Он знал, что Алексей ни за что не станет соучастником преступления. Охранять он не будет, это ясно. Ясно и другое – эсэсовцы ему не простят этого, пристрелят. И подпольщики сорок второго барака, около двухсот человек, останутся без командира. А сигнала к восстанию все ждут с минуты на минуту…
Мищенко махнул рукой – будь что будет! – и дал команду:
– Разойдись!
Евреи бросились врассыпную. На месте осталось человек двадцать, обессиленных и изнуренных голодом. Они не могли передвигаться без посторонней помощи.
И тут возвращается блокфюрер, гоня перед собой двух узников. А возле барака нет ни строя, ни оцепления. Только двое русских – Андрей и Мищенко, – не успевшие скрыться.
– Каюк нам, – сказал побелевший Мищенко.
Андрей, стиснув зубы, застыл на месте. Деваться некуда. И наброситься на палача, чтоб умереть в бою, нельзя. Это может послужить поводом к массовым репрессиям…
Фашист, брызжа слюной, подошел вплотную. Андрей замер. Блокфюрер зачем-то воровато оглянулся, сунул руку в карман. Сейчас будет стрелять. Не эсэсовец вытащил из кармана не пистолет, а… две пачки сигарет! И торопливо сунул их Андрею и Мищенко. Они перемигнулись: фашисты трусят, значит, фронт совсем близко!
В это время у соседнего блока раздался пистолетный выстрел. Блокфюрер кинулся туда, а Андрей и Мищенко – в свой барак.
Подобную картину можно было наблюдать по всему лагерю. Евреев строили, они разбегались, их прятали, эсэсовцы снова их ловили, возвращали в строй, избивали, а они снова бежали. Кое-где поднялась стрельба. Несколько десятков узников были убиты. Однако все старания эсэсовцев выполнить приказ коменданта оказались безуспешными,
Им удалось к вечеру, вернее к ночи, собрать на площади не более трех тысяч человек. Евреев окружили и угнали на территорию пустых оружейных мастерских. Вместе с ними гитлеровцы схватили двадцать девять активных политических заключенных. Их отвели во двор крематория и расстреляли.
Всю ночь заседал подпольный интернациональный антифашистский центр. Николай Симаков вторично поставил вопрос о немедленном вооруженном восстании. Лидеры социал-демократов, которых было большинство, опять отклонили это предложение. Свой отказ они мотивировали тем, что вокруг Бухенвальда слишком большое количество немецких войск и опасно рисковать жизнью пятидесяти семи тысяч человек.
Многие из социал-демократов пришли в ужас от решительного предложения русских. Они принялись обвинять Симакова в авантюризме: «Вы, русские, всегда лезете сломя голову!», «Нам с вами не по пути!».
Было очевидно, что многие лидеры социал-демократов не желают рисковать своей жизнью. Они не хотят бороться за свободу, они хотят просто выжить. В лагере много евреев, коммунистов, партизан, которых нацисты и будут стремиться уничтожить в первую очередь. А расправиться с тысячами не так просто. На это нужно время. Таким образом, пока гитлеровцы расстреляют коммунистов, к Бухенвальду подойдут войска союзников…
Русский центр военно-политической организации был вынужден срочно разработать план самостоятельного вооруженного выступления. Военные специалисты считали, что надо выступать сейчас, когда узники полны решимости бороться и имеют достаточно сил. Иначе силы узников будут убывать, а силы врага возрастать, так как с фронта начнут подходить отступающие воинские части.
Однако лидеры социал-демократов, друзья Каутского и Шумахера, мобилизовали свой актив и всю ночь патрулировали по лагерю. Социал-демократы открыто обещали, что если коммунисты вздумают нарушить порядок, то они будут вынуждены обратиться за помощью к эсэсовцам.
Ночь прошла в тревоге.
Глава сорок третья
Фашисты нервничали. Их план – вывести под видом эвакуации узников по частям и уничтожить – срывался. За последние два дня им с большим трудом удалось взять из лагеря не более шести тысяч человек. А из Берлина одна за другой поступали угрожающие радиотелеграммы: Гиммлер требовал скорее «покончить с делами».
Пистер не решался начать поголовное истребление. Полковник СС не надеялся на своих подчиненных, особенно на солдат, большинство из которых были людьми пожилого возраста. Они, если в лагере вспыхнет бунт, не смогут противостоять натиску озверелых заключенных. Комендант ждал военной помощи. Со дня на день должны подойти два эсэсовских полка и специальный батальон службы безопасности.
Штандартенфюрер опасался, и не без основания, русских военнопленных. В них он видел сплоченный отряд, уничтожить который будет нелегко. И Пистер решил расправиться с русскими по частям. Шпионы и провокаторы сообщили, что наиболее сильное ядро составляют военнопленные, проживающие в деревянных бараках. И комендант издал указ: «Приготовиться к эвакуации русских военнопленных, проживающих в трех деревянных бараках – первом, седьмом и тринадцатом, а также двух тысяч евреев из Малого лагеря!»
Наступил решительный момент. Надо немедленно начинать восстание или выполнять приказ коменданта. И снова интернациональный центр большинством голосов социал-демократов высказался против восстания, согласился с частичной эвакуацией русских военнопленных:
«Важно выиграть время!»
Николай Симаков собрал членов русского центра.
– Товарищи, у нас времени мало, и я буду краток, – сказал он. – Решение интернационального центра и обстановка в лагере вам хорошо известны. Часть русских эвакуируют из лагеря. У нас нет времени на дискуссии. Мы должны быстро и конкретно решить ряд вопросов, возникших в связи с создавшейся обстановкой, и наметить план действий. Мы тут кое-что уже наметили. Об этом сейчас доложит Бакланов. Давай, Степан!
Бакланов встал и, стараясь быть немногословным, сообщил предложение:
– Из лагеря уйдет одна из четырех бригад подпольной армии. В эвакуации она должна продолжать
