Это ж чисто дети были. Дети! Чужие — не чужие, какая, к шуту, разница? И к слову: их родной язык — русский. Вот так-то! А хоть бы и любой другой. Ломать их просто для того, чтобы расчистить дорогу?! Какая необъяснимая жестокость. Ведь наверняка у Когорты нашлось бы множество способов тихо и без этих кровавых эффектов нейтрализовать бедняжек на сколь угодно долгое время. В конце концов, они даже не успели сделать ничего плохого. Как ему, Жерару, так и его напарнику Паше. Знакомым Жерара и Паши. Незнакомым. Ближним и, вспоминая старика Ницше, дальним. Человечеству вообще. Между прочим, как раз человечеству они обещают избавление от многих застарелых человеческих болячек. Но, возможно, они успели как-то насолить Опричной Когорте? Дикой сотне? Лично Стукотку? В таком случае, нам с напарником хотелось бы узнать, чем конкретно.
И тут Стукоток ему выдал. Обоим нам выдал.
Все началось с того, что старшему лейтенанту Стукотку поступил сигнал. Телефонный и, как чаще всего бывает, анонимный. Старушечий голос, дрожащий от восторженного ужаса, сообщил, что обнаружен «труп мертвого человека». Возле детской карусели лежит. Ой, а крови-то, крови!.. Чертыхаясь, Стукоток вылез из ванны, где отмокал после многочасовой возни по спасению беспризорников (отравились в подвале — утечка газа), и отправился по указанному адресу. День, видимо, проходил под знаком грязи. Погибший был не старым еще и даже довольно упитанным, но предельно нечистым бомжом. Кто-то расшиб ему голову камнем. Орудие убийства валялось тут же. Банальная история — грохнули свои же. Не поделили чего- нибудь. И убийцу местные клошары скорее всего заложат в течение ближайших дней. Поджидая труповозку и криминалистов, Стукоток занимался обычными в таких случаях скучными делами: высматривал возможных свидетелей (окна, скамейки, гаражи), прикидывал детали для отчета (положение и расположение трупа, время вызова) и т. д. И все бы хорошо, да что-то было нехорошо. Что-то было не так, неправильно. Стукоток достал фонарик и осветил рану. Затем камень. Затем снова рану. Или у него появились зрительные галлюцинации, или одно из двух. Кроме мозговой ткани, частиц кожи, волос и крови — как в ране, так и на орудии убийства — присутствовало еще кое-что. Зеленовато-серебристые включения странной природы. Он опустился на колени и обстоятельно изучил камень (от покойника слишком уж смердело) через лупу. Это смахивало на мох или плесень. Стукоток определенно рассмотрел несколько волосков. Гниль, выросшая на живом мозге? Фантастика какая-то. Конечно, чьим внутренностям и разлагаться заживо, как не бичевским, и все-таки… Будь он обычным участковым, плюнул бы и забыл. Однако служение Когорте учит обращать внимание именно на проявления аномального в реальной жизни. Стукоток немедленно поставил в известность кого следовало.
И не напрасно. Осмотр убитого в специализированном центре (каким путем он туда перекочевал, не Стукотка дело) выявило следующее. Всю поверхность мозга бродяжки покрывал слой своеобразной «грибницы». (Я гулко сглотнул, сердце пропустило удар и забилось в бешеном ритме.) Паутина гифов, ветвясь, пронизывала кору и где-то глубоко внутри (специальное название зоны мозга Стукоток просто не запомнил) срасталась в довольно плотный узелок размером с крупный лесной орех. Осторожное вскрытие узелка выявило наличие «зерна» крайне сложной структуры. Выглядело «зерно» как перламутровая двояковыпуклая линза, сформированная из тех же гифов и опушенная восемью сотнями подвижных лучиков-ресничек. Этакое солнышко анфас. Серенькое, весьма твердое и сопливенькое солнышко. Крепенькая такая крошечная пакость.
Точь-в-точь прототип широко рекламируемого в последнее время чудо-процессора «Гугол».
Лично Стукоток путем оперативных розыскных мероприятий выяснил, что погибший бомж некоторое время назад бесследно исчез, а по возвращении частенько с таинственным видом рассказывал о каком-то необычном «лагере», где провел зиму. Дескать, там его кормили и холили. Безболезненно подлечили зубы, простату и печень. Работать почти не заставляли. Однако и свободы не давали. Стоило наступить теплым денькам, он оттуда с большими приключениями бежал. Местоположение лагеря покойник открывать не желал. Ни при каких условиях.
