Они здесь всего лишь день, даже меньше дня, однако становилось все яснее, что Богота – это не столько третий мир, сколько четвертое измерение.
Locombia – так кто-то в самолете отозвался о Колумбии: сумасшедшая страна.
Теперь он ясно понимал, что имел в виду тот человек.
Пол порадовался, что они увозят отсюда Джоэль. Они приехали в Колумбию, спасаясь от одиночества, депрессии и бездетного существования. Но в то же время они спасают и ее. От всего этого. Джоэль вырастет в обстановке относительной безопасности и спокойствия. Ей не придется смотреть на закопанных по шею на городской улице людей. Но если даже кому-нибудь приспичит себя закопать, полицейские не станут избивать его до полусмерти.
Пабло спросил, как они себя чувствуют.
– Нормально, – ответил Пол, заметив, что их водителя инцидент с головами нисколько не взволновал. Видимо, для тех, кто живет в Колумбии, такое вполне в порядке вещей.
Войдя в гостинице в лифт, Джоанна и Пол улыбнулись поспешившей вслед за ними в кабину колумбийской паре среднего возраста. Пол ожидал, что им улыбнутся в ответ, как повсюду улыбаются родителям с маленькими детьми. Ничего подобного. С ними поздоровались с явной холодностью и враждебностью.
Сначала Пол решил, что дело в их национальности. Он знал, что в последнее время американцы повсеместно сталкиваются с недоброжелательностью. Но мужчина что-то шепнул своей жене, и среди прочего Пол уловил слово, которое запомнил из школьного курса испанского – nina.[13]
Дело оказалось не в том, кто они такие, а в том, что они брали на воспитание ребенка. Колумбийского ребенка.
Они были очередными американцами, которые делали то, чем всегда занимались их соотечественники в чужих странах, – захватывали природные богатства. Сначала золото и нефть, уголь и газ, а теперь – дети. Раньше такая мысль Полу не приходила в голову. И теперь, в этом хлипком лифте, он внезапно почувствовал себя не спасателем, а мародером. К счастью, им пришлось выходить раньше. Он увлек жену вперед по коридору.
– Видела? – спросил он ее.
– Что? – не поняла Джоанна.
– Тех людей в лифте. – Пол сунул ключ в скважину и открыл замок.
– Говори тише, – предупредила его жена. – Джоэль заснула.
– Семейную пару, – продолжал он шепотом. – Такое впечатление, что они бы нас с удовольствием выслали или расстреляли.
– За что?
Возможно, Джоанна старалась забыть все, что видела на улице, и поэтому ничего не заметила.
– Они нас ненавидят.
– Не выдумывай. Они нас совершенно не знают. – Джоанна медленно опустилась в кресло. Она чуть не падала в обморок.
– Им и не надо нас знать. Они не одобряют того, что мы делаем. А мы отнимаем у них детей.
– Их детей? Ты о чем?
– Детей их страны. Колумбийских детей. Они смотрели на нас так, будто хотели, чтобы мы вернули Джоэль.
– Ну и пусть себе. Все остальные были с нами милы.
– Все остальные брали у нас деньги. И это подслащало пилюлю.
Но Джоанна больше не слушала.
Она смотрела на своего ребенка. И наслаждалась единением с ним, которое не в силах нарушить даже отец.
Глава 5
Вот так они и познакомились с Галиной.
Оба впали в какое-то оцепенение подле кресла и очнулись от пронзительного, оглушающего воя сирены. Оказалось, что это кричит их дочь. Они моментально поняли, что у них начались трудности.
Они забыли заранее простерилизовать бутылочки, которые захватили с собой из Нью-Йорка.
Забыли простерилизовать соски.
И сделать все остальное, чему сестра в Фане их поучала ad nauseam. [14]
К гостиной примыкала небольшая кухонька. Пол плюхнул на плитку кастрюлю с водой и лихорадочно принялся искать, чем бы открыть консервы с детской смесью. Крики Джоэль долетали сюда на неслыханных децибелах.
Он опустил в едва закипавшую воду две бутылочки и соски, но открывалка никак не находилась. Оба выдвижных кухонных ящика были девственно пусты.
Джоанна качала Джоэль, бегая от кровати на кухню, но от этого девочка кричала все сильнее, хотя это, казалось, не в человеческих силах.
И бесстрашная, неукротимая Джоанна, четырехлетняя подписчица журнала «Мать и дитя», внезапно безумно испугалась. Раздался стук в дверь.
