V.
1. Все это стало известно многим благодаря рассказу Авициана, ибо Рефригерий, ныне пресвитер, которого вы здесь видите, услышал его от некоего Дагрида, верного человека из трибунов, поклявшегося, что ему об этом поведал сам Авициан. 2. Впрочем, я не хочу, чтобы вы удивлялись тому, что сегодня я делаю то, чего не сделал вчера, дабы к каждым отдельным добродетелям были присовокуплены имена свидетелей и [конкретные] личности, к которым, если кто-то не верит, он может обратиться, пока мы все еще вместе. 3. Это избавит от неверия многих, которые в чем-либо, как вчера было упомянуто, сомневаются. Потому пусть послушают непосредственных и еще ныне здравствующих свидетелей, которым, раз сомневаются в нашей вере, поверят больше. Но, если и в самом деле есть [еще] не верящие, [то] я прямо скажу, что они и не собираются уверовать. 4. Но я удивляюсь тем, кто, даже имея тонкое чувство веры, настолько желает согрешить, что считает, что кто-то о Мартине может солгать. 5. Один такой, который [только] Богом живет, высказал вдруг подозрение: а не лишен ли Мартин того, о чем заявляют лжецы. Но, рассуждая о вере, на тебя, Христос, уповаем, потому не говорим и не собираемся говорить ничего иного, кроме того, что либо сами видели, либо же через разыскания верных людей или, чаще всего, из их рассказа, мы узнали. 6. Впрочем, хотя мы и избрали форму диалога, дабы разнообразить чтение и развеять скуку, но со всей определенностью заявляем, что мы следуем исторической истине. Только неверие некоторых вынуждает меня, не без обиды, присовокупить и других. 7. Но пусть вернется слово к нашему собранию, которое, как я вижу, слушает меня столь внимательно, что должен признаться: Апр поступил правильно, изгнав неверующих, [ибо] слушать, рассуждая [о вере], должны только те, кто [уже] уверовал. VI. 1. Если поверите, я просто выхожу из себя и сам не свой: от гнева: [почему же] не верят христиане тем добродетелям Мартина, которые признают [даже] демоны?
2. Монастырь[803] блаженного мужа находился в двух милях от города. И сколько раз, переступая порог своей кельи и направляясь в церковь, он находил вопящих на весь храм одержимых бесами и, словно с приходом судьи, толпа проклятых начинала трепетать, как бы рычание демонов не открыло клирикам, не знавшим, что Мартин собирается прийти, появление епископа. Я видел некоего одержимого, [который ] с приближением Мартина, простершего руки, был поднят вверх таким образом, что даже не касался ногами земли. 3. Причем, если Мартин и брался за изгнание бесов, то никого руками не касался, никого словами не бранил, в отличие от многих клириков, которые громоздят [друг на друга] дикие словеса[804], но, приблизившись к одержимому, остальным приказывал удалиться и, закрыв двери, молился, простершись, в одиночестве посреди церкви, покрывшись власяницей и посыпав [голову] прахом. 4. Тогда же можно было увидеть несчастных усмиренных иным способом: их он развесил вверх ногами на [огромной] высоте, чуть ли не под облаками, однако одежда не падала [им] на лицо, дабы не порождала стыд нагая часть их тел, а в другой части [церкви] можно было увидеть уже раскаявшихся и признавших свои преступления. [Их демоны] имена свои называли без всяких расспросов: тот себя Юпитером, а этот Меркурием объявлял. 5. В итоге можно было увидеть всех прислужников дьявола, мучимых чудотворцем, и тогда мы признали, что уже в Мартине исполнилось то, что написано: “Ибо святые будут судить ангелов”[805].
VII.
