находчивость, спасая людей и самолёты на стоянке.
Мела пурга. Техники как всегда возились у самолётов. Вблизи одного самолёта лежали два комплекта стокилограммовых бомб. Оружейник, устанавливая на турель пулемёт после очередной чистки, нечаянно нажал на боевую гашетку. Раздался треск пулемётной очереди. Все подняли головы и увидели… горящюю бомбу.
Зажигательная пуля пробила железную оболочку фугасной бомбы, загорелся тол. Из пулевого отверстия в бомбе бьет струя пламени. Размышлять некогда. Бомба обязательно взорвется, когда достаточно нагреется, а за ней и вся куча бомб.
— Полундра!
Все бросились врассыпную. Один Сергей не растерялся. Подскочил к бомбе и закрыл горящее отверстие перчаткой, самой обыкновенной, кожаной!
Пламя погасло. Опасность миновала. А ребята лежат в снегу, ждут, вот-вот рванет… Потом медленно, один за другим поднимают головы, встают и подходят к Сергею.
— Молодец, Серега! Спасибо!
Командование наградило Сергея Малютенко медалью 'За отвагу'.
— Серега, ты молодец, — сказал Иван Ерошкин.
— Чего уж там, — скромно отмахнулся Сергей, подумаешь дело какое. Не в воздухе же…
Но мы напомнили ему, между прочим, что он и воздухе бывал, и в схватках с 'мессерами', как с той бомбой, не терялся.
Наши войска провели успешную операцию местного значения и очистили от врага небольшой район. Впервые наш полк перебазируется на освобожденную территорию на аэродром Лоскутовка.
Население с ярой ненавистью отзывалось о немецко-фашистских захватчиках.
— Самые лучшие здания разрушили!
— Конюшню устроили в школе!
— Поселок загадили, не отчистишь за год!
— Бедную мою, единственную доченьку Ганночку чести лишили!.
Среди обугленных останков бывших домиков высятся остывшие черные трубы. Чернотой зияют проемы окон в коробках разрушенных кирпичных зданий. Мертвая пустота, уныние и скорбь. Лютый зверь — фашист неистовствует на нашей родной земле. Сколько невинных жертв: детей, женщин, стариков! Сколько советских людей фашисты повесили, расстреляли, замучили в застенках гестапо!
Иван Раубе ходит почерневший, злой.
— Ну, погодите, жабы ползучие, — говорит он. — Будет и в нашем хуторе праздник! Мы очень хорошо понимаем душевное состояние своего любимца и решаем, каждый про себя:
— За все муки и страдания отомстим врагу! Дай только срок…
Аэродром Лоскутовка находится вблизи линии фронта, в зоне досягаемости дальнобойной артиллерии противника. Мы помогаем своим наземным войскам удерживать занятый рубеж, делаем по нескольку боевых вылетов в сутки.
Однажды самолёты-разведчики противника засекли наш аэродром. Это было утром, а в середине дня начался артиллерийский обстрел. Вражеские снаряды рвутся вокруг стоянок самолётов. Невзирая на опасность для жизни техники не оставляют свои места у боевых машин.
К вечеру обстрел аэродрома усиливается. На рассвете следующего дня полк вынужден перебазироваться подальше в тыл.
И мы снова продолжаем свою работу.
В одном из вылетов поврежден самолёт капитана Сурая. Совсем немного не дотянул капитан до своего аэродрома. Пришлось идти на вынужденную посадку, садиться прямо в поле. Да тут, как назло, ещё был овраг…
Экипаж получил серьезные ушибы и с места аварии был доставлен в госпиталь. Нам даже не удалось попрощаться со своим любимым командиром. А расстались мы с ним ни много ни мало — почти на тридцать лет… Сейчас, когда пишутся эти строки, уже известно, что после госпиталя капитан Сурай попал в другой полк и успешно воевал, а теперь живет в Ростове — на — Дону. И, кто знает, пока пишется и будет издаваться эта книга, мы, может быть, увидим нашего боевого командира эскадрильи на очередной встрече ветеранов полка 9 мая, в день Победы.
На место капитана Сурая был назначен старший лейтенант Саша Павличенко тоже опытный и отважный лётчик Но его вскоре отзывают на учебу в академию. А вслед за ним убывает из полка Иван Ерошкин. Сбылась наконец, давнишняя мечта Ивана, он перешел в соседний истребительный полк. Теперь мы с ним видимся изредка в воздухе, когда 'наш Иван' идёт в группе истребителей прикрытия на самолёте И-16.
Мы продолжаем летать по очереди: самолёты тают, как снег. К весне в полку оставалось не более десятка боевых машин.
Ребята стали неразговорчивыми, ходят сумрачные, злые.
— Скоро совсем не на чем будет летать!.
Наш 'батя' — майор Ильенко, временно исполняющий обязанности командира полка, тоже посуровел и помрачнел. Но вот однажды утром мы увидели его в приподнятом настроении. Может получаем с завода пополнение самолётов?
Утро раннее, весеннее, тронутое легким морозцем. Снежные островки податливо испаряются под лучами яркого солнца. На аэродроме, перед строем полка, майор Ильенко объявляет:
— Получен приказ передать оставшиеся самолёты соседнему полку…
'А сами на чем будем летать?' — вихрем проносится в голове у каждого из нас. Затаив дыхание, слушаем дальше:
— Всему составу полка приказано выехать для переучивания на пилотирование новых самолётов — бронированных штурмовиков Ил-2.
С неописуемым волнением и радостью восприняли мы эту новость.
— Штурмовик — это же 'чугунка', а не 'фанера'!
— У него двадцатимиллиметровые пушки!
Действительно, новый для нас самолёт-штурмовик выгодно отличался от ближнего бомбардировщика СУ-2 с деревянным фюзеляжем. На Ил-2 мотор, бензобак и лётчик были надежно защищены броней. А кроме бронекорпуса, пушек, пулемётов и бомб, самолёт-штурмовик имел ещё восемь ракетных снарядов под крыльями. Ни один самолёт в мире не имел тогда такого мощного вооружения и бронезащиты, как наш Ил- 2!
На следующее утро, после прибытия к месту назначения, начали мы изучать конструкцию самолёта и двигателя, оборудование и вооружение.
— А самолёт-то ведь одноместный…
Прощайте друзья-штурманы. Теперь всю работу в воздухе лётчик должен выполнять один за двоих, без штурмана. Ново, интересно, хотя и трудно. Справимся ли?
Вскоре начались тренировочные полёты. Самолёт прост в пилотировании. Только вот жарко в кабине…
В полк прибыли два лётчики из седьмого гвардейского полка, воевавшего на штурмовиках с начала войны. Они рассказали нам, как ориентироваться на малой высоте, как использовать холмы и овраги, чтобы неожиданно для врага выходить на цель и поражать её, пока тот ещё не успел открыть зенитный огонь.
— Главное — внезапность, — говорили они. — А для этого нужно летать по оврагам и балкам, использовать рельеф местности.
Выслушав советы друзей-гвардейцев, продолжаем тренировочные полёты. Новый командир полка ставит задачу:
— Будем летать по большому кругу, на бреющем полёте, но… не ниже двадцати пяти метров, — добавляет он для осторожности.
Летаем пока на одном самолёте. Подошла моя очередь.
Взлетел. Иду, как приказано. А левее аэродрома — два больших оврага, справа — глубокая долина вдоль речки. 'Эх, думаю, попробую, как учили гвардейцы'… Снизился и в овраг. Потом перескочил деревню и
