воскликнул Аркадий.
— Если даже все поверят, Медведев не поверит. Так что постарайся с ним не встречаться! Всем братьям и сестрам, которых нечаянно встретишь в пути, вели от моего имени немедленно снять и спрятать все наши символы — перстни, кресты и прочее.
— Постараюсь. Я сию же минуту в закрытой кибитке отправляюсь в Углич и присоединяюсь к мятежным братьям! Как там рыба на Ильмене — не протухла? Этот Медведев тоже ее ищет!
— Ему уже не успеть. Я выезжаю туда на рассвете! Моя миссия здесь закончена — наши братья Алексей и Дионисий с почетом приняты в свиту великого князя Ивана Васильевича! Им обещаны хорошие приходы в главных храмах Москвы.
— Превосходно! Тогда удачи и счастливого пути!
— И тебе того же!
Служители тайной веры обнялись.
… Пока сотник Дубина ждал монаха, Василий отвел в сторону Алешу.
— Оставайся в этом доме, пока не выздоровеет Ивашко, или пока я не вернусь. Постарайся разузнать все о монахе — как жил, с кем общался, куда ездил, ну сам знаешь. Боюсь, меня пару дней не будет.
— Я все понял, — поклонился Алеша.
К Дубине на всем скаку подлетел взволнованный Петруха, что-то зашептал ему на ухо и что-то передал. Сотник выругался и сплюнул.
Дурное предчувствие охватило Медведева.
— Что случилось? — подошел он.
— Сысоев, которому я поручил охранять монаха, убил его, ограбил и утек! Вот, же сукин сын! Я всегда говорил — от жадного жди беды! Гляди, что обронил возле трупа. Наверно у монаха были. Новая, московская. Я таких еще не видал — Дубина протянул Василию новенькую блестящую монету.
Медведев повертел ее в пальцах. Да, это несомненно была одна из тех монет из мешочка Патрикеева который он передал монаху. Василий с изумлением увидел двуглавого орла, который раньше встречался только на византийских деньгах, и кроме обычной надписи кириллицей корявыми большими буквами по окружности «Великий князь Московский Иван Васильевич» еще одну: латинскими буквами внизу было аккуратно выведено то же самое имя, которое он совсем недавно видел на стволе пушки:
Глава десятая
ОТДЕЛЬНАЯ ПЛАХА ДЛЯ МЕДВЕДЕВА
Настоящим приказываю немедленно собрать Высшую Раду Братства для принятия срочных и неотложных мер безопасности. Только что стало известно, что тайные символы Братства — монограммы со скрижалями, находящиеся на перстнях и нательных крестах, могут быть опознаны непосвященными лицами и, таким образом, подвергнуть смертельной опасности не только отдельных членов, но и все Братство в целом. В связи с этим Высшая Рада должна:
1. Используя все возможные меры, в том числе гонцов, нарочных и голубиную почту, оповестить ВСЕХ членов Братства, где бы они ни находились, о грозящей опасности.
2. Каждый член Братства обязан немедленно снять с себя все перстни или кресты, заключающие тайные символы нашей Веры, — Моисеевы скрижали и тщательно сохранить их в недоступном для посторонних месте, с целью последующей передачи лицам, которых укажет Братство.
3. Поручить самым достойным членам Братства сбор всех личных знаков со скрижалями так, чтобы ни один перстень, ни один нательный крест не пропал. Каждый, кто не предъявит выданных ему при посвящении символов, будет немедленно привлечен к суровой ответственности, вплоть до лишения жизни. Ни один символ нашей Веры не должен попасть в чужие руки!
4. После окончания сбора, все символы должны быть тщательно пересчитаны членами Высшей Рады и, в зависимости от материала, из которого они сделаны — отправлены на переплавку либо бесследно уничтожены.
5. Приступить к разработке новых тайных способов распознавания друг друга членами Братства.
Во славу Господа нашего Единого и Вездесущего!
Член Высшей Рады Братства, брат Десятой Заповеди, доктор Корнелиус Моркус, высокий мужчина с добрым лицом, медленно и осторожно снял большой золотой перстень с безымянного пальца левой руки, положил его в маленькую золотую шкатулку, запер шкатулку золотым ключиком, ключик задумчиво подержал в руках, а затем опустил в фарфоровый сосуд с кислотой, а шкатулку в сосуд со щелочью — там, они будут в целости и сохранности, там их никто никогда не найдет, да и вряд ли кто посмеет искать у известного на весь стольный город Вильно лекаря.
Ну, вот и доигрались!
А ведь десять лет назад, когда принимали решение о введении отличительных символов для членов Братства, только он, да Елизар Бык предупреждали о ненадежности и опасности этой выдумки Симона Черного, но никто их не послушал. Членов Высшей Рады было в то время семеро, и получилось что пятеро — «за», и только они с Быком «против». Жив был еще в то время великий иудейский мудрец Схария, книжник, знаток всех вер, астролог, алхимик и отличный лекарь, покойный учитель Корнелиуса, патриарх и основатель Братства, именуемый нынче Пророком, и последнее слово было за ним. И, вот, Схария, сам большой любитель таинственности и секретности, — разумеется, тоже поддержал идею своего любимца Симона Черного, все закричали «Хвала!» ну и приняли, конечно.
А теперь вон, сколько хлопот, собирай, учитывай, переплавляй… Да еще придумывай новые способы опознания…
Однако, сейчас некогда об этом думать — вон внизу пациент ждет. Елизар о нем писал, значит, возлагает надежды, ну что ж, на первый взгляд парень лихой, может все и получится, надо только найти к нему ключ… Ключик… Маленький золотой ключик в сосуде с кислотой — не забыть бы…
Доктор Корнелиус покинул свою обширную алхимическую лабораторию на втором этаже большого каменного дома и спустился вниз в свою медицинскую лабораторию, где он творил чудеса, о которых потом рассказывали с восторгом не только братья по вере, но и обычные люди, самых разных вероисповеданий, те, кому знаменитый лекарь охотно и порой совершенно бескорыстно помогал в исцелении от недугов.
Доктор Корнелиус был особенно дружен с Елизаром Быком не случайно — у них так много общего — даже методы проникновения в чужие тайны: если богатому купцу охотно все рассказывали его вечные должники, то знаменитому лекарю с не меньшей охотой открывали свои и чужие секреты благодарные больные, поэтому ко всем просьбам Елизара Корнелиус относился особенно внимательно. Так и на этот раз. Когда Степан Ярый появился у него впервые, он осмотрел его ожоги и раны, сказал, что подумает, велел приехать через месяц, а сам сообщил Елизару, что, хотя он еще никогда не делал таких операций, с
