– Да, – согласился я. – Однако здесь имеется маленькое «но».
– Ты имеешь в виду Ллевелина?
– Его самого. Политический вес Ллевелина в Англии не меньше, чем вес Ланселота. И войск у него не меньше, а может, и побольше. Однако у Ллевелина нет за спиной бурного романа с женой Артура и последовавшей за этим войны. Если они сейчас договорятся и Ланселот пожелает занять британский трон, то интересно, что он пообещает Ллевелину, чтобы тот согласился его поддержать, а не пришел, скажем, вместе с каледонцами выяснять «а почему, собственно»? Если же не договорятся, готов держать пари, Ллевелин дождется, одолеет ли Ланселот Мордреда или Мордред Ланселота, и прикончит победителя. Причем, заметь, все это должно произойти в ближайшие дни, поскольку по истечении месяца после Камланнской битвы все они обязаны, как ни в чем не бывало, сойтись за Круглым Столом в Камелоте.
– Ну хорошо, понятное дело, шо, скажем, тот же Ллевелин планирует ко дню «X» избавиться от Мордреда, а там, кто его знает, может, и от Ланселота со всей его родней и продемонстрировать всем желающим свой фальшак, в котором, вероятнее всего, наш любимый герцог устами отсутствующего Мерлина заявляет, что он – самый крутой Карабас-Барабас на этой улице. Но Мордред – сын Артура. Ланселот, если женится на Гвиневере, тоже каким-то боком присоседится к британским венценосцам. Но Ллевелин-то – каварнадцатый ребенок каварнадцатого брата энского короля то ли Северного, то ли Южного Уэльса. Шо у него общего с правящей династией? Где он – где Пендрагоны?
– Да, – протянул я, – с Ллевелином непонятно. Помнится, Лендис говорила, что и в самом Уэльсе его не слишком жалуют. Однако Артур его отличал, и в происхождении Стража Севера у него никаких сомнений не было. – Я задумался. – Похоже, надо подробнее разузнать его родословную. Помнится, когда мы привели к нему Карантока, он говорил, что его прадед является родным братом отца короля Берримора. А вчера, общаясь с пэрами Нортанумбрии, он заявил, что родом из Мальвернии. Если не ошибаюсь, это в Южном Уэльсе. Что ж, не так мало для начала поисков, особенно учитывая количество валлийцев в войсках герцога.
День сменил день. Расчищенные холмы Адрианова вала сменились лесами, в которых, по ядовитому замечанию Цезаря, таились бриттские города, «представлявшие собой тот же лес, но огороженный стеной».
Конечно, в отличие от римских крепостей называть подобные поселения городами было изрядным преувеличением. Три-четыре больших сарая с массой частных построек да частокол – вот все, чем могли похвалиться древнейшие населенные пункты Соединенного Королевства. Даже мой сравнительно небольшой отряд мог взять любой из этих «таунов» безо всякого труда. Однако подобной задачи перед нами не стояло. К тому же я сильно сомневаюсь, чтобы в кладовых здесь нашлось достаточно провизии для прокорма высокого посольства.
Стоило нам подъехать к очередному поселению, как делегация лучших людей выходила навстречу невесть откуда взявшимся рыцарям и, потрясая жалкими лохмотьями, свидетельствующими о несусветной бедности местных жителей, приглашала разделить с ними кров и трапезу, не без основания полагая, что разряженные как на парад рыцари побрезгуют и тем и другим. Правда, в конце дня мы все же осчастливили одну из таких делегаций сообщением, что принимаем их гостеприимство. Лучшие люди явно огорчились, но, узнав, что у нас с собой довольно продовольствия, вновь воспрянули духом и даже выкатили пару бочек эля к ночным кострам.
Утром мы двинулись дальше, вступив в куда как более цивилизованные земли Дэйри, где в старинном латинизированном Каэр Эбораке держал свое знамя король Беноика, первейший рыцарь Круглого Стола сэр Ланселот Озерный.
Присутствие армии стало заметно еще в милях пятнадцати от Эборака.
– Пыль на горизонте, – констатировал остроглазый Лис. – Похоже, всадники.
Он был прав. Спустя несколько минут мы разглядели три дюжины верховых, во всю прыть мчащихся в нашем направлении.
– Капитан, – вглядываясь в знамена и значки конного разъезда, проговорил Лис, – три червленых перевязи по горностаевому полю это, кажется, сэр Борс?
– Он самый, – согласился я.
– Тогда готовься к встрече со старым другом.
Я сделал знак своим рыцарям остановиться и поднять копья, демонстрируя мирные намерения. Отряд сэра Борса был все ближе. Я уже видел, как отстегивается на ходу кольчужная полость, прикрывающая нижнюю часть лица от подбородка до самых глаз, и румяный добродушный великан, силач и весельчак Борс, откинув копье скачущему позади оруженосцу радостно машет рукой, узнав моего леопардового льва в лазури.
– Торвальд! – заорал он, подъезжая и обхватывая меня за плечи, так, что я едва удержался в седле. – Вот негаданная встреча! И ты здесь, Рейнар, чертяка! Надеюсь, ты прихватил с собой бурдюк твоего знаменитого ли-со-во-го на-пи-я? – Это довольно сложное для британского произношения словосочетание он выговорил без малейшего акцента, что было ярким свидетельством частого упоминания данного названия и, конечно же, употребления богопротивного зелья, изготавливаемого моим храбрым напарником.
– Какими судьбами? – тараторил Борс, не давая нам вставить даже словечка. – Верно, ты здесь не вместе с ведьмой?
– Ты о чем? – успел вклинить я в тот момент, когда шумный дядя Ланселота закрыл рот на последнем звуке слова «ведьма».
– Как, ты ничего не знаешь? Значит, ты не с ней. А Ланселот-то, Ланселот! Ну ничего, надеюсь, мы будем сражаться вместе!
Я поймал удивленный взгляд Годвина, пытавшегося со свойственной прилежному ученику последовательностью уловить смысл произносимых слов.
– Ты хочешь сказать, что в Эбораке фея Моргана?
– Ну да, вошь ее заешь! – громыхнул сэр Борс, и его закованный в кольчужную рукавицу кулак стартовал вверх по траектории ракеты «земля – земля». – Я приехал сюда драться, а он стоит, словно те камни, которые поднял старик Мерлин.
– Он – это Ланселот? – попытался догадаться я.
– Кто же еще?! – Борс удивленно уставился на меня, недоумевая, что может быть неясного в его словах. – Чего мы ждем? Вот скажи мне, чего?
Вероятнее всего, вопрос был риторическим, но все же оставлять его без ответа мне показалось бестактным.
– Ничего. Я вот еду к Ланселоту, чтоб предложить ему союз с Ллевелином.
– И правильно, – поддержал это начинание громогласный добряк. – Ха-ха! Теперь-то она попляшет!
– Моргана?
– Она самая.
– Стало быть, Ланселот не пожелал выступать вместе с Мордредом? – для очистки совести спросил я.
– Да ты что?! – возмутился мой собеседник. – Конечно, нет! Придете ко мне в шатер, расскажу вам, как ей Ланселот ответил. А-ха-ха! – Сэр Борс расхохотался, вынуждая ближайших лошадей нервно дернуть ушами и настороженно покоситься на одного из славнейших рыцарей Круглого Стола. – С утра она и ее люди отправились в Дэву. Я лично их проводил. – Лицо рыцаря расплылось в самодовольной улыбке. – В общем, Торвальд, Рейнар, сейчас сами видите, я с отрядом в разъездах. Завтра на рассвете вернусь. Жду вас у себя в шатре. И не вздумайте отказываться! Вы же знаете, я этого терпеть не могу! – Мало кто из сопровождавших меня рыцарей видел этого добродушного великана на поле боя. Тогда он вовсе не походил на этого самодовольного весельчака, и яростный рев его, разносившийся по полю, перекрывая шум битвы, поневоле заставлял противников пятиться, а то и вовсе обращаться в бегство. – В общем, я вас жду. Мой шатер вы найдете без труда. Он в правом дальнем от ворот углу лагеря. Езжайте с миром! Полагаю, вам повезет больше, чем этой чертовке Моргане.
– Ну что ж, – подытожил я результат нашей встречи, – даже если мы сейчас повернем обратно, задачу посольства можно считать наполовину выполненной. Ланселот не выступит против Ллевелина.
Лагерь в Эбораке напоминал сотню других военных лагерей, когда-либо сооруженных на
