Да что говорить, за время наших странствий мы повидали немало золота и драгоценностей, но здесь и сейчас, во времена весьма слаборазвитого монетного оборота, когда человек, имеющий в потайном ларце пару сотен золотых монет, считался едва ли не богачом, найти где-то мешок, а уж тем более мешо-ок золота, было делом более чем непростым. Вернее, золота в так называемых богатых слоях общества было изрядно: шейные обручи, пластинки на одежде, фибулы, браслеты, всевозможные пряжки. Но хороши бы мы были с Лисом, займись сейчас сбором всего этого галантерейного мусора на дорогах и в замках Каледонии! Да еще в пользу нищенствующего груагаха.
– Капитан, я готов выслушать твои гениальные соображения по поводу извлечения ценного химического элемента, называемого аурум, из атмосферы. Быть может, Калиостро нашептал тебе рецепт-другой на прощание?
Я бросил на друга гневный взгляд.
– Издеваешься? Ладно, слушай, что я надумал. Скорее всего требуемого количества золота в этих краях нам не найти. Его тут просто нет.
– Весьма ценное замечание, – согласно кивнул Рейнар. – Предлагаешь мотнуться на Клондайк?
– Нет. Сделать надо иначе. Ты подумай, где взять хотя бы несколько сотен настоящих монет. А я попробую изготовить фальшивки. Кажется, в бастиде у покойного сэра Богера Разумного я видел все необходимое для процесса золочения.
– Ты что же думаешь, – хмыкнул Лис, – что этот тупорылый жмот золотой монеты от золоченой бляшки не отличит?
– Вероятнее всего, отличит. Поэтому сделаем так: ты придумай, где добыть настоящее золото, фальшивое я беру на себя. Потом мы привозим туго набитый мешок и демонстрируем его великану. Для убедительности можно мешок развязать и показать монеты, потом отвозим его подальше в лес, раскладывая по пути самые настоящие золотые. Потом говорим груагаху, что мы исполнили его условия и он может забрать свое сокровище, пойдя по тропинке, выложенной монетами. Наверняка он решит собрать все золотые на тропе, с его габаритами это может затянуться надолго. Когда же он доберется до самого мешка и обнаружит, что его содержимое годится лишь на грузила, правда, очень блестящие, Годвин уже успеет пробраться в пещеру, найти тайник и вернуться обратно с книгой.
– А если не успеет?
– Мы его, конечно, прикроем, но лучше бы он успел. Полагаю, что у великана, обнаружившего, что его нагло обманули, характер резко портится. Хотя уж кажется, более отвратительным ему быть просто некуда.
– Что ж, – немного подумав, усмехнулся Лис. – Неплохо придумано. Пожалуй, общение со мной идет тебе на пользу.
– Не с тобой, а с Калиостро.
– Ладно, с Калиостро. Но ему общение со мной тоже пошло на пользу. Хорошо, пусть страхолюдина сидит за своей баррикадой, а мы пока наведаемся к сэру Кархейну. У него хоть переночевать, надеюсь, можно будет спокойно, а то третьи сутки без сна. Еще чуть-чуть, и пиши пропало, комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной. А я по дороге, глядишь, и удумаю, кто нам может ссудить килограмм- другой золота во временное пользование. Годвин, – он повернулся к стоящему рядом овидду, – ты знаешь, как отсюда добраться до старой римской бастиды, что напротив Кэрфортина?
– Конечно, знаю. Отсюда по ущельям довольно близко. Если сейчас выйдем, до темноты успеем.
– Ну вот и прекрасно, – улыбнулся мой друг. – Тогда не будем задерживаться. В путь.
Глава 12
Из всех пороков, опасных для государственного деятеля, самый пагубный – добродетель. Она толкает на преступление.
Унылое северное солнце клонилось к закату, освещая безлюдную горную страну, где можно было ехать неделю, не увидев ни одного человека. Правда, то, что путешественник на своем пути не встречал ни одной живой души, еще не говорило о том, что здесь действительно никого не было. Нелюдимые горцы, привыкшие считать чужаков не столько гостями, сколько врагами, а еще вернее – добычей, таились меж валунов и средь ветвей деревьев столь искусно, что камень, пущенный умелой рукой, свистнувший дротик или же свинцовый шарик, вылетевший из кожаной пращи, – и неосторожный путешественник рисковал не увидеть в своей жизни больше ничего.
