дорогу. Каждый пройденный дюйм оставлял кровавый след. Лицо. Что-то случилось с его лицом. Пол дотронулся до шеи – ладонь окрасилась ярко-красным.
Он встал, но, чтобы удержать равновесие, раскинул руки, как канатоходец.
Тело лежало в двадцати футах от кончившего свой век джипа.
Орнитолог.
Он не двигался. Был неподвижен, как смерть.
Но он не умер.
Шевельнулся. Сначала одной рукой. Медленно обшарил все вокруг, будто что-то искал. Затем другой. Пол застыл в пяти футах от него, не зная, то ли идти вперед, то ли отступать. Орнитолог оперся о ладони и начал отталкиваться, как выбирающийся из ямы человек.
Заметил, что Пол прирос к месту.
Он что-то хотел найти.
И нашел.
Поднялся – сначала на одну ногу, затем на другую. Улыбнулся сквозь маску грязи и крови. И навел на Пола пистолет.
– Помнишь, Пол: «Бей, круши, роботы». – Он говорил так, словно откусил себе кончик языка. – Когда я был пацаном, у меня была парочка таких. Можно было вытряхнуть из них нутро, но они все равно возвращались.
Не опуская пистолета, он сделал несколько шагов вперед.
Заплакала Рут. Пол обернулся, и ему показалось, что девочка сидит под деревом, с которого на нее сыплются зеленые листья.
Он снова посмотрел в лицо судьбе. Так или иначе развязка наступит здесь и теперь.
Орнитолог ковылял, неуверенно переставляя ноги, но неумолимо приближался.
– Ну и штучку ты отмочил! – Ему не удавалось выговорить звук «т»: «Ну и шучку ы о-омочил». – Где тебя такому научили? В школе актуариев?
Нет. В школе актуариев его учили различать риски и вероятности. Рассказывали, что во время опрокидывания автомобиля непристегнутого человека скорее всего ждет смерть. Хотя и не обязательно. Но там же он услышал кое-что еще о жизни и ее отрицательных величинах. Нечто такое, что в коридорах страховой компании повторяли, будто мантру:
«Если не выходит что-то одно, может получиться что-то другое».
«Додж-Колорадо» свернул с магистрали на насыпь съезда. Правила безопасности предписывают во время такого маневра снизить скорость по крайней мере вдвое. Водитель «доджа» ими пренебрег.
И когда оказался на крутом серпантине перед разбитым, дымящимся джипом, вынужден был опасно вильнуть на обочину, а затем, чтобы разминуться с плакучей ивой, так же резко вывернул на проезжую часть. И оказался нос к носу со слегка покачивающимся объектом.
У орнитолога не хватило времени как-то отреагировать.
Он взмыл в воздух, словно цирковой акробат, который демонстрирует публике трюк, отрицающий всякие законы гравитации.
Шлепнулся на землю.
И на этот раз остался недвижимым.
Глава 45
Ей требовалось уснуть.
Джоанна видела, как посмотрел на нее Томас. Впервые за все время не получила ужина. И заметила измученный взгляд Галины и ее дрожащие руки.
Она поцеловала на ночь Джоэль, словно расставалась с ней навсегда, помолилась и примирилась с собой.
Теперь она хотела, чтобы ей приснился сон.
Если повезет, в этом сне ее не поднимут среди ночи стволом автомата или острым клинком, а разбудит шепотом Галина.
Во сне Галина отомкнет замок цепи, которой ее нога прикована к радиатору отопления. Скажет на ухо, какого направления держаться. И, как это случается во сне, тихо выскользнет из комнаты.
А она встанет и тихонько пересечет комнату. Медленно пройдет пустой коридор и, как в прошлый раз, толкнет входную дверь.
Разумеется, она будет следовать тому направлению, которое назвала ей Галина. Больше не забредет в джунгли, а пойдет совершенно иным путем – через маленький дворик за домом, где проворно клюют землю курицы. И дальше, по однополосной дороге.
Поплывет по этой дороге так, будто ноги не касаются земли. Не станет оглядываться назад. Пойдет вперед без страха и злобы.
Завернет за поворот, и там ее будет ждать машина. Темно-синий «пежо». Мотор будет тихонько урчать. Водитель выскользнет из-за руля, поздоровается и приложит палец к губам.
Затем нагнется и вытащит из машины кулек из одеял. Ее дочь. Он осторожно положит девочку матери на руки.
