годами боль и сопутствующая ей сладость поутихли, но в этот в пиковый момент Иван Фёдорович неожиданно ощутил только одно живое сильное желание — вернуться и отомстить, а там будет видно.
Штирлицу было легче, в самом крайнем случае он мог достать табельный пистолет «Вальтер», застрелить Бормана и считать свою миссию выполненной. Ване было гораздо тяжелее... В конце восьмого класса существовала надежда на то, что Шило с Чалым отцепятся во взрослую жизнь — ПТУ или технарь. В девятый класс они, конечно, не остались, но в школу всё равно заходили регулярно, висели на спортплощадке, и в любой момент можно было ждать повелительного крика: «Пипета-блядь, стоять!» Младшие блатняжки, наследники хулиганской славы, тоже не упускали случая зацепить терпилу из девятого-А. Не жизнь, а натуральный ад. Дошло до того, что новый военрук решил, что Ванина фамилия не Коваленко, а Пипеткин...
По вечерам, выгуливая толстую Умку, которая так до конца и не очухалась от своих детских болячек, Ваня мечтал о том, что придёт час, и он наберёт авторитет. Самый простой путь лежал через спорт: пару лет постучать по «груше», отоварить кого-нибудь попроще на людях и приподняться по уличной шкале. Но Ваня чувствовал, что это не для него, он уверенно шел на золотую медаль и дальше должен был работать головой.
В журнале «Наука и жизнь» он вычитал о Кремниевой долине (примечание переводчика: у нас называемой Силиконовой), в которую собирали самых талантливых ученых со всего мира. Вот бы ему туда попасть... Однако чаще всего в своих мечтах отличник становился гениальным водителем и возил кого- нибудь из королей района — Секу или Француза, или же благодаря математическим способностям превращался в местного кон-сильери Тома Хагена из «Крёстного отца», опять-таки при участии кого-нибудь из крутых.
Следующий год был выпускным, Ваня пошёл на подкурсы в университет, на экономфак. В группе на подкурсах было одно неприятное мажорище (примечание переводчика: мажор, сладкий — ребенок богатых родителей) поганое, некий Стёпа, сын экспедитора с плодово-овощной базы. Уже в сентябре он носил куртку «ройс», а при первых признаках заморозков натянул длинную, до колена, дублёнку и норковую шапку.
Ваня решил навести на него, чтобы пацаны сняли с него кишки (примечание переводчика: одежду).
На перемене он вышел за угол школы, где курили самые блатные и, сплюнув для протокола, с независимым видом завёл разговор о Стёпе. Он так вошёл в роль, что приписал потенциальному потерпевшему все грехи мира и, увлекшись, не заметил Чалого, который катался на ангажированном у кого-то из малолеток велосипеде «Орлёнок». Резко затормозив, Чалый причалил и подключился к разговору, который к тому моменту уже приобрёл конкретный оттенок.
— Где живёт? Кто родители? Так он сладкий? Он лох, его мама одевает?
Тема мамы смутила Пипету, как бывалого уголовника в блатной песне. Во-первых, его самого одевала мама на свой вкус, а во-вторых, что скажет она, если узнает о том, что сынок Ванечка наводит преступников? Ситуацию спас школьный звонок, который сработал как нельзя вовремя. Ваня ушёл в школу, а тема замялась сама собой.
Тогда центром Вселенной являлся базар, все что-то перепродавали, реализовывали и предлагали. Коваль остро ощущал необходимость хотя бы в чём-то быть похожим на сильных района сего и взял у Макара Бабича рулон модных финских обоев, якобы для того, чтобы предложить знакомым барыгам. Дело было в ноябре, и, по дороге домой, напротив гастронома, его выловил Шило с парой незнакомых корешей. Они вываляли Ваню в грязи, и обои вместе со сменкой и подаренным мамой на прошлый день рожденья дипломатом (примечание переводчика: сменная обувь и портфель «дипломат»). Чтобы вернуть Макару деньги за рулон, пришлось продать полное собрание сочинений Джека Лондона...
Но это были ещё цветочки. Перед Новым годом в школе была дискотека. Раньше Ваня наверняка бы на неё не пошёл, но, в-третьих, перед её началом выдавали табеля, во-вторых, мама купила ему новый крутой серый свитер «Каппа», а во-первых, он хотел увидеть при полном параде Леру Быковскую, которую никто уже не называл Бычкой.
Лера теперь называла себя Лорой и считалась первой красавицей школы, а то и всего района. Баня же считал, что она — лучшая в мире. Сознаться в этом было некому, да и незачем. И так понятно, что все пацаны ближе к вечеру старательно восстанавливали в памяти её образ. К последнему уроку частенько подъезжали серьёзные парни на машинах и ждали её.
