«Так куда вы направляетесь, путешественник?»
Так спросил старик.
Гермес с трудом продвигался между блестящими рельсами. Они ехали с рассвета, остановившись только раз, чтобы пополнить запасы воды в небольшом ручье. Рельсы мягко петляли среди густых зарослей, серая дорога из гравия манила за собой.
«Господи, спасибо за вчерашнего старика».
Так сказал Гермес, в который раз. Полированные рельсы сделали их путешествие намного легче, чем это было в предыдущий день. Исключая тот факт, что Гермес чуть было не впал в ступор от ритмичных содроганий его колёс о шпалы.
Прямо перед тем, как Кино собралась пожаловаться на то, что проголодалась, и на неизбежную необходимость съесть протеиновый батончик, они встретили второго человека. Кино первая его заметила, когда они выезжали из довольно крутого поворота. Она резко нажала на тормоз, заставив Гермеса взвизгнуть. Его возмущённый комментарий опередил появление стоящей на рельсах дрезины и человека за ней, орудующего чем — то похожим на пику.
Этот человек повернулся, удивлённый, но не встревоженный. Он прислонил палку к дрезине и расставил руки в стороны, показывая, чтобы они остановились.
Кино остановила Гермеса неподалёку, заглушила двигатель и слезла.
«Здравствуйте».
Так она сказала и вежливо поклонилась.
«И тебе привет, путешественник».
Как и первый, этот человек был стар. Он был немного выше Кино и очень худой. У него была короткая борода, а лысую голову защищала от солнца такая же чёрная фуражка. Фактически, он был одет в такую же одежду, как и вчерашний человек, и она была так же сильно поношена.
«Кино! Рельсы!»
Так воскликнул Гермес, заметив что — то позади человека.
Кино наклонилась в сторону и заглянула за дрезину. За дрезиной рельсов вообще не было. Как и шпал. Не было ничего, кроме гравия, уходящего вдаль сквозь кустарник насколько хватало глаз.
«Там нет рельсов».
Так она прошептала. Но старик её услышал.
«Да, я их убираю».
Так он сказал.
«Вы их убираете».
Так эхом повторила за ним Кино.
«Боюсь, что дрезину нельзя снять с рельсов. Вам придётся её объехать».
Так продолжил человек, словно Кино ничего и не говорила. Он взял свой инструмент и ушёл за дрезину.
Кино запустила двигатель Гермеса и направилась за ним. Когда она заехала за дрезину, то увидела, что старик усердно трудился, забивая загнутый конец своей палки под правый рельс. С негромким вскриком он налёг на него всем своим весом, и освободившаяся секция рельсов поднялась и упала рядом с насыпью из гравия. Человек перешёл к левому рельсу и повторил операцию.
«Я бы хотела кое — что спросить».
Так сказала Кино.
Человек повернулся к Кино с дружелюбной улыбкой.
«Зачем вы убираете рельсы?»
«Это моя работа. Я ей уже довольно давно занимаюсь. Я убираю и шпалы тоже».
«Что — то мне это совсем не нравится».
Так мягко сказал Гермес.
«И как давно вы этим занимаетесь?»
Так спросила Кино.
«Да уже почти пятьдесят лет».
«Надо же».
Так пробормотал Гермес. Кино промолчала.
«Я устроился на работу в железнодорожную компанию, когда мне было шестнадцать. Мне сказали, что есть пути, которые больше не используются, и я должен убрать их. Это была моя первая работа, и я очень хотел сделать всё хорошо. Но больше никто не говорил мне, что я должен прекратить работать».
«Вы никогда не возвращались домой?»
Так спросил Гермес.
«Нет. У меня было пятеро маленьких братьев, и я должен был работать, чтобы прокормить их. Я не мог позволить себе отдыхать».
«Ясно».
Так сказала Кино. А затем нечаянно:
«Для неиспользуемых рельсов они довольно хорошо отполированы».
«Всегда так. Очень странная вещь. Но благодаря этому их легко выдёргивать».
Кино стояла в молчании, в то время как Гермес думал, не сказать ли этому старику про человека, который полирует оставленные рельсы впереди него.
«Так куда вы направляетесь, путешественник?»
Так бойко спросил старик.
Кино и Гермес с трудом ехали по полосе гравия с рассвета. Узкий путь был довольно прямой и единственной перспективой — кусты, кусты и ещё раз кусты — с редкими кучами заросших рельсов, шпал или сложенных аккуратными стопками железнодорожных костылей.
Некоторое время мотоцикл не повторял 'Мне скучно, Кино!'. Кино была уверена, что он понял, что значит объезд в этой неприятной ситуации с подлеском, который мог привести к царапинам на его полированных металлических боках. Впервые она порадовалась тщеславию Гермеса.
«Так трудно ехать».
Так в тысячный раз за день пожаловалась Кино.
Без шпал шины имели плохое сцепление с дорогой из гравия. Переднее колесо вихляло туда и сюда, и они едва не теряли баланс на каждом повороте. Кино ехала на минимальной скорости и сдерживала нервное дрожание руля.
Только Гермес предложил передохнуть, как им повстречался третий человек.
Кино и Гермес заметили его одновременно, стоящего посреди дороги из гравия. На этот раз Кино мягко отпустила газ, так что у Гермеса не было причин для возмущений.
Они медленно подъехали. Человек сидел на гравии и, похоже, отдыхал. Когда он заметил Кино и Гермеса, то приветливо помахал.
Кино остановила Гермеса недалеко, заглушила двигатель и слезла.
«Здравствуйте».
«Здравствуй, путешественник».
Так сказал человек и встал.
Он был стар, но крепок. Его торс был обнажён, а руки и плечи покрывали бугры мускулов. Если не обращать внимания на морщины на лице, то он выглядел работягой средних лет. С непокрытой головой, он носил такие же чёрные штаны, как и предыдущие двое. Края штанин были изорваны.
С некоторым трепетом Кино глянула на то, что было позади человека. Она услышала, как Гермес сзади прошептал:
«Рельсы».
Позади человека стояла дрезина, нагруженная багажом и инструментами. Она стояла на самом краю блестящих рельсов, убегающих дальше в лес.
Поднимая тяжёлый молот, который лежал позади него на земле, человек бодро сказал:
«Да, это я сделал».
