Сын погибели

доброму пастырю. Умягчатся сердца их, и прозрение отверзнет очи, тьмой занавешенные».

Бернар с удовольствием поглядел на грубое, но тщательно отмытое изваяние святого. У ног его был установлен древний бронзовый котел. В первый день, когда Бернар, Гуго де Пайен, Тибо Шампанский и еще восемь рыцарей с алыми крестами пришли в этот храм, валявшийся в пыли котел немало удивил их: что бы делать ему в церкви. Котел перевернули и хотели вынести во двор, но он оказался неподъемным – десятерым сильным мужчинам не удалось сдвинуть его с места. Каково же было удивление рыцарей и самого Бернара, когда вдруг сам собою котел наполнился ароматной похлебкой.

– Чудо, – осеняя себя крестным знамением, прошептал Бернар, прославляя душой и словом промысел Господний.

С тех пор котел наполнялся доверху каждый день.

Бернар поглядел на него. Под взглядом начищенная бронза моментально начала гудеть, окутываясь ароматным паром.

«Вот и обед», – подумал Бернар и выглянул в окно во двор, где под руководством де Пайена вновь отстраивался общинный дом.

Рыцари, сняв котты и доспехи, таскали увесистые камни, обтесывали их найденным здесь же инструментом и клали встык. Только одного человека в белой тунике с алым крестом увидел в этот миг пастырь стад Господних – тот поднимался по тропе под водопадом так, будто каждый день ходил по ней взад-вперед. Шел, поддерживая левой рукой меч у пояса. Если бы вдруг водопад сейчас изменил свое течение, Бернар поразился бы менее – не так давно бывший аббат Клерво своими глазами видел, как в битве на холмах Уэльса падал этот рыцарь, смертельно раненный стрелой… И все же он поднимался по тропе как ни в чем не бывало.

– Вальтарэ Камдель, – удивленно прошептал Бернар, надеясь словами отогнать морок, но безуспешно – из-под струй появились еще двое.

У Бернара кольнуло сердце, и взор неожиданно обрел дивную глубину.

– Сын погибели, – понял аббат, наблюдая, как клубится и извивается вокруг тоненького мальчишки невидимый простому глазу живой вихрь. – Помилуй мя, Господи, защити и сохрани!

Гуго де Пайен налег на лом, поддевая до половины вросший в землю валун. На нем хорошо виднелась полоска выдолбленного паза, куда некогда вставляли другой такой же тяжеленный камень.

– Привет ударникам феодального труда! – разнеслось над плато.

От неожиданности де Пайен чуть было не выронил лом. Он поднял глаза, и увесистая железная палка все же выпала из его рук.

– Вальтарэ Камдель? Лис? – Он мотнул головой, будто предполагая, что невесть откуда взявшиеся гости – плод его разгулявшегося под действием горного воздуха воображения. – Откуда вы здесь?

– Так, по тропке дошли, – не давая Камдилу ответить, вставил Сергей. – Гуляли, смотрели, не летит ли мистер Холмс, а тут вы…

Де Пайен расплылся в улыбке. Этого бойкого на язык южанина он знал еще со Святой Земли. Как и водится среди менестрелей, тот был порой болтлив, порой нес откровенную чушь, порой орал дурным голосом чрезвычайно странные песни. Но вместе с тем во всей Палестине не сыскалось бы соратника более верного, нежели он, и более ловкого в стрельбе из лука.

– Эгей, – де Пайен окликнул собратьев, – глядите, какие гости!

– Стойте! – Плато содрогнулось от пронзительно крика. – Стойте! Это морок, адское наваждение! Гуго, ты же помнишь – Камдель погиб в Британии!

Бернар выскочил из храма и бросился навстречу нежданным «прихожанам».

– Да, я помню, – неуверенно подтвердил один из рыцарей.

– И я, – объявил другой. – Убили… Стрелою в спину.

– Я жив, можете попробовать.

– Настоящий рыцарь никогда не погибнет от стрелы в спину! – заорал Лис. – Это я вам как менестрель заявляю!

