рано утром покидала постоялый двор.
На этот раз только мальчишка-подавальщик принес ей заказанное блюдо, как вдруг какой-то человек, изрядно навеселе, развалился на соседней лавке и громким голосом потребовал выпивки. Мальчишка расторопно выполнил его желание и поставил на стол большой кувшин вина.
— Давай-ка со мной! — кивнул Соне выпивоха, двинув в ее сторону глиняную кружку.
Девушка опустила голову и отрицательно помотала головой.
— У меня сегодня был на редкость удачный день, а ты не желаешь разделить мою радость. Почему? — Он наклонил голову к самому столу, пытаясь разглядеть лицо собеседника.
«Вот пристал, мерзавец! — выругалась про себя Соня.— Никакое воспитание Гуинхея не поможет… Этот парень добьется, чтобы ему как следует врезали».
Она продолжала медленно жевать, не обращая внимания на прилипчивого соседа, втайне надеясь, что ему это скоро надоест и он от нее отвяжется.
Выпивоха, однако, оглянулся по сторонам и, заметив, видимо, кого-то из своих знакомых, громко закричал:
— Эй, Кахраман! Как я рад тебя видеть! Давай-ка выпьем со мной!
— Угощаешь, что ли? — Голос показался Соне знакомым, она явно где-то его уже слышала. Только где? В Аренджуне?.. Внезапно ее осенило:
«Да ведь это Тюк! — пронеслось в голове девушки.— Тот самый ублюдок из банды Удода… Давно это все было, пару лет минуло, уж точно. Надо же, Кахраманом его, оказывается, зовут. А я и не знала…»
Она искоса посмотрела на подходящего к столу мешковатого человека лет двадцати. Сомнений не оставалось — это был Тюк, трусливый и подловатый парень. Соня усмехнулась про себя, вспомнив их последнюю встречу. Ей пришлось-таки прирезать главаря, еще большего подонка, а этого Тюка и еще кого-то из банды она заставила спрятать труп Удода — и те беспрекословно подчинились.
«Только этого не хватало…— бросив пару взглядов на зал, заполненный почти наполовину, подумала Соня.— Узнает, позовет стражников, а мне это совсем ни к чему».
Она надвинула капюшон еще глубже на лицо и встала со своего места, намереваясь, пока не поздно, удалиться.
— Представляешь? — плаксиво пожаловался ее сосед подошедшему приятелю.— Не хочет выпить со мной! Плюнул в душу прямо, а я-то к нему…
— Ну раз он такой невежливый, мы его сейчас обучим хорошим манерам! — зловеще проговорил Тюк, загораживая Соне проход.— Ты кто такой, подлюка, чтобы обижать моего лучшего друга?
— Заткни пасть и сядь на свое место! — шепотом ответила ему Соня.— Если, конечно, жить не надоело, ублюдок!
Тюк раскрыл было рот, чтобы разразиться в ответ грязным ругательством, но почувствовал, как острие кинжала уткнулось ему в живот. Невежливый тип явно не шутил, и лучше последовать его совету.
Он медленно опустился на лавку, испуганно хлопая глазами, и все на этом наверняка бы закончилось, если бы не его пьяный приятель.
— Я тебе сейчас дам по башке! — объявил он и, покачиваясь, стал подниматься, оттирая Тюка- Кахрамана в сторону.
Старый знакомый Сони попытался было урезонить выпивоху:
— Все в порядке, успокойся…
Соня взглянула на зал: те, кто сидел поближе, поворачивались в их сторону, предвкушая, по всей видимости, увлекательное зрелище. Гуинхей научил своих учеников не только действовать мечом и дубинкой. Молниеносного движения Сониной ладони не видел никто, и у зевак сложилось впечатление, что выпивоха просто поскользнулся, когда он с грохотом рухнул на пол. Тут только Тюк, непостижимым для его слабого ума образом сложив в голове знакомый голос и действия стоявшего перед ним человека, непроизвольно вскрикнул:
— Это ты, Рыжая?!
Когда ум не поспевает за языком, жди беды. Так и случилось на этот раз.
Услышав возглас Тюка, из толпы отделился молодой человек, по виду приказчик богатого купца.
