–
–
–
В полдень в означенном лесу Анри д’Аньена не оказалось. Не было его и в час дня, и в два. Вынужденные ждать, мы коротали время благороднейшим образом – упражняясь в фехтовании, высоком искусстве наносить удары, не получая их. Как я уже говорил, навык Лиса в этом деле нуждался в усовершенствовании, да и мне было нелишне поразмять руки.
– …Рейнар, Рейнар, стоп! – Я поднял клинок подвысь. – Не горячись. Ты слишком хочешь дотянуться до противника, поэтому постоянно проваливаешься в атаке. К тому же шпага не меч. У меча центр тяжести смещен к острию, а у шпаги он на два-три пальца ниже гарды. Ты рубишь от плеча, словно мечом, а надо больше работать кистью. Понял? Давай еще раз. Сначала работаем быстро, потом я показываю медленно. Если хочешь, для твоего удобства могу взять шпагу в правую руку. Усвоишь праворукую защиту, с левой рукой будет проще.
Д’Орбиньяк молча кивнул, готовясь оказать мне достойное сопротивление. Я перекинул шпагу из ладони в ладонь и, убедившись в готовности моего друга к бою, скомандовал: «Пре? Але!»[53]
Лису явно было тяжело приспособиться к маневренному клинку шпаги, и мои объяснения пропали даром. Его стальное лезвие двинулось по широкой траектории, грозя разрубить меня от левого плеча к правому бедру. Вещь вполне обычная, скажем, для полутораручного меча, но никак не для шпаги. Наши клинки встретились, ставя стальной крест на атаке моего напарника. В момент столкновения я чуть прослабил кисть, давая неистовому жару атаки моего адъютанта найти выход, и в тот же миг шагнул с левой ноги вперед, одновременно захватывая запястье вооруженной руки Рейнара и с поворотом дергая ее мимо себя.
– Вот так! – Отточенное лезвие толедской стали замерло у самого горла Лиса.
– Увы! Не петь мне песен под луной! – внимательно разглядывая клеймо Люпуса Агуадо на пяте клинка, печально промолвил Рейнар. – Ты убил меня совсем!
– Не совсем. Теперь то же самое медленно.
Мы разошлись, и я встал в стойку. Д’Орбиньяк срубил кончиком шпаги какую-то ни в чем не повинную травинку и задумчиво поглядел на Марну, катящую вдалеке свои голубовато-зеленые волны.
– О чем вы задумались, сударь? – Я приподнял кончик шпаги, имитируя атаку.
– О наших, – вздохнул Рейнар. – Интересно, как там они?
Я пожал плечами:
– Что там может статься? С ними большой отряд, Юссе – крепкий замок…
– Капитан, ну какой ты, на фиг, француз? Ты отмороженный англичанин. Причем самый отмороженный из всех англичан! Сильный отряд, крепкий замок, – передразнил он меня. – Я тебе говорю о Конфьянс, которая сама не знает, любит ли она Мано, или нет. О мадам Жози, которая сломя голову поперлась за тобой в поисках невесть чего, и уж это-то «невесть что» она себе точно найдет на то место, откуда у некоторых растут руки. Я говорю о Мано, который, конечно, рискует головой больше по зову сердца, чем из верности, но верность его во Франции не знает себе равных. В конце концов, я говорю, нет, пардон, я молчу о королеве Марго, которая влюблена в тебя, идиота, как кошка, полагая, что любит собственного мужа. Я не знаю, что ты со всем этим собираешься делать, но более дурацкой ситуации в наших с тобой похождениях, честно говоря, не помню!
Моя щека нервно дернулась.
– Ты забыл еще брата Адриэна, – раздраженно процедил я, внутренне возмущаясь нежданной обличительной речи напарника. Конечно же, у меня тоже болела душа за каждого из членов нашего крошечного отряда. Но не мог же я говорить об этом вслух! Это… не принято! – Сакр Дье!.. К черту разговоры! В атаку, сударь!
