отец сказал, что это именно он арестовал заговорщиков Олельковича и Ольшанского, казненных впоследствии за измену державе и посягательство на жизнь короля. Александр сразу же охотно согласился на эту кандидатуру, и вот теперь князь Андрей сидел перед Костевичем в его кабинете в ратуше и слушал.
— Это очень странное и дурно пахнущее дело. — говорил Костевич. — Судя по всему, готовится покушение на жизнь Великого московского князя, но у меня есть серьезные подозрения, что это не настоящее покушение, а лишь имитация его. Все известные нам данные указывают на то, что нити заговора будут тянуться к нам, к Великому князю Александру в первую очередь, а также к живущему в Москве, известному своей склонностью к заговорам против государей, князю Федору Бельскому. Заговорщики, по всей видимости, слепые исполнители, не ведающие истинных мотивов тех, кто ими руководит, будут схвачены, пытаны и казнены как литовские доброхоты, которые, действуя по поручению Александра, хотели отравить Великого московского князя. Тебе хорошо известно, какую беспощадную необъявленную войну ведет сейчас Иван Московский, захватывая Верховские княжества — ты ведь сам был там не так давно. Так вот, эта вся история с покушением на жизнь московского государя, как мы полагаем, будет использована как повод для объявления войны и широкомасштабного наступления огромного московского войска на нас. Мы же совершенно не готовы к этому, нам необходим по крайней мере год, чтобы собрать общее ополчение и достойно защититься. Я думаю, мы должны обнажить все подлинные пружины этого хитрого замысла, чтобы не дать Великому московскому князю никаких шансов выступить против нас.
— Что известно конкретно? — спросил Андрей.
— Сейчас скажу. Поскольку когда-то князь Федор Бельский избежал казни, скрывшись в московском княжестве, мы еще тогда подкупили одного из слуг его брата князя Семена Бельского, предполагая, что возможно между братьями существует какая-либо тайная нить. Однако оказалось, что между ними не только нет никакой связи, напротив, они ненавидят друг друга, и наш человек, так и не добыв никаких сведений, остался, тем не менее, по-прежнему служить Семену Бельскому. За двенадцать лет он стал одним из самых приближенных слуг князя Семена и вдруг недавно сообщил нам обо всем этом странном деле. Суть его такова: из Москвы в Литву прибыл некий человек, называющий себя князем Лукомским, с тремя своими помощниками. Официально они прибыли вполне легально для приобретения запасных частей к органу, установленному в Кремле итальянским органистом Джованни Сальваторе. Все было бы ничего, но так называемый князь Лукомский, отправив своих людей за покупками, сам посетил своего старого друга князя Семена Бельского и пробыл у него три дня. Друзья много пили, наш человек как ближайший доверенный князя Семена прислуживал им, и вот что он донес. Лукомский, действуя от имени какой-то московитской группы, якобы недовольной правлением Ивана, его жестоким обращением с родным братом, которого недавно заключил в темницу без всякой вины, решила покончить с тираном и составила заговор. Поскольку эта группа не хочет себя выдавать в случае возможной неудачи, у Лукомского возник такой план: надо свалить всю вину на литовских заговорщиков так, чтобы казалось, будто нити заговора тянутся в Литву, едва ли не к самому Великому князю, а при случае направить подозрение на князя Федора Бельского, который якобы тесно связан с литовскими заговорщиками. Для этого князь Семен, чей почерк похож на почерк брата, должен написать от имени этого брата некое письмо в Литву, подтверждающее что он, Федор Бельский, состоит в заговоре с целью отравить Великого московского князя. Семену план очень понравился, тем более, что Лукомский обещал, что впоследствии именно он, князь Семен Бельский будет приглашен в Москву как один из людей, раскрывших покушение, и одарен многочисленными землями, отнятыми у Федора…
— Очень странная история, — сказал Андрей, — зачем такие сложности: специальная поездка в Литву, втягивание в игру Семена Бельского…
— Да вот и я так сначала подумал, — вздохнул Костевич, — уж не пьяная ли это болтовня двух старых негодяев, встретившихся за чаркой после многолетней разлуки. Но на всякий случай, под предлогом взимания пошлины, я велел тщательно обыскать людей Лукомского, которые делали у нас какие-то покупки, связанные с органом и среди них оказались разные средства, предназначенные якобы для чистки органных труб. Наши люди незаметно отсыпали понемногу от этих порошков и доставили нашему новому, очень способному лейб-медику при великокняжескому дворе, доктору Корнелиусу Моркусу. И что ты думаешь? Оказалось, что все эти порошки, предназначенные для чистки органных труб, являются редкими и очень сильнодействующими ядами, которые изготавливают только в Венеции. И тогда я подумал, что это уже не может быть совпадение. Я доложил обо всем королю и назвал тебя в качестве одного из наших лучших офицеров для особых поручений. Я думаю, что ты сможешь успешно справиться с этим делом.