Процесс наконец-то пошел, обретя конкретную направленность. Вскоре Когорта вышла на фирму «СофКом». Еще быстрее (промедление вообще не в принципах опричников) проведала о нечеловеческой сущности отдельных работников «СофКома». Как? Очень просто. Дело в том, что еще в советские времена (всякому понятно — кем) в самых неожиданных местах крупных городов были размещены рентгеновские, ультразвуковые, инфракрасные и прочие детекторы, сканеры, датчики. Все они до сих пор полностью исправны и готовы по первому требованию выдать необходимую информацию — хозяевам или тем, кто убедительно прикинется хозяевами. А умельцев самого разного профиля в Когорте предостаточно. Про налаженность взаимовыгодных контактов с родственными госслужбами и говорить нечего.
Столь же оперативно были сделаны соответствующие выводы. А именно. Готовится колонизация Земли. «Наездники» (условное название чужаков — по аналогии с насекомыми, откладывающими яйца в тела живых гусениц) используют человеческий мозг в качестве инкубатора. Факт агрессии налицо. Значит — война. До полного уничтожения противника. Пленных не брать. Брать «языков»; получив максимум сведений, ликвидировать. Жестоко? Недальновидно? Увольте от этих розовых пацифистских соплей! Опричная Когорта — боевой отряд; никогда она не возлагала на себя функций комиссии по контактам с иными цивилизациями.
Итак, выражаясь фигурально, бронепоезд разводил пары, машина его набирала обороты, боеприпасы подвозились, орудийные прицелы выверялись и юстировались, личный состав горел рвением, стрелка была уже переведена с запасного пути на основной… а Стукотку тем временем сказали: «Спасибо, милейший. Теперь занимайтесь своими обычными делами. Призывниками, например…» Это было, по меньшей мере, странно. Во-первых, Стукоток небезосновательно считался одним из лучших соколов Дикой сотни как раз по части физических контактов. Во-вторых, последние два года именно он курировал комбинатора Павла Дезире (оперативная кличка Шило), чье недавнее исчезновение с большой степенью вероятности было делом рук «наездников». Комбинатор работал по «СофКому» и, видимо, тоже докопался до истины. Если «наездники» его до сих пор не устранили, то он вполне мог обнаружиться на одной из их баз. Стукоток уже и повестку фальшивую подготовил, чтобы вывести поднадзорного из застенков без лишних объяснений. А тут — на тебе! «Шило, по-видимому, мертв. Поиски даже его тела крайне нежелательны, поскольку могут спугнуть осторожную крупную рыбу. Займитесь наконец призывниками».
Пораскинув мозгами, лейтенант пришел к мысли, что Павел Дезире руководством Когорты приговорен к ликвидации. Так же, как, очевидно, все прочие потенциальные носители «личинок». Полумер мы не признаем.
Зачистка — так уж до стерильной чистоты, зеркального глянца и асептической озоновой свежести. Зачищенная территория должна блестеть, как у кота яйца. Если кто забыл: Опричная Когорта — не богадельня!
Но Стукоток, как и всякий опричник, имел право на самую широкую свободу действий в пределах своей компетенции. «Пределы компетенции» — понятие довольно условное. Кто их устанавливал? Когда? Дед Пихто да бабка Нихто при царе Горохе вилами по воде писали — и это в лучшем случае. А Шило Стукотку нравился. Славный паренек. Кроме того, способность к транспозиции — слишком уникальная штука, чтобы за здорово живешь разбрасываться комбинаторами.
Участковый поставил на уши весь свой личный аппарат осведомителей. А ну как «наездники» захотят перевербовать Дезире и задействовать в своих целях? Сам он на их месте так бы и поступил. Глупо выбрасывать трофейное оружие, — особенно, когда оно превосходит твое собственное по мощи и функциональности.
Шанс на удачу был ничтожный, — но он был.
Позвонил Семеныч из «Скарапеи». («Ну, прощелыга!» — восхитился бес.)
Дальше — дело техники. Вначале Стукоток намеревался тихо-мирно проследить за «наездниками», увозящими комбинатора, до самой их базы. Или куда они там направятся. Но в «Скарапее» неожиданно погас свет, что-то стало взрываться, потянуло «слезогонкой». Поднялась паника. Шило, судя по торопливому и сбивчивому сообщению Семеныча, куда-то запропал. «Наездники», длительное время относившиеся к переполоху индифферентно, в какой-то момент вдруг заволновались и стали настойчиво рваться внутрь клуба. Вероятно, что-то пошло у них наперекосяк. Уж не решил ли Павел Викторович покинуть своих новых друзей без предварительного уведомления? — подумал Стукоток. Похоже, так оно и было.
Соответственно следовало подкорректировать свои планы.
