– Освободите дорогу! Вылезайте оттуда и быстро строитесь! Отправляемся назад к кораблям немедленно!
Сквозь пролом виднелась небольшая часть Торнадо.
– Нет, – прогудел он. – Еще нет.
– Но почему? Мы здесь, чтобы освободить тебя.
Я приземлился рядом с ним.
– Что ты хочешь сделать?
Его лоуспасский фюрд появлялся из пролома широкой цепью, и каждый солдат нес по несколько полных колчанов. Те, кто еще находился внутри, перебрасывали связки стрел через стену, чтобы лучники Молнии разделили их между собой. Вскоре к нам присоединились и Торнадо с Вирео, которые с воодушевлением оглядели войско Аты. Их тут же обступили солдаты крепостного фюрда.
– Погляди на это воинство! Только представь, Вирео, что мы сможем сделать, имея такие силы!
– Кто командующий? – спросила Вирео.
– Я, – гордо ответила Ата.
Вирео бросила оценивающий взгляд на Ату, лишившуюся после гибели Морехода своего бессмертия.
– Мы не забудем твоего мужества. Но теперь командиром объединенного фюрда будет Торнадо.
– Вы не можете так поступить!
Потом Ата увидела, что и мы с Молнией полностью поддерживаем предложение Вирео, и без единого лишнего слова смирилась с принятым решением.
Над расслабившимся фюрдом, больше напоминавшим воскресную толпу, прокатился вычный голос Тауни:
– Теперь вы узнаете, что такое – настоящий вождь!
Воины поглядели на улыбающегося гиганта и воспряли духом.
– О Боже, – проговорил я, охваченный благоговением.
– У вас есть несколько минут на отдых, – объявил Торнадо. – Чуть больше времени – и Насекомые начнут строительство стен. Мы ведь не хотим, чтобы они отрезали нас от кораблей? Для этого вы должны потрудиться еще несколько часов. Попейте воды из лоуспасского колодца. Пусть Комета осмотрит раненых – те, кто не в состоянии сражаться, пусть остаются здесь.
Вирео повернулась ко мне.
– Некоторые из наших людей слишком ослабли от голода – они отказались есть лоуспасского лобстера. Собери их во дворе крепости и передай капитану, чтобы он позаботился о них, пока Тауни будет отдирать у этих проклятых Насекомых их мерзкие усы. Лучники прикроют.
Быстро надвигались сумерки. День неуклонно клонился к вечеру. Я сильно ослаб от интенсивных полетов при полном безветрии, однако собрал силы и занялся ранеными, искалеченными и изнуренными голодом. Тяжелых оказалось гораздо меньше, чем я ожидал, – они отстали на марше, и до них добрались Насекомые. И все равно работы у меня хватало. В это время Торнадо построил войска и объяснил командирам их задачи – он собрался обрушиться на Насекомых.
– Сколько вы потеряли? – спросил он меня.
– Думаю, тысячи полторы, – отозвался я.
– В таком случае, мы приобрели восемь, – вставила Ата.
– Н-да, после всего, через что они здесь прошли… Впрочем, я уверен, такого желания сражаться у них не будет уже никогда.
Вирео подняла свой впечатляющих размеров топор.
– Тауни, ты – лучшее оружие императора!
– Люблю тебя!
– За Лоуспасс! – издала она клич.
Моренцианский и лоуспасский фюрды рванулись к ней. Ата потрясла своим великолепным мечом.
– За Империю! – воскликнула она. – За Сут! Ко мне, островитяне!
~ За что угодно! – проорал Тауни, проносясь мимо меня.
– За выживание, – уточнил я. И тут же обогнал его.
Они бросились вниз по склону, за ними следовал крепостной фюрд. Своим двуручным топором Торнадо разил Насекомых направо и налево.
Молния и ногой не ступал за крепостную стену. Он рассредоточил своих лучников на вершине скалы, за цепью больших осадных щитов, вынесенных из Лоуспасса. Две дивизии трудились на износ не менее получаса, выпуская вниз, в долину, десять тысяч стрел в минуту. Я никогда еще не видел ничего подобного – Молния заставлял своих лучников работать в нечеловеческом ритме. Его волосы слиплись от пота, по обнаженному торсу стекали соленые струйки. Белую шею его коня покрывали красные пятна крови, которая пузырилась на содранных мозолях, которыми были покрыты закаленные руки лучшего лучника Четырехземелья. Когда Ата пронеслась мимо него, Молния рванулся за ней, яростно протестуя:
– Я же предупреждал, что мы сможем покрыть только три сотни метров!
– Тауни не выйдет за эти пределы. Смотри! Они пытаются обогнуть скалу.
