«Да. Север. Поехали».
По старой привычке она проверила место, где они остановились, на предмет — не забыла ли чего. На всякий случай проверила, крепко ли привязан багаж и пальто к заднему багажнику Гермеса. Затем надела перчатки и очки, села на Гермеса и они тронулись.
Несколько минут спустя они остановились, чтобы Кино снова смогла вытащить компас и проверить направление.
Ещё через несколько минут она повторила процедуру.
И опять.
И опять.
«Ненавижу так ездить».
Так пожаловался Гермес после пятого раза. Но её это не остановило.
Когда она в очередной раз сверялась с направлением, а если бы она считала эти проверки, то число не сильно отличалось бы от сотни, то заметила, что свет, протискивающийся через навес листьев, стал ярче. Впереди, между стволами, можно было разглядеть полоски золотого частокола. Они приближались к краю леса.
Теперь они двигались медленней, свет становился ярче, золотые ленты становились шире. К тому времени, когда они проехали последние деревья, глаза Кино привыкли к свету.
Но у северной границы леса не было дороги. Перед ними не было ничего, кроме самого обычного, плотного, низкого, разросшегося кустарника.
«Нет дороги. Может, мы поехали не в том направлении?»
Так спросил Гермес.
«Нет… Я думаю, что мы ехали правильно. Смотри».
Так сказала Кино и показала на землю.
Две ленты ржавого цвета просматривались сквозь разросшуюся траву.
«Рельсы? Железная дорога!»
«Конечно».
Так сказала Кино, притоптав траву около одного из рельсов, высвободив немного больше его поржавевшей поверхности.
«Человек, который указал нам это направление, сказал, что 'мотоцикл там проедет, и скоро вы сможете выехать на нормальную дорогу'. Наверно, он имел в виду вот это. Должно быть, люди используют её, чтобы проехать сквозь кустарник».
«Может быть. Если только тут не ходят поезда».
«Рельсы сильно поржавели и заросли травой. Поезда здесь не ходили очень давно».
Кино повернула на запад, направив Гермеса между рельсов. Трава равномерно покрывала рельсы, образовав что — то вроде зелёной дороги, проходящей сквозь заросли кустарника.
«Ну, по крайней мере, теперь нам не нужно останавливаться каждые пять минут, чтобы посмотреть на компас».
Так сказал Гермес.
Они поехали вперёд медленно, чтобы не наехать на рельсы. Когда солнце было в зените, им повстречался человек.
Гермес первый его заметил.
«Осторожно, люди».
Так сказал Гермес, когда они ехали по длинной, плавной дуге.
Кино, которая немного ушла в свои мысли, глянула вперёд и увидела фигуру на рельсах впереди них. Она резко нажала на тормоз, вызвав возглас протеста у своего механического спутника.
Человек, наклонившись в их сторону, что — то делал между рельсами. Он глянул на них, но на его лице не отразилось ни удивления, ни беспокойства. Позади него стояла железнодорожная дрезина, гружёная непонятно чем.
Кино остановилась прямо перед человеком, заглушила двигатель Гермеса и слезла с мотоцикла.
«Здравствуйте».
Так она сказала и поклонилась.
Человек встал. Он был старый и низкорослый. Его лицо сплошь покрывали морщины, которые почти скрывали серые глаза. Длинные волосы были почти безукоризненно белые, а борода не стриглась очень давно. На нём была чёрная фуражка. Рубаха и штаны, такого же чёрного цвета, были заношены до дыр и заштопаны тут и там.
«Приветствую, путешественник».
Так сказал человек доброжелательно.
Кино хотела продолжить, но её взгляд упал на то, что было позади морщинистого человека.
«Вау!»
Старик посмотрел через плечо, затем снова повернулся к Кино и Гермесу.
«Да, всё это сделал я».
Так он сказал, улыбнувшись.
Позади маленького старого человека рельсы были очищены от травы. Между ними на одинаковом расстоянии друг от друга, на подстилке из горошин белого гравия, лежали шпалы. Сами рельсы блестели так, словно их только что доставили из литейного цеха. На солнце они сверкали серебром, убегая вдаль.
«Простите, но я не могу убрать дрезину с пути. Боюсь, путешественник, что тебе придётся объехать её на мотоцикле».
Так сказал их новый знакомый.
«Что? А, да. Ничего».
Так взволнованно ответила Кино.
Старик опять согнулся, а Кино подошла к нему, наклонилась и сказала:
«Извините, но я бы хотела кое — что у вас спросить».
«Ну, если я смогу чем — то помочь…»
«Вы правда… очистили рельсы от травы и отполировали их в одиночку?»
«Да. Это моя работа».
Так прозаически ответил человек.
«Ваша… работа?»
«Да. И я ей уже какое — то время занимаюсь».
Так он сказал, выдёргивая пригоршню травы из земли.
Кино посмотрела на дрезину, на которой лежали нехитрые пожитки старика и различные садовые инструменты. Она глянула на Гермеса и задала вопрос, который волновал их обоих:
«И как долго?»
«Трудно сказать наверняка, но я полагаю, что пятьдесят лет».
«Пятьдесят лет?!»
Так вскричал Гермес.
«Должно быть где — то около того. Это если считать только зимы».
«Вы полируете рельсы пятьдесят лет».
Так повторила за стариком Кино.
«Ну да. Я устроился на работу в железнодорожную компанию, когда мне было восемнадцать. Мне сказали, что есть пути, которые сейчас пока не используются, но могут снова пригодиться в будущем, и они сказали, что я должен пойти и отполировать их. С тех пор никто не говорил мне, чтобы я прекратил работать».
«Вы никогда не возвращались домой?»
«Нет. В то время у меня была жена и ребёнок, и я хотел быть уверен, что у них будет что поесть. Даже не знаю, что с ними сейчас. Думаю, они получают мою зарплату. Так что должно быть живут в достатке. Надеюсь, что у меня уже есть внуки. Может даже правнуки».
Похоже, что такие мысли были ему в радость.
Кино и Гермесу только и оставалось, что стоять и с изумлением смотреть на него.