— Рыжая? — подходя поближе, спросил он.— Очень я рыжими интересуюсь. Одну из них мне бы очень хотелось найти и потолковать по душам.
Соня мгновенно узнала говорившего — это был Ахсарбек, одна из жертв Лабеса, которого они нагрели как-то на весьма кругленькую сумму.
— Ну-ка дайте мне посмотреть на рыжую! — протянул он к ней руку, попытавшись сбросить капюшон.
Соня поступила с несчастным приказчиком, которому и так уже в свое время досталось от нее, весьма невежливо, почти так же, как и с предыдущим приставалой. Цепко ухватив рукав Ахсарбека, она резко продолжила движение его руки вперед, в стену, находившуюся прямо у нее за спиной. Рывок был настолько сильным, что вместе с явственно слышимым хрустом ломаемой кости послышался громкий чавкающий звук, и лицо приказчика превратилось в страшную кровавую маску.
Зрители охнули и непроизвольно попятились в стороны. Ахсарбек был в таверне не один, и кто-то из его дружков бросился ему на помощь.
— Я знаю эту девку! — ополоумев от случившегося и, по всей видимости, желая отомстить Соне за прежние унижения, завопил Тюк.— Она…
Резкое движение Сони почти оторвало ему голову. Из располосованного ножом горла, как у забитого куренка, хлынул поток крови. Приятель Ахсарбека успел выхватить кривую саблю, но ученики Гуинхея были стремительными, как бросок кобры. Соня, не желая больше множить ряды досрочно отправившихся по ее милости из этого мира, просто-напросто отрубила бедняге кисть, а затем взлетела одним прыжком на ближайший стол и, прыгая по тарелкам и расшвыривая попадавшиеся под ноги кувшины, поспешила к выходу. На улице девушка выдернула из седла попавшегося ей на пути какого-то богача, разодетого в шелка, вскочила на коня и успела миновать городские ворота прежде, чем слух о происшествии на постоялом дворе достиг ушей стражников.
Когда стража явилась на место происшествия, никто толком не мог объяснить, что же случилось на самом деле. Два трупа: совершенно обескровленный Тюк, у которого голова болталась, словно привязанная к туловищу красной тряпкой, и бедолага приказчик, которому Соня, слегка не рассчитав силу рывка, сломала шейные позвонки.
Меньше всех пострадал, подтверждая этим старую истину, что нет правды на земле, забияка и виновник всего происшествия: вывалявшийся в луже собственной блевотины, он через некоторое время сумел без посторонней помощи доползти до лавки и, облокотясь на нее, пытался вспомнить, кто же ударил его в живот с такой невероятной силой…
Когда кто-то из посетителей сообщил, что напавший на посетителей таверны был на самом деле женщиной, его подняли на смех:
— Какая девка? Ты видел когда-нибудь, чтобы баба могла так действовать?
— Но эти же говорили,— пытался оправдаться совершенно сбитый с толку свидетель,— я сам слышал…
— А ты больше слушай, тебе еще не такого наболтают! — И на незадачливого свидетеля махнули рукой, переключив внимание на несчастного виновника происшествия, которого продолжало тошнить.
В конце концов все решили: это был демон, потому что не может же человек в мгновение ока расправиться с несколькими далеко не слабыми мужчинами и при этом даже не оставить хоть какого-то воспоминания о себе. Постепенно все затихло, и посетители вернулись к прерванной трапезе, обсуждая злокозненные проступки темных сил, а также припоминая, что пострадавшие сами были далеко не во всех отношениях благовоспитанными и почтенными людьми. Про несчастного молодого красавчика поговаривали, что он облегчил кассу своего прежнего работодателя на весьма кругленькую сумму и был вынужден бежать из родного города, а уж если боги решили наказать их за неблагочинные деяния, то так оно и нужно…
«Чтобы вас всех разорвало в клочья! — злилась Соня. Вместо того чтобы спокойно спать в маленькой комнатенке, она сейчас во весь опор гнала лошадь по степи. Она, правда, забыла, что из ее обидчиков почти никого уже нет на этом свете.— Хотя здесь все-таки свежий воздух, надоели мне эти вонючие
