3. Равным же образом, - Рефригерий мне свидетель, - женщина больная истечением крови, когда коснулась одежды Мартина по примеру той евангельской женщины[811], тут же исцелилась.
4. Змея, переплывая реку, приближалась к берегу, на котором мы расположились. Тут Мартин сказал: “Во имя Господа, повелеваю тебе плыть обратно”. И скоро злая тварь по слову святого повернула вспять и у нас на глазах перебралась на другой берег. И когда мы все увидели в этом чудо, Мартин сказал, печально вздохнув: “Змеи меня слушают, а люди - нет”.
X.
1. Как-то в пасхальные дни, незадолго, как обычно, до часа отдохновения попросил он поесть рыбы, если она имеется под рукой. 2. Тогда дьякон Катон, которому было поручено руководство монастырским хозяйством, [кроме того и] сам обученный рыболовству, сказал, что за весь день у него не было никакого улова, да и другие рыбаки, которые имеют обыкновение торговать, вряд ли чем-нибудь смогут помочь. “Иди, - сказал Мартин, - забрось свой невод, улов будет”. 3. У реки, как это уже описал Сульпиций[812], у нас была хижина. Мы пришли все, дабы посмотреть на рыбачащего, - ибо это были праздничные дни - с великой надеждой, что не напрасно грядущее испытание, которым будет обретена рыба по слову Мартина и его же усилиями. 4. При первом же забрасывании, своей небольшой сетью дьякон вытащил огромную щуку и на радостях поспешил в монастырь: как сказал поэт, точно не помню какой, - воспользуемся ученым стихом, ибо ученым мы это рассказываем - “И добычу свою он принес изумленным жителям Арги”[813]. 5. Воистину Мартин [был] учеником Христа и добродетельных деяний Спасителя, которые Он в качестве примера оставил своим святым, а также подражателем, продолжавшим дело Христа, Который, повсюду прославляя своего святого, дары разных милостей [cвоих] собрал в одном человеке. 6. Пусть будет свидетелем Арборий, стоявший впереди всех, что сам видел руку Мартина, свершающую жертвоприношение, словно усыпанную драгоценнейшими жемчугами, испускавшую пурпурный свет, и при движении десницы его, Арборий слышал шум сталкивающихся между собой перлов.
XI.
1. Перейду [теперь] к тому, что вследствие характера нашего времени все еще скрыто, но что не смогло утаиться от нас: и чудо в данном случае заключается в том, что с Мартином лицом к лицу беседовал ангел. 2. Император Максим[814], весьма добрый к другим, соблазнившись советами священников после казни Присциллиана, удерживал своей царской властью епископа Ифация, порицателя Присциллиана и его сообщников, - называть которых по имени нет никакой необходимости, - дабы кто-нибудь не причинил ему насилия, [хотя] положение его при всех обстоятельствах [было таковым, что] по делам своим он должен был быть осужден[815]. 3. Между тем Мартин, сильно [утесненный] тяжелыми приступами болезни, поспешил прибыть ко двору, надеясь своим приходом упредить всеобщую смуту. Съехавшиеся епископы были собраны в Треверах. Они, каждый день общаясь с Ифацием, давали повод [считать] его за своего. Когда им, не ждавшим, было доложено, что вскоре прибудет Мартин, то начали они, потрясенные до глубины души, трепетать и ворчать. 4. И уже днем раньше император по их решению вынес приговор, [уже] были посланы в Испанию трибуны, облеченные высшей властью, дабы разыскать там еретиков, схватить их, а имущество конфисковать. 5. И не было сомнения в том, что даже святых затронет нашествие этой огромной шайки, ведь малым различаются между собой люди, а тогда судили лишь по своему усмотрению таким образом, что скорее по бледности [лица] или одежде, чем по вере, отличали еретика. 6. Епископы чувствовали, что это никак не может понравиться Мартину, и потому у сообщников была одна, но весьма обременительная, забота, чтобы, прибыв, Мартин не отказался от общения с ними, ибо не было бы недостатка в тех, кто по известному незыблемому авторитету такого мужа не последовал бы [его примеру]. 7. Стали держать совет с императором, дабы, послав навстречу официалов[816] правителя того города, запретить Мартину приближаться [к нему], если он не объявит [заранее], что идет к собравшимся с миром. Мартин же, хитростью введенный в заблуждение, сказал, что намеревается прийти с миром во Христе. 8. В итоге, вступив [в город] ночной порой, Мартин проследовал к церкви исключительно для молитвы. На следующий день он направился во дворец. Кроме [него] многие принципалы[817] перечислять которых слишком долго, находились там с такой просьбой: комит Нарсес и презид[818] Левкадий, оба бывшие сторонниками Грациана, за упорную приверженность [к нему], которую [сейчас] нет времени описывать, заслужили гнев победителя. 9. Главная же просьба [была] такова, чтобы не посылали в Испанию трибунов с правом смертного приговора. И воистину благочестива была забота Мартина, чтобы отстоять не только христиан, которые по этой причине должны были пострадать, но даже и собственно еретиков. 10. Но все же в начале следующего дня лукавый император повесил человека, для того ли чтобы серьезность дела показать, или потому, что потакал неумолимым епископам, а может быть, как большинство тогда полагало, потому что взыграла жадность, ибо позарился он на добро еретиков. 11. Ибо, говорят, муж этот, богатый многим имуществом и землями, против жадности мало шел, пусть и по государственной необходимости, поскольку, исчерпав казну предыдущих принцепсов[819], почти всегда пребывал он в ожидании и полной готовности к гражданским войнам, легко оправдываясь тем, что государство должно быть защищено любыми средствами.
XII.
1. Между тем епископы, к сообществу которых Мартин все еще не присоединился, трепеща, бросились к царю, стеная, что они уже заранее осуждены, что плохо их дело, если упрямство Феогнита, который один открыто их осудил, предопределит решение Мартина. Потому не следует принимать его во дворце: это уже [даже] не защитник еретиков, а мститель. Если же Мартин [хочет] обрушить свой гнев на императора, то после смерти Присциллиана все равно уже ничего не поделаешь. 2. В итоге, простершись со слезами и плачем, они умоляли царское величество, дабы он использовал против одного человека всю свою власть. И едва не вынудили императора смешать Мартина с еретиками. Но тот, хотя и был покoрен епископам в безмерном [своем] расположении, все же знал, что верой, святостью и добродетелью Мартин выделяется среди всех смертных, потому другим путем он решил одолеть святого. 3. И сначала тайно направил он ласковое приглашение: справедливо осужденных еретиков лучше, как и принято, [отдать] государственным судьям, чем [подвергать] нападкам священников; у церковного сообщества нет оснований считать Ифация и прочих из его партии достойными осуждения. Причина возбуждения раздора кроется скорее в ненависти Феогнита, однако именно он является единственным, кто все же был отлучен от общения: об остальных ничего возобновлять и не [надо], ибо буквально несколькими днями ранее заседавший синод решил, что Ифация грех не затронул. 4. И поскольку [все] это Мартина мало убедило, то император, распалившись гневом, прогнал его со своих глаз. Вскоре после этого были направлены притеснители к тем, за кого просил Мартин.
XIII.
1. Когда об этом стало известно Мартину, дворец уже окутала ночь. Он торжественно пообещал, что
