения тех, кто из него только начал выходить.

– Слу-ушай, а нам, часом, Эмерика в Зачарованном лесу не подменили? Шо это у него за левый уклонизм? Прямо не епископ, а перекрашенный друид!

– Любовь есть чувство богоугодное. Браки устраиваются на небесах, а стало быть, бессмысленно говорить, что тот или иной обряд, если он был совершен, более свят, чем другой. Мне известно о женитьбе Артура и Лизонеры, хотя король и старался хранить ее в секрете. Так что и в тебе, Мордред, и в тебе, Годвин, одинаково течет королевская кровь. Но если Артуру было угодно завещать свой венец Годвину… Церковь с радостью признает его королем.

– Понятное дело, с радостью, – хмыкнул Лис. – Отлучение-то с Мордреда еще не снято.

– Бывшего овидда?! – возмутилась Моргана.

– Не тебе говорить об этом, фея! Это наше дело, Церкви и Годвина!

– Мой король, – Лендис, по-прежнему стоявшая рядом с юным Пендрагоном, вложила свои руки в его ладони, – примите мою верность и со мной верность всей Каледонии и Горры.

– Принимаю, – прошептал Годвин. – Встаньте, милая королева.

– Вот так дела! – услышал я голос Кархейна. – Годвин, – он подошел к оруженосцу, придавленному нежданно навалившимся величием, – прости. Мой король! – Он преклонил колено и протянул свой меч рукоятью вперед. – Примите мою верность. И хотя я не могу прибавить к своей верности верность даже одного подданного, присягаю, что моя будет неколебима.

– И моя тоже, – подошел к Годвину Констан. – Хотя я лишь недавно стал рыцарем и не могу считать себя равным присутствующим здесь, присягаю и отдаю тебе свою верность. – Он встал на колено и протянул меч.

– Прах тебя подери! – взревел сэр Борс. – Ты – настоящий Пендрагон! Прими и наши мечи, король Годвин!