– Господа! Господа! Вы не могли бы поменьше здесь прыгать? – раздался откуда-то неподалеку приятный мужской голос, явно встревоженный происходящим. – Вы можете затоптать следы единорога!
– Кого?! – Не сговариваясь, мы повернули головы в сторону, откуда звучал столь неожиданный призыв.
– Единорога. Ну, знаете, такой серебристый, тело лошади, хвост льва, копыта раздвоенные, на лбу витой рог, на нижней челюсти бородка вроде козлиной. – Мужчина средних лет, чуть выше меня ростом, светловолосый, весьма крепкого сложения, появился из-за ближайшего дерева, точно все это время находился там.
– Дьявольщина! – невольно бросил я, негодуя на себя за пропущенную засаду.
– Ой! Лучше не призывайте. – Незнакомец замахал на нас руками, хитро улыбаясь в светлые усы. – Вы сами не знаете, кого вы зовете!
– Если не ошибаюсь, Анри д’Аньен? – приходя в себя, начал я, разглядывая стоящий передо мной образчик мужественной красоты.
– К вашим услугам, сир. – Гость чуть склонил голову.
– Наш общий друг сообщил, что у вас есть для меня известия о местонахождении мсье Сибелликуса.
– О да! И это тоже. Надо сказать, мсье, вам весьма повезло. Я как раз по своим делам находился в Барруа. Молодой герцог Жозеф, знаете ли, решил жениться. Конечно же, его супругой должна стать девушка высокого рода и, главное, невинная. А всем известно, что лучший способ определить невинность девицы – это посадить ее на поляну и ждать, пока единорог придет передохнуть, положив свою голову на ее лоно. Но единороги, увы, нынче редкость. Поэтому мои заказчики не пожалеют золота, если я разыщу им это диковинное животное. А уж тем более доставлю его к назначенному месту.
– Но, мсье! – Я удивленно воззрился на рекомендованного нам паном Михалом сыщика. – Это невозможно! Единороги не оставляют следов.
– Вы не правы, сир, – покачал головой частный сыщик. – Единороги не оставляют следов при беге. Однако следы их жизнедеятельности обнаружить не так уж и сложно. Если, конечно, знать, где искать. Буквально в паре лье отсюда я обнаружил кучу… Ну вы сами понимаете чего, оставленную явно единорогом.
– Откуда вы знаете? – Д’Орбиньяк, услышав такую пикантную подробность, немедленно вышел из оцепенения. – Это она сама вам сказала? Нечеловеческим голосом?!
– Почти. Больше ни одно животное не употребляет в пищу волчьих ягод, – без тени смущения заметил Бель Аньен. – Кстати, – он протянул руку к кусту терновника, росшего рядом с его укрытием, – а вот и еще один след!
Рука вернулась назад, и я увидел зажатый в щепоти длинный серебристый волос. Примерно полтора фута, не меньше.
– Извольте убедиться – явно из гривы единорога.
– Да уж, – только и смог произнести я, пораженный находкой д’Аньена.
– В сравнении с поиском единорога ваше дело было совсем плевое, – радуясь произведенному эффекту, продолжил повествование наш собеседник. – Опись имущества графа де Сент-Омона хранилась в архиве. Я сверил опись наследства, принятого Жерменом де Видом графом де Сент-Омоном после смерти его отца, с его собственным завещанием. Первое отличалось от второго всего на пять пунктов. Два земельных владения были проданы, купчая хранилась там же в архиве. Одно – обменяно по просьбе герцога Барруа. Одно – уступлено аббатству Святого Жильбера для вечного поминовения покойного отца графа Жермена. Оставалось последнее. Насчет него распоряжение графа де Сент-Омона было весьма туманно. Замок этот, вернее, башня с прилегающими к ней угодьями принадлежит предъявителю дарственной, подписанной его сиятельством, без упоминания имени нового владельца. Не правда ли, странная воля?
– Да уж, куда страннее, – согласно кивнул я.