1. Некую деревню сенонов[806] несколько лет подряд побивал град. Понуждаемые крайностью такого бедствия, [местные] жители попросили помощи у Мартина: было направлено достаточно надежное посольство в лице бывшего префекта Ауспиция, поля которого особенно сильно, по сравнению с остальными, опустошила буря. 2. Но с произнесением там молитвы, Мартин настолько освободил весь край от нежданной напасти, что и через двадцать лет, что прошли после этого, о граде в этих местах никто не сообщал. 3. Считалось, что все это было не случайно и не иначе, как по заступничеству Мартина, [ибо] в тот год, когда он умер[807], вскоре вновь обрушилось прежнее несчастье: настолько весь мир почувствовал уход праведного мужа, что жизнь его по заслугам восславлял, смерть же - оплакивал. 4. Впрочем, если для подтверждения того, о чем мы говорим, недоверчивый слушатель все еще требует свидетелей, то не только одного себя укажу я, но многие тысячи и всю округу сенонов призову в свидетели удостоверенной добродетели. 5. Однако и ты, пресвитер Рефригерий, я верю, помнишь, что недавно у нас об этом был разговор с Ромулом, сыном того Ауспиция, мужем религиозным и уважаемым: он поведал нам об этом, полагая, что мы не знаем, и когда с содроганием он думал о частых убытках при грядущих урожаях, с великой скорбью, как ты сам видел, сокрушался, что на этот раз Мартин не убережет.
VIII.
1. Но я вернусь к Авициану. Он во всех местах и городах оставлял ужасную память о своей жестокости и только Тур оставался нетронутым. И это чудовище, которое кормилось человеческой кровью и смертью несчастных, в присутствии блаженного мужа изображало себя кротким и воздержанным. 2. Я помню, как однажды он пришел к Мартину, и вот, когда Авициан вошел в его секретарий, блаженный муж увидел необыкновенной величины демона, восседавшего у него на спине. Издали начал Мартин его, - если воспользоваться латинским словом, что будет точнее, но [которое] мы мало употребляем, - прогонять[808], Авициан же, думая, что это его изгоняют, сказал: “Почему, святой, ты так меня встречаешь?”. На это Мартин ответил: “Не тебя, но того ужасного, кто шею твою оседлал”. 3. Подчинился дьявол и покинул давно насиженную скамью: и точно известно, что после этого дня Авициан стал более кроток. Или он понял, что часто сам допускал восседающего на себе дьявола или что нечистая сила, бежавшая от этого сидения, через Мартина была освобождена большей властью, хотя слуга почитал хозяина, а хозяин не утеснял слугу.
4. В деревне амбианов[809], в старой крепости, что ныне обильно заселена монахами[810], находилось, как вы знаете, сооруженное с большим размахом, капище. Башнеподобная громада из хорошо обработанных камней вверху венчалась конусом и своим великолепием служила делу укрепления суеверия [этого] места. 5. Блаженный муж неоднократно поручал пресвитеру Марцеллу, как раз жившему там, разрушить ее. Спустя некоторое время, проходя мимо, он упрекнул пресвитера в том, почему до сих пор еще стоит идольское строение. 6. Тот, оправдываясь [сказал, что] едва ли смог бы низвергнуть эту громаду, вооружившись инструментом и при помощи большой толпы, тем более он не надеется, что легко сможет это сделать с помощью слабых клириков или немощных монахов. 7. Тогда Мартин, прибегнув к известному средству помощи, всю ночь провел в молитве: с наступлением утра идольское сооружение разрушилось до основания. Именно так эти [события] были описаны очевидцем Марцеллом.
IX.
1. Другую, несходную в сходном деле добродетель его предложу я свидетельству Рефригерия. Решил как-то Мартин низвергнуть колонну огромных размеров, наверху которой находился идол, однако не было никакого способа привести этот замысел в исполнение. Тогда, по обычаю своему, обратился он к молитве. 2. И, честное слово, было видно, как почти такая же колонна низверглась с неба и, ударив идола, всю эту неприступную громаду обратила в пыль: надо полагать, что [было] недостаточно, если бы Мартин воспользовался [только] незримыми силами неба, иначе не было бы видно человеческим глазам, что сами добродетели явственно послужили ему.
