– Ну, хватит, – громко начал он, – иди отдыхай, но в следующий раз – смотри! Будь аккуратнее.
Ночь выдалась лунной и звездной.
Андрей не спал, прислушивался. Вот началась смена караулов, эсэсовцы дружно прокричали «хайль». Потом послышались выкрики команды, топот кованых сапог, и через некоторое время над лагерем снова воцарилась мертвая тишина.
Андрей слез с нар и направился к выходу.
– Ты куда? – остановил его спросонья сосед.
– Куда царь пешком ходит, – нашелся Андрей, – идем со мной.
– А-а-а, – неопределенно промычал сосед и перевернулся на другой бок.
Андрей, прижимаясь к стене и прячась в тени, добрался до седьмого блока. Там дежурил полицай Владислав.
– Сюда, сюда, – он проводил Бурзенко в комнату старосты, – осторожнее, не наступи на товарищей.
В темной каморке было тесно. На полу сидело много незнакомых людей. Андрей тоже уселся на пол.
– Двигайся, браток, ближе.
Андрей обрадовался Косте. Они обменялись рукопожатиями.
Потом в комнату втиснулось еще несколько человек.
– Все в сборе?
– Да, – тихо ответил кто-то.
Голос показался Андрею хорошо знакомым.
«Товарищ Михаил!» – догадался боксер.
Потом заговорил Иван Иванович. Подполковника Смирнова Андрей сразу узнал по голосу.
– Товарищи, мы вас собрали по боевой тревоге. Над нашей организацией нависла смертельная опасность.
Среди сидящих на полу прошелся легкий шум. Люди насторожились.
Потом заговорил политзаключенный, возглавляющий в подпольной военно-политической организации отдел безопасности. Андрей его не знал и слегка толкнул Костю.
– Кто это?
Костя так же шепотом ответил:
– Николай Кюнг.
– Мы располагаем точными сведениями, что сегодня ночью, в канун праздника Октября, – продолжал Николай Кюнг, – банда уголовников решила устроить «варфо-ломеевскую ночь», «праздник крови и мести»: вырезать десятки коммунистов, общественников и активных политических, которые занимают административные должности, а завтра утром явиться с повинной к коменданту лагеря. Он, конечно, «великодушно» простит им убийство красных. У зеленых, как нам известно, на этот счет уже имеется договоренность с эсэсовцами.
– Положение серьезное, – голос Николая Кюнга звучит ровно, уверенно, словно он читает приказ. – Мы собрали вас, актив центра. Центр поручает нам боевое задание: не дать зеленым выйти из бараков, предотвратить террористические акты. С этой целью необходимо блокировать все выходы из бараков и любой ценой, вплоть до применения холодного оружия, удержать их до утра. Огнестрельное оружие не применять. Вопросы есть?
– Все ясно, – Андрей ответил за всех.
– Тогда выступаем. У главных ворот дежурит наш человек. У него фонарик. Если будет опасность, он даст сигнал: короткие вспышки света.
Тут же в комнате разбились на небольшие группы, и каждая из них получила определенное задание. В группе, в которую попал Андрей, находился Костя. Моряк вооружился увесистой палкой. Андрей от ножа отказался. В короткой схватке он сможет действовать и кулаками. А нож только лишнее вещественное доказательство.
– Пошли, ребята, – кратко бросил Валентин Логунов, худощавый, плечистый, и вся группа двинулась за ним. Прячась в тени, один за другим пробираются узники к девятнадцатому бараку. На пулеметных вышках царит спокойствие.
Правда, несколько раз группу нащупывал прожектор, но тут же луч света уходил в сторону. Андрей усмехнулся: эсэсовцы «нарочно» не замечают их, принимая за уголовников.
К девятнадцатому блоку, в котором с вечера собрались заправилы зеленых, подошли тихо, соблюдая предосторожности.
Андрей, Костя и еще пять человек заняли главный выход.
В блоке зеленых подозрительно тихо. Тишина висит над концлагерем. Луна, поднявшись в зенит, заливает концлагерь холодным светом. Легкий морозец дает о себе знать.
Подошел Валентин Логунов, руководитель группы.
– Вот что, ребята, – сказал он, – надо и технику использовать.
И он велел Косте и Андрею приготовить к действию пожарный насос. Вдвоем они бесшумно размотали
