не станете возражать, если мы эту излишнюю роскошь сейчас удалим?
Игорь Игоревич, глядя на мое полное бескрайнего ужаса лицо, добродушно промолвил:
— Ну что вы, Вероника, не будьте такой суровой! Думаю, можно обойтись и без этого. Познакомьтесь, Фил, с Вероникой Владимировной. Она — наш главный эскулап, ангел-хранитель нашего здоровья! Подчас, знаете ли, она бывает весьма грозна, но, к счастью, недолго.
— Понимаю, — проблеял я, все еще полный тревоги за свою каштановую красу и гордость. — Милосердие — главное оружие врача… — Я умоляюще посмотрел в огромные голубые глаза Вероники Владимировны. — Не так ли?..
Девушка улыбнулась:
— Конечно, так. Раздевайтесь, Филипп. Донага! — уточнила она твердо.
Насколько эстетично выглядит голый мужчина? В большинстве случаев на этот вопрос можно ответить практически без слов: ха-ха-ха! Я чувствовал, как все мои безукоризненно пропорциональные с точки зрения античных идеалов мышцы стремительно дрябнут, сморщиваются и прекращают существование. Зато на передний план победоносно выплывал некий, обычно весьма малозаметный орган. Я стыдливо пытался прикрыть его руками, но все равно казалось, что он настойчиво пытается вынырнуть из-за преграды, как бы заявляя гордо: “Вот он я! Полюбуйтесь! Каков молодец?!”
Игорь Игоревич смущенно кашлянул и сказал:
— Думаю, я здесь больше не нужен. Буду ждать вас внизу, Фил. — И он спасся бегством.
Наверное, представил себя на моем месте.
Вероника поправила высокий чепец и распахнула передо мной стеклянную дверь:
— Прошу! Входите-входите, не бойтесь, обещаю: кудри ваши останутся целы!
Как мне хотелось в тот миг, чтобы они не только остались целы, но и единомоментно удлинились до колен!
Следующий удар подстерегал меня возле зловещего сооружения, чертовски напоминающего дорогой гроб. Вероника Владимировна откинула его полупрозрачную, ровным глянцем отсвечивающую крышку и скомандовала:
— Полезайте внутрь! Ложитесь на спину; руки по швам, ладонями вверх; глаза не закрывать, рот широко открыть!
“О, поза музейного экспоната! Не забуду тебя до конца дней своих”, — подумал я и, жарко покраснев, принял требуемое положение.
Крышка захлопнулась.
В глаза сверкнуло, в отверстия дунуло, в ушах зазвенело, а зубы заныли. Все тело нестерпимо зачесалось, правую ягодицу что-то больно кольнуло. Захотелось пукнуть и чихнуть. Чтобы я случайно не удержался от того или другого, мышцы живота получили несильный, но действенный электрический удар, а в носу запершило…
Напоследок я обильно вспотел.
Из “гроба” я вылезал, простите за каламбур, таким, что краше в гроб кладут. Я потупил глаза и дрожащим голосом спросил:
— Что дальше? Дыба?
— Можете одеваться, — смилостивилась очаровательная повергательница мужской гордости в прах. — Погодите-ка. — Она ловко приклеила к моей уколотой заднице кусочек пластыря.
В шортах и майке я почувствовал себя совсем другим человеком, — таким, чье имя звучит гордо. При виде смеющегося лица Вероники гордости поубавилось.
— Итак? — спросил я. — Неужели годен?
— По всем статьям, — сказала она. — Даже зубы здоровые! Вот уж редкость, так редкость!
— Могу гвозди рвать, — похвастался я. — Вам не нужно? — и завертел головой в поисках торчащих шляпок.
— Нет! — засмеялась она. — Жалобы какие-нибудь имеете? Плохой сон? Плохой аппетит? Жидкий стул? Частые запоры?
