– Послушайте, – произнес Гриффин дрожащим голосом. – Возьмите все мои деньги и отпустите нас.
«Возьмите все мои деньги». Разве не то же самое я сам сказал в тот день Васкесу?
– Мне не нужны ваши деньги, – ответил я. – Они нужны ей.
– Что?
– Это она охотится за вашими деньгами.
Мистер Гриффин недоуменно взглянул на Лусинду. Мое сердце устремилось к нему – естественное сострадание родственной душе, человеку, который чуть было не испытал тот же ужас, что и я.
– Не понимаю, – произнес Сэм. – Кто вы такой?
– Не важно.
– Послушайте, я не хочу никаких осложнений, – забормотал он.
– Зато эти люди хотели вам их устроить.
– Понятия не имею, о чем речь, – вступила в разговор Лусинда. – Мы с Сэмом полюбили друг друга… Мы…
– Познакомились в поезде. Не так ли, Сэм?
Он кивнул.
– Случайно. Так получилось. Я понимаю. Вы много говорили. Обо всем на свете. Она была обворожительна. Относилась к вам с пониманием. И вы влюбились, как мальчишка. Верно, Сэм?
Он по-прежнему смотрел на меня с испугом, но, по крайней мере, слушал.
– А теперь спросите себя: не слишком ли все было хорошо, чтобы оказаться правдой? Вспомните: она хоть раз говорила, где живет? Называла свой адрес? Имела ли знакомых в поезде, в вагоне? Ведь обычно постоянные пассажиры узнают друг друга. Она с кем-нибудь при вас здоровалась? Хоть с одним человеком?
– Не слушай его, Сэм, – заявила Лусинда. – У нас с ним кое-что было. До тебя. И теперь он ревнует. Совсем сошел с ума.
Надо отдать ей должное, даже в подобных обстоятельствах она пыталась спасти положение.
Васкес пошевелился. Я подумал, он затеял со мной игру в «красный свет – зеленый свет».
– Не двигайся, – приказал я и ткнул ему в спину пистолетом.
– Понятия не имею, кто этот придурок и чего ему надо, – обратился Васкес к Гриффину. Понял, куда клонит Лусинда, и решил ей подыграть: – Я шел по коридору, вдруг он откуда-то выскочил и привел меня сюда под дулом пистолета.
У Сэма были небольшое брюшко и тонкие, в синих прожилках, руки. Он крепко прижимал локти крест- накрест к бледной, безволосой груди и пытался сдержать слезы. Сэм явно не знал, кому верить. Но, скорее всего, это больше не имело для него никакого значения. Все, что он хотел, – поскорее убраться из гостиницы.
– А на что она живет, Сэм? Она вам сказала, кем она работает?
– Страховым агентом, – пролепетал он.
– В какой компании?
– 'Мьючуэл оф Омаха'.
– А что, если туда позвонить? Телефон перед вами. Действуйте. Спросите в этой «Мьючуэл оф Омаха» насчет вашей подруги.
Сэм покосился на телефон на прикроватной тумбочке. Лусинда тоже посмотрела на аппарат.
– Она вам показывала фотографию маленькой девочки? Очаровательной блондиночки на качелях. Такую можно приобрести в любом магазине канцтоваров.
– Пора успокоить придурка, – проревел Васкес. – Он совершенно сбрендил и способен нас всех перестрелять. Вы с нами, Сэм?
Но Сэм был не с ними. Он выглядел несчастным и донельзя робким. Однако его проняли мои доводы. Похоже, он уже спрашивал себя: не слишком ли Лусинда хороша, чтобы быть правдой? Не слишком ли красива, не слишком ли обаятельна, не слишком ли доступна?
– Все, что она вам наговорила, Сэм, – сплошная ложь. От начала до конца. Вас подловили – понимаете, что я имею в виду? Приготовили сюрприз. Васкес ждал в коридоре. Стоило вам открыть дверь, и он набросился бы на вас. Ограбил. А ее бы изнасиловал. Только это не было бы никаким насилием – она дала согласие заранее. Эти двое заодно.
Васкес опять пошевелился.
– Не понимаю, зачем ее насиловать… – начал Гриффин.
– Чтобы все выглядело естественно. Чтобы вы почувствовали себя виноватым из-за того, что не сумели его остановить. Не смогли ее защитить. Чтобы отдали все свои деньги под напором его шантажа. Отдали, даже если бы захотели повиниться перед женой. Ведь у Лусинды – или как там ее называть – имеется муж. Она стала бы умолять вас молчать до гроба: мол, муж ни в коем случае не должен узнать о том, что здесь произошло. Хотя нет у нее никакого мужа. Все ложь.
Теперь мистер Гриффин мне поверил. Может, не на сто процентов, но начало было положено.
– Можно… я уйду? – попросил он. – Просто уйду.
– Ты что, свихнулся? – рявкнул Васкес. – Уйдешь и оставишь нас наедине с этим придурком?