– Не прикасайтесь к нему! – продолжал кричать Бернар. – Они – демоны, прибывшие искушать нас! Осеним себя крестным знамением, призовем Господа, и расточатся козни Велиаловы!

Камдил молча последовал призыву бывшего аббата, за ним Лис. Козни расточаться не желали, но зато в головах оперативников зазвучал голос Джорджа Баренса.

– Что, развлекаетесь? Горный туризм? А у нас, между прочим…

– Неужели шведы Кемь взяли?

– Не до шуток, Сергей! Никотея побывала у короля Сицилии, уж не знаю, о чем они там беседовали – может, о трудах Аристотеля, может, о повадках тутового шелкопряда, – но Роже II в игре. Выстраивается неплохая ось: Империя—Франция—Сицилия… Я уверен, что Папа тоже не останется в стороне. Скорее всего наша подруга уже пообещала королю Арагона, Леона и Кастилии помощь в борьбе с сарацинами. Так что драка ожидается грандиозная. А вы тут…

– А мы тут тоже делом заняты, – сказал Камдил.

– Я вижу, – недовольно отозвался Баренс, созерцая глазами оперативников обстановку на горном плато. – Вы хоть узнали, чего ради отправились, как говорит Лис, за семь верст киселя хлебать?

– Вот как раз сейчас, я думаю, и узнаем.

– Слушайте меня! – властно крикнул Вальтарэ Камдель. – Я живой, и любой желающий может удостовериться в этом! Я пришел сюда не просто так. Как было написано в Уставе – написано вами, преподобный Бернар! – всякий полноправный член рыцарского братства имеет право требовать созыва Капитула. Я требую! Я заявляю, что нет ни демонов бездны, ни горних ангелов!

– Ты не можешь требовать! Ты мертв! Дети мои, опомнитесь, хитры дьявольские козни, но это лишь козни! Демон пребывает меж восставших из адской бездны! Имя ему – Сын погибели! И пусть вас не смутит отроческая личина, да наполнятся мечи ваши божественной силой!

– Стоять! – рявкнул Камдил. – Я требую созыва Капитула – ему решать, кто прав! Я жив, никто не докажет обратного! И я желаю говорить с вами!

Он схватил де Пайена за руку:

– Гуго, я жив или не жив?

Вконец обалдевший де Пайен обернулся к духовнику:

– Бернар, мы должны…

– А я не должен. – Тибо Шампанский с киркой в руках бросился на Федюню.

Еще секунда, и земля ушла из-под ног графа – она вздыбилась волной, и, точно пронзив гранит, над плато черной свечой вырос огромный змей и, обвив Тибо кольцами, поднял его в воздух. Два других змея замерли у ног Федюни, леденящими душу взглядами отбивая у всякого охоту приближаться.

– Оставь его, Гарри, – тихо попросил Федюня. – Никто не умрет в Аннуне.

Тибо Шампанский рухнул наземь и, корчась от боли, попытался встать на ноги.

– Зачем призываешь к оружию, Бернар? Разве не ждал ты с нетерпением этой встречи? Разве не жаждал самолично искоренить меня? – незнакомым чужим голосом заговорил Федюня. – Не их оружию бороться со мной.

Бернар из Клерво стоял ни жив ни мертв, глядя, как невидимыми огненными змеями извиваются вокруг мальчишки вихри странной, неведомой силы.

– На тебя, Господи, уповаю! Да не посрамлюсь вовек! – гордо произнес он, выпрямляясь.

Когда-то в юные годы он, как и родич его, де Пайен, готовился стать рыцарем, но иная стезя позвала для иной схватки. И вот пришло время его битвы.

– Не приближайтесь! – глухо проговорил Бернар, поворачиваясь к рыцарям. – Покуда я жив – не приближайтесь!

Не сказав больше ни слова, он осенил себя крестом и зашагал в молельню.

– Капитан, – Лис наклонился к напарнику, – а разве… Федюня может войти на освященную землю?

– Я – уже там, – все тем же незнакомым голосом, смеясь, ответил Кочедыжник. – Он сам внес меня.