...Классуха Анна Николаевна выдала табеля и подвела итоги последней в их школьной карьере второй четверти, после чего все поднялись на третий этаж в столовую. Шли последние приготовления к дискотеке — два десятиклассника тестировали цветомузыку, а малолетки сдвигали столы и стулья поближе к раздаче (примечание переводчика: «барная» стойка столовой). Ваня сразу занял классическое место задроты — дальний левый угол. Там уже потихоньку скапливались и остальные непопулярные ученики...
Грудь горела истеричным огнём, он был одновременно возбуждён, счастлив и испуган. Однако счастье быстро испарилось — когда он повернулся ко второму потенциальному медалисту школы, Зое Слуцкой, обсудить предстоящие выпускные экзамены, мимо проходила шарага из седьмых классов — Чечен-даев, пара незнакомых и Шило-младший. Последний не мог упустить такой шикарной возможности и отпустил Пипете сочный подсрачник.
Ваня врезался головой в костистую грудь Слуцкой и сбил её с ног. Обернувшись, он ринулся на малолеток и храбро соединился со встречным кулаком младшего Шиляева. Зал встретил произошедшие громкими криками, дискотека обещала быть хитовой. Подоспевшие Анна Николаевна и Леонид Трофимович разделились по половому признаку и принялись поднимать с намастиченного пола каждый своего претендента на золотую медаль. Ваню душили слёзы, которые вперемешку с соплями и кровью из носа капали на новый свитер. Он вырвался из рук завуча и побежал к выходу. Это был конец.
Как же, как же...
Ваня допрыгал по пролётам до фойе, раздевалка была почему-то закрыта, но искать техничку с ключом было некогда — он физически чувствовал, что нужно срочно покинуть это здание. Однако, выскочив на крыльцо, он всего лишь начал второй акт балета «Пипета».
Чалый, Шило, Скорик и другие хулиганы, естественно, явились на дискотеку, но директриса по кличке Жаба наотрез отказалась пускать их по причине явного опьянения. Кто-то из малолеток сгонял в гастроном и принёс им три бутылки сурового тридцативосьмиградусного «Казацкого напия», который они пили, стоя напротив крыльца. И тут такой подарок — Пипетка.
Ваня попытался с ходу прорваться к школьным воротам, но поскользнулся на утоптанном снегу и упал. Поднявшись, он увидел перед собой Чалого и попробовал прорваться справа. «Стоять, сука!» — выдохнул Чалый перегаром, в котором винчестер (примечание переводчика: винище, чернила и т.д.) наложился на самогон и выбросиллевую ногу навстречу. Подножка сработала, Ваня снова завалился и уже падая, сделал то, на что в здравом уме никогда бы не решился — выкрикнул накипевшее: «Пошли нахуй!».
В хороших фильмах храбрые герои всегда обладают мужественным голосом. Ванин оказался плаксивым и тонким. Он снова начал плакать, но это спасает только маленьких детей, и то не всегда. Большие дети любят, когда оппонент плачет, а они — нет. Это доставляет удовольствие, ты видишь, что кто-то отстал по дороге во взрослую жизнь и почему бы тебе в таком случае не позабавиться над отстающим.
Сначала его били ногами, потом приподняли и по очереди шлифовали апперкоты по пузу. Живая «груша» просто пыталась дышать, всё тело горело, а в левую руку каждый удар по корпусу отдавался такой болью, о которой большинство живущих узнает нескоро.
Алкоголь и физические нагрузки на зимнем воздухе в сумме вымотали аудиторию минут через десять. Пацаны стали полукругом, подобрали «казацкий напий» и продолжили пить из горла. Один Шило никак не унимался и вставлял носок за носком в тушу, свернувшуюся на грязном снегу в позе зародыша. «Пипета- блядь, ты кого нахуй послал?», — орал он, тяжело дыша. Спустя некоторое время и он угомонился. Ваня пытался отдышаться, а пацаны начали хихикать.
Он приоткрыл глаза и увидел, что Шиляев стоит над ним в позе Гулливера и расстёгивает ширинку. «Сосать заставят!» — решил Ваня и, завыв, попытался отползти к забору. Впрочем, Шило всего лишь решил обоссать Пипету и вполне мог делать это на ходу. Пацаны ржали во весь голос, Ваня уже шипел, отворачиваясь от струи и полз на правом боку со скоростью смертельно раненой черепахи. Шило, казалось,