— Благодарю за доверие, — склонил голову Андрей.
Маршалок встал:
— Пойдем, Великий князь ждет.
Поездка в карете заняла полчаса, и все это время Андрей сосредоточенно думал.
Костевич, как бы не желая мешать ему, отвернул голову в сторону и смотрел в зарешеченное окошечко.
Король принял их ласково и дружелюбно.
С первого взгляда на его задумчивое слегка меланхоличное лицо Андрею, тридцативосьмилетнему опытному воину, повидавшему в жизни немало, сразу стало ясно: — это человек добрый, мягкий, но нерешительный и слабохарактерный. Не такой нужен был бы сейчас государь Великому Литовскому княжеству, терзаемому своим грозным соседом.
Но, увы, королей, как и родителей не выбирают…
— Я рад тебя видеть, князь, — любезно сказал Александр, демонстративно садясь не на трон, стоявший на возвышении, а в простое кресло в углу тронной залы, — я тебя помню, отец говорил мне, что ты лучший.
— Благодарю, государь, — склонил голову Андрей.
— Маршалок все рассказал тебе?
Андрей молча поклонился.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Великий князь, внимательно глядя прямо в глаза Андрею.
— Я думаю, что нам известно только небольшая часть какой-то сложной интриги.
— Я хочу, чтобы ты досконально разобрался во всем этом.
— Какова конечная цель? — спросил Андрей.
— Не допустить, чтобы у Великого московского князя появился в руках козырь против нас.
— Какие у меня полномочия? — спросил Андрей скорее у Костевича, чем у Великого князя.
— Самые широкие, какие только пожелаешь, — сказал Великий князь и обратился к Костевичу: — Пусть князь Святополк-Мирский получит все, что ему необходимо.
— Да, разумеется, — поспешно согласился Костевич, — деньги, документы…
— Государь, — обратился князь Андрей к Александру, — мне понадобится один человек.
— Любой. Говори и он сейчас будет здесь.
— Государь, это узник, он сидит в темнице, и был приговорен к смертной казни, замененной потом вашим милостивым батюшкой королем Казимиром на пожизненное заключение. Я сам арестовал его тринадцать лет назад.
Великий князь поморщился.
— Это сложнее. Закон есть закон, и он должен быть одинаков для всех… — Он задумался. — Впрочем, я же Великий князь, я обладаю правом помилования даже пожизненных заключенных. А за что он сидит, кстати?
— За участие в заговоре против вашего батюшки, короля Казимира.
— Насколько я помню, главные заговорщики давно казнены, а один, князь Бельский, убежал в Московию.
— Да, государь, а это именно тот человек, который отбывает наказание в некотором роде вместо князя Бельского.
— Хорошо, если он тебе нужен, я сейчас же напишу грамоту о помиловании. Кто он и как его зовут?
— Это личный канцлер и близкий друг князя Федора Бельского Юрок Богун.
