МЫ.
НЕ.
РЕБЯТА.
Давно уже!
— Ой!
Да!
Конечно!
Извините,
Всё время.
Выцелив самого трезвого, надо сказать:
Строить событыльников будет исключительно он.
Было дело, даже участок впаривали.
На носилках лёжа, под капельницей.
—
От порога с ехидцей:
— Что-то вы сегодня быстро приехали!
Вот же ж …лядь, а?
— Эва как… Ну, тогда мы внизу подождём, в машине — позовёте, когда пора будет…
Готово дело — оскорблёны донельзя.
О журналах.
Их восемнадцать.
За сутки — подписей восемьдесят.
На днях ввели девятнадцатый.
Учёта журналов.
Коллега.
Изящен.
Подтянут.
Эрудит. Интеллектуал. Знаток поэзии и шахматных комбинаций. Цитирует наизусть и искромётен до зависти.
Убеждён, что все нам должны. Но милосерден — войдя в положение, соглашается взять вещами.
DVD-плеером, например.
Или узелком столового серебра.
С полной сумкой порой со смены идёт.
На станцию пожаловал Госнаркоконтроль.
Помимо комиссии ещё и автоматчик в бронежилете.
Они что думали — мы отстреливаться будем?
Обожают пересчитывать пачку денег под самым носом. Тут главное не ляпнуть что-нибудь вроде «смотