после которой из ста пятидесяти рыцарей Круглого Стола осталось в живых лишь девятнадцать.
– …Мы дадим им продвинуться и сожжем их корабли, – заявил тогда король Артур.
– Но тогда им будет отрезан путь к отступлению, – возразил ему мудрый король Лаудегранс, отец юной Гвиневеры, тогда еще и незнакомой с Артуром. – Если им некуда будет отступать, они будут драться так ожесточенно, как никогда.
Лодегран был старым воином, разворачивающим свое знамя еще в войнах короля Утера. И, несомненно, он говорил правильно. Мой «дядя» Лот Оркнейский, да и другие ветераны в один голос поддержали его слова.
– Верно, – кивнул им Артур, разводя плечи и глядя на осторожных соратников всех сверху вниз с высоты своего огромного роста. – Мы отрежем им путь, и они будут стоять до последнего. Но всполошенные пожаром, они, вероятнее всего, бросятся к берегу спасти корабли. В этот момент мы и ударим.
– Саксов тяжело захватить врасплох, – возразил ему один из сподвижников отца доброго короля Артура, владевший, кажется, землями на западном побережье и оттого прекрасно знавший повадки пришельцев.
– Мы будем драться с ними насмерть, если захватим врасплох и если не захватим. Если судьбе будет угодно, чтобы я не вышел из этого боя, клянитесь мне, что старший из тех, кто останется живым, соберет новое войско и довершит начатое мной. Пусть пришедшие сюда с оружием останутся в этой земле. Сегодня мы не будем брать пленных.
Мы все клялись, и грянул бой. До злосчастного дня Камланна Британия, пожалуй, еще не видела столь кровопролитного сражения. Никто из саксов не ушел живым от мрачной горы Бадон. Но страшная цена была заплачена нами за победу. В едином ряду, так же, как и стояли, были похоронены средь пропитавшихся кровью камней все те, кто составил славу британского рыцарства прошедших дней. Никогда больше не слышать Артуру советов старых воинов, хранивших верность еще его отцу.
Последнее, о чем просил своего властителя умирающий от ран король Лаудегранс, – взять под защиту его пятнадцатилетнюю дочь, оставшуюся круглой сиротой в этом опасном мире…
Мы приехали в Камелард через месяц, едва лишь оправились от ран. Приехали, как были, девятнадцать рыцарей Круглого Стола во главе со своим королем. Тогда-то впервые увидал Артур прелестную девушку с длинными золотистыми волосами и задумчивым взглядом небесно-голубых глаз. Их свадьба состоялась ровно через год, и я, в числе обновленного рыцарства Круглого Стола, радостно гулял на этом шумном празднике. Всего лишь шесть лет минуло с той поры, шесть лет этого мира, лишь несколько месяцев мира нашего, и вот теперь благодаря страстям юной прелестницы и интригам моего собрата по оружию Мордреда я ехал в древний Эборак, размышляя о том, как примет меня один из тех немногих, кто выжил в страшной сече при Маунт-Бадоне, с кем делили мы куски мха, останавливая кровь из ран, с кем вместе, глотая слезы, переносили скованные смертным холодом тела друзей к ненасытному пламени погребального костра…
– Ау, Капитан, о чем задумался? – оборвал мои воспоминания Лис.
– О Маунт-Бадоне, – признался я.
– Это ценно, – с деланным почтением похвалил Лис. – А о том, что будем нынче Ланселоту втирать, ты еще не думал?
– О чем тут думать? – поморщился я. – Мы еще ничего не знаем о его намерениях. Может, он спит и видит, как слиться в братских объятиях с Ллевелином.
– С Пендрагоном, – добавил Лис. – Скажи, Капитан, тебе во всем этом ничего не кажется странным? То есть я, конечно, понимаю, расчувствовавшуюся публику пробило на щенячий восторг, но, по-моему, тут явный перебор. Или я неправ?
– Кто знает, кто знает, – задумчиво бросил я. – Лендис, помнится, говорила, что Ллевелин метит на королевский трон Британии. Но мы-то с тобой понимаем, что основная цель ее слов не сообщение нам последних новостей, а желание вставить Ллевелину с нашей помощью палки в колеса. Я, скажем, весьма скептически отношусь к ее утверждению о том, что Ллевелин подстрекал Мордреда к началу мятежа. Откуда бы ей знать об этом?
– Да хрен их, волшебниц, поймет? Повесила в спальне Мордреда какую-нибудь сковородку с микрофоном…
– Лис, – поморщился я, – не говори чепухи. Пространственные гиперпереходы – так это, по-моему, по научному называется, требуют колоссальных энергозатрат. Понятное дело, для передачи звука – меньших, чем для неофициальных визитов вроде того, что дражайшая кузина нанесла покойному тану Геллинов, но все же. При этом энергетический туннель необходимо постоянно поддерживать. Вздумай ее, скажем, кто-то из находящихся рядом кулаком в ухо треснуть, она простейшего защитного заклинания не смогла бы изобразить. Очень опасное положение. Таны об этом, возможно, ничего и не ведают, но мы-то знаем. И Моргана знает.
– Что знает? – не понял Лис.
– Что такое пробой гиперпространства. Как бы это так объяснить? На нее из этого пробоя энергетическим сквозняком тянет. А теперь представь себе ситуацию: приник ты к замочной скважине, чтобы на всякий случай проверить, как у соседей дела обстоят, а оттуда навстречу твоему глазу остро заточенное шило.
– Бр-р! – поежился Лис.
– Так вот, Моргана это может устроить, особо не напрягаясь. И Лендис это хорошо известно. Так что магическую составляющую получения информации я здесь считаю крайне маловероятной. Агентурная работа, конечно, возможна, но тоже вряд ли. Если такие переговоры действительно имели место, наверняка о них знали очень немногие. Так что скорее всего рассказ о сговоре Мордеда и Ллевелина, мягко говоря, художественное преувеличение.
– А герольд Мордреда?
– Герольд – фигура серьезная, – пожал плечами я. – Кто его знает, с чем он приезжал. Мог предложить перемирие с разделом сфер влияния, мог вызвать на честный бой от имени своего повелителя. Здесь тяжело сказать что-то определенное. Однако не похоже, чтобы это были переговоры о совместных действиях. Представь себе, Ллевелин дает свое согласие воевать вместе с Мордредом против Ланселота. В этот момент в Эбораке, если интуиция нас не обманывает, происходят подобные же переговоры о совместном походе Мордреда и Ланселота против Ллевелина. Предположим, что они тоже заканчиваются успешно. И что дальше?
– Дальше все, как обычно, – подхватил Рейнар. – Все собираются в уединенном месте и радостно бьют друг другу морду. После чего в Британии не остается ни лягушонка, ни Каа, да и вообще эту землю можно будет заселять экспортируемыми с Востока китайцами. Капитан, подумай, не самая слабая идея. Надо будет толкнуть при случае новому королю. А то я тут прикинул, невзирая на постоянные бравые смертоубийства, – налицо явный переизбыток королей, пэров, танов, герцогов и прочей мелкотравчатой знати при острой нехватке работного люда. Британия на грани экономического кризиса! – взвыл Лис, дирижируя в такт своим словам.
– Рейнар, – одернул я боевого товарища, – Годвин.
Лис обернулся, глядя на ошарашенного словесным водопадом оруженосца, ехавшего, как и подобает ученику и помощнику рыцаря, чуть позади за спиной.
– Дружище, – махнул ему Рейнар, – не вслушивайся. Это я по-трансальпийски.
Бывший овидд молча кивнул головой, все еще недоумевая, что бы могло означать выражение «экономический кризис» и на грани чего он находится.
– Лис, если серьезно, – продолжил я, – то давай посмотрим, как говорится, кому это выгодно. Интерес Мордреда понятен, он сын Артура и претендует на корону Британии. Интерес Ланселота тоже, в общем, нетрудно просчитать. Наверняка он ищет Гвиневеру и, судя по всему, невзирая на старую дружбу, желает поквитаться с Мордредом. Особенно если ему сообщили, что тот пытался склонить Гвиневеру к замужеству. Захочет ли он занять освободившийся трон, если ему удастся уничтожить Мордреда?
– Или да, или нет.
– Я бы сказал скорее нет, чем да. С одной стороны, родовые земли Ланселота на материке, в Арморике, и весь клан находится там.
– Помнится, Вильгельм Завоеватель тоже не имел лондонской прописки. Пришлось ему, как последней лимите, начинать обустраиваться с Гастингса.