— Есть одна. — Я сделал озабоченное лицо. — Время от времени начинают по мне бегать какие-то животные. Мелкие такие, то с хоботками, то с рожками. Я и название знаю, специально в медицинской энциклопедии смотрел! Насилу, правда, запомнил: “делириумы” какие-то, “тременс…” Не поможете ли избавиться?
— Для нашей медицины нет ничего невозможного, — сказала Вероника Владимировна. — Слушайте и запоминайте! Перво-наперво — ежедневная трехразовая клизма. Затем — касторовое масло — перорально, сорок миллилитров за один прием, — так же трижды в день. Ну… и инъекции витаминов группы “Б” внутримышечно — очень, знаете ли, способствует! Назначаем? — Она вопросительно и строго посмотрела на меня.
— Пожалуй, не стоит. Подумаешь, чертики-слоники… Не извольте беспокоиться, сам справлюсь! — бодро пообещал я и поспешно ретировался под ее заливистый хохот.
Игорь Игоревич дымил чудовищной своей сигарой и улыбался каким-то мыслям. Если не ошибаюсь, я даже знал, каким именно.
— Куда теперь?
Он разогнал рукой голубое облачко табачного дыма.
— На склад, за обмундированием и амуницией. Вы еще не проголодались?
— Нет, а вы?
— А я бы чего-нибудь съел… Ну, да это подождет. Идемте!
“С капусты-то, пожалуй, много не набегаешь”, — подумал я и зашагал за ним следом.
— Вам понравилась Вероника Владимировна? — спросил он меня вдруг.
— Очень! — сознался я. — У вас все женщины такие прелестные?
— Пожалуй… Большинство, я думаю.
— Интересно, как они относятся к нам, представителям отсталых народностей? — словно бы в пространство, задумчиво спросил я.
— С огромным интересом!
— Исследовательским?
— Не только… Между прочим, Вероника — лишь наполовину терранка. Отец ее был русским. Но она вам не по зубам, Фил, — поспешил проявить заботливость Игорь Игоревич. — Об нее уже многие эти самые зубы сломали. Предостерегаю по-дружески.
“Ой-ой-ой! — понял я его. — Значит, и ваши обломочки, Игорь Игоревич, там валяются. И пенёчки- корешки, в деснах оставшиеся, еще побаливают”.
Вслух же я только промычал невразумительно. Пусть как хочет, так и понимает.
Каптерка была как каптерка. Точь-в-точь как у нас на заставе. Везде бирочки, таблички, порядок и вроде даже запах гуталина. Каптенармус, тот и вовсе был родным братом всех старшин и прапорщиков, встреченных мною на жизненном пути. Как он корчился, бедняга, когда выдавал мне штатный набор! Словно со своим расставался, с последним!
И понять его было можно. Столько вещей для одного служивого, наверное, и в самой распоследней Буржуинии не полагалось.
Связка белья. Связка носков. Два комплекта зеленого трико, первый — повседневный, однотонный, второй — камуфляжной расцветки, полевой. Берет, — не малиновый, правда, такой еще заслужить надо, — пятнисто-зеленый. Ботиночки типа “хаген”, или, по-простому, “говнодавы” — со шнуровкой по колено и ло- мо-вой подошвой. Ранец (“Спальник — внутри”, — буркнул каптенармус), ремни разные, фляжки-фонарики, тесак в ножнах, весьма смахивающий на “Бобр-1”*. Шлем с прозрачным забралом, какая-то штуковина, похожая на крошечный микрокалькулятор с прочной крышкой и ремешками для крепления на руке, комбинезон — вроде бронежилета со стегаными штанами. А напоследок — широкий чешуйчатый браслет.
* Бобр-1 — нож-мачете, разработанный для российских спецвойск. Позволяет копать, колоть, рубить, резать. Имеет: стропорез, двухрядную пилу, линейку, угломер, отверстие под гаечный ключ, гвоздодер, отвертку на гарде, вкручиваемые шипы для использования в виде “кошки” или кастета, 5 метров прочного шнура на рукоятке. Законцовка рукоятки — молоток. Клинок имеет габариты 260х90х5мм и вес
