… Государственные преступники, осужденные на пожизненное заключение, отбывали свой срок в самых глубоких, мрачных и сырых камерах великокняжеской тюрьмы.
Комендант тюрьмы-крепости чрезвычайно внимательно осмотрел все документы, сверил с образцом еще непривычную подпись нового государя на помилованной грамоте и сказал:
— Вам придется подождать, сударь, пока за ним спустятся, пока раскуют, пока приведут.
— Хорошо, — сказал князь Андрей, и при этом золотая монетка случайно выскользнула из манжеты его кружевной рубахи и оказалась на столе возле руки коменданта, который тотчас прикрыл ее, — я подожду в карете у выхода из темницы, и когда он будет готов, просто выведите его за ворота.
— Не беспокойтесь, мы постараемся сделать все необходимое так быстро, как это возможно.
Тем не менее, князю Андрею пришлось ждать больше часа, прежде чем скрипучие ворота отворились и двое стражников вывели оттуда худого, обросшего длинными волосами, с бородой до пояса человека, с завязанными тряпкой глазами. Поддерживая его под руки, поскольку он едва двигался, стражники подвели его к карете и усадили рядом с князем Андреем.
— Снимите эту повязку с него, сударь, вечером, иначе он может ослепнуть, — сказал тюремный стражник. — Там, где он находился тринадцать лет, было почти темно.
Карета тронулась и неузнаваемо изменившийся Юрок Богун, всегда гладко выбритый, щеголеватый человек, года на два моложе князя Андрея, похожий сейчас на дряхлого старца, хриплым шепотом спросил пересохшими губами:
— Кто ты?
— Тот, кто арестовал тебя, в далекий осенний день через несколько минут после того, как некий дворянин Медведев вместе с твоим хозяином и другом умчались в карете навсегда.
— Князь Андрей? — едва слышно спросил Юрок.
— Да, это я.
— Куда ты меня везешь?
— На свободу. Я выполнял приказ короля, арестовывая тебя, а теперь я выполняю приказ его сына, Великого князя Александра, который помиловал тебя.
— Почему он это сделал?
— Потому что я попросил его об этом.
— Зачем?
— Насколько мне известно, ты был привязан к Федору Бельскому и любил его как друга и брата?
— Да, и сейчас люблю.
— Это хорошо.
— Почему хорошо?
— Потому, что я хочу, чтобы ты спас ему жизнь.
Глава девятая
ДРУЗЬЯ И НЕДРУГИ (1493 г.)
Такого не бывало уже добрых лет пять, и потому Никола, как раз в этот день дежуривший ночью на вышке, дважды протер глаза всматриваясь в черную точку, медленно передвигающуюся по воде наискосок от западного берега Угры к этому, восточному.
Никола знал, что на берегу сейчас никого нет: Гаврилко дежурит на развилке дорог к монастырю и парому, а Юрок Копна со стороны Картымазовки.
И вдруг он вспомнил что однажды, давно, четырнадцать лет назад, он уже видел такую голову, причем в том же самом месте.
Никола схватился за веревку, чтобы разбудить спящего Клима Неверова (веревка спускалась вниз и, переброшенная через несколько сучков, тянулась в комнату домика охраны под вышкой, где всегда спал бессменный начальник караула Клим Неверов и еще кто-нибудь из молодых ребят) и, поколебавшись мгновение, (самому покинуть вышку, чтобы разбудить Медведева он все же не решился), дернул веревку. Через мгновение дверь скрипнула, а из домика охраны вышел сонный бородатый Клим Неверов и, задрав вверх голову, вопросительно мотнул головой.
Ивашко, перегнувшись через барьер вышки, шепотом сказал:
— Разбуди хозяина. Кто-то плывет к нам через Угру.
«Один?» — жестом спросил Неверов, показывая палец.
— Да, — шепнул Никола, — Такое уже было — может это к нему.
Неверов проскользнул к хозяйскому дому и осторожно постучал в известное ему окно.
Через несколько секунд окно распахнулось, и выглянул Медведев в нижней белой сорочке.
— Что там? — сонно спросил он.
— Кто-то плывет через Угру прямо к нам. Никола просил передать тебе.
— Сейчас, — сказал Медведев.
Еще через минуту он распахнул створки окна и легко выпрыгнул из него с дедовским мечом в руке.
— Пошли, глянем.
Они быстро спустились с пригорка по тропинке.
Пловец как раз выходил на берег.
Медведев сразу узнал его.
Клим тоже.
— Иди, — сказал Медведев. — Я думаю, нет надобности, говорить тебе, и Николе, что…
— Василий Иванович… — обиженно развел руками Клим и, скрывшись в зарослях, двинулся обратно.
— Здравствуй, дорогой друг, — шагнул Василий навстречу Андрею.
Андрей как раз надел на мокрое тело сухую одежду, свернутую в плотный узелок, который он держал над головой.
Они обнялись.
— Я умышленно поплыл в том же самом месте, где и много лет назад. Я был уверен, что твоя служба охраны работает по-прежнему хорошо и, как только тебе доложат, ты сразу все поймешь.
— Что-то случилось?
— Да, — сказал Андрей. — Где поговорим?
— Тайно?
— Желательно. У меня есть все документы для официального и законного пересечения рубежа, но я решил не использовать их. Пусть нигде не останется никаких следов того, что мы встречались.
— Хорошо. Тогда следуй за мной.
Как и много лет назад они вошли в темные заросли, Медведев нащупал нужный пень и нужный рычажок.
Пень плавно отодвинулся, и они спустились по ступенькам в сырой холодный проход.
Здесь царила кромешная тьма, но Медведев должно быть хорошо ориентировался, потому что нащупал углубление в стене, из которого вынул трут и кремень. Чиркнул-щелкнул несколько раз и тусклый огонек озарил узкий, но вполне достаточный для прохода коридор. Медведев пошел вперед, Андрей — за ним.
Где-то примерно посреди прохода Медведев остановился и внимательно осмотрел стены вокруг.
— Что? — спросил Андрей.
— Нет-нет, ничего, — ответил Медведев, и они двинулись дальше.
И тут вдруг Медведеву в душе стало почему-то стыдно за то, что он что-то скрывает от лучшего друга. Но с другой стороны, зачем Андрею знать, сколь опасная тайны, хранится именно в этом месте… Просто, Василий при случае проверил, не осыпалась ли земля, нет ли какой возможности обнаружить глубоко скрытый тайник, в котором спрятано на долгие годы сказочное сокровище Амрагана. И потом, ведь никто, никто на свете не должен знать, что он, не просто Василий Медведев, а еще и Четвертый