Однако мы могли двигаться довольно спокойно. Ни один каледонец в здравом уме не пожелал бы связываться с друидами. Сидевший у меня за спиной Годвин в своем зеленом балахоне служил нам своеобразным пропуском. Другое дело было на территории, занятой бриттами. В бастиде у молодого сэра Кархейна ученик друидов мог получить весьма нелестный прием. Я поспешил поделиться своими сомнениями с Лисом.
– Да ну, скажешь! – отмахнулся он. – Тоже мне нашел архиепископа Кентерберийского! Он простой валлийский рыцарь. Для Кархейна все едино, раз уважаемые люди говорят, что так надо, значит, так оно и надо. А друиды, между прочим, в Уэльсе тоже в уважняке. Все обойдется.
Ты мне лучше другое скажи: на фига великану столько золота? Он шо себе, всю пасть в голду обуть решил? Такой себе будет новый эринский груагах. На шее цепура, на пальцах – гайки. Или он над ним чахнуть собирается?
Я представил себе груагаха, чахнущего над златом, и невольно улыбнулся.
– Золото у великанов – признак успешности. Коров да баранов воровать – ерунда, это только для того, чтоб брюхо набить. Поселение разорить – дело посерьезнее, но тоже невелика доблесть. Деревеньки-то выбираются хлипкие, обнесенные общим забором да насыпью. Толковое оружие в них встречается редко, а уж людей, которые с этим оружием умеют обращаться, вообще днем с огнем не найдешь. Ну и взять здесь соответственно нечего.
А золото – оно просто так не лежит, оно либо в замках у серьезных лендлордов, либо у богатых купцов, которые без сильной охраны в путь не отправляются. Чтобы его добыть, и сила нужна, и хитрость, и, можно сказать, отвага. Вот тогда, ежели груагах на великаний пляс притащит золото и драгоценные камни, он может считаться серьезным, преуспевающим злыднем, а не так, хулиганом-переростком. С таким любая местная кхм… красотка согласится род продолжить. Своего рода естественный отбор. У них, видишь ли, на одну особь женского пола рождается три-четыре мужского. Если наш подопечный с зеленого Эйра аж в горную Каледонию докочевал, то, вероятнее всего, дела у него там не заладились. Скажем, попробовал разорить рыбацкую деревушку, а там ему по морде надавали. Вероятно, его с позором-то и прогнали. Теперь, чтобы вернуться, ему большой мешо-ок золота нужен.
– Надеюсь, мы не будем прерывать ряд его неудач, – ехидно произнес Лис, замолчал и вдруг неожиданно рассмеялся. – Ты знаешь, мы сейчас сами выступаем в роли этих самых груагахов. Нам тоже для демонстрации успешности нужно добыть побольше золота. И источники его все те же – лендлорды, купцы… можно, конечно, еще попробовать гномов потрусить, у них в загашниках золото всегда найдется, но я бы этого делать не стал. С малым народцем без нужды лучше не ссориться.
– Это верно, – поддержал моего друга Годвин. – Гномы очень ревниво стерегут свои богатства.
– Да я в общем-то и не спорю. Можно попробовать одолжить у Ллевелина, – без особой надежды бросил я.
– Как же, как же! Герцог ведет войну, деньги ему сейчас нужны позарез, а тут приезжаем мы и сообщаем, что собираемся выкупить за мешок золота некую библиографическую редкость у великана- неудачника. Вот он нам обрадуется! Уж лучше к Лендис заехать. Какая ни на есть, а все же родственница. Тем более она своей короной где-то как-то тебе обязана.
– Что меня и беспокоит. Эта девушка не любит одалживаться, но еще более она не любит своих кредиторов.
– Ну, тогда остается какой-нибудь местный состоятельный тан, поскольку золотоносных караванов в такое время в суровых горах Каледонии можно даже не ждать.
– Таны, конечно, остаются, и золото у них, возможно, есть, но как заставить этих скупердяев с ним расстаться? Скупость здесь возведена едва ли не в ранг национальной доблести.
– Ну, это уж моя забота, – усмехнулся Лис, всем своим видом оправдывая данное ему прозвище. – Ты мне только расскажи, кто у нас будет богатеньким буратиной, а уж общипать его я берусь с изяществом и блеском. Так что сезон охоты открыт, принимаются частные заказы на разведение лохов ушастых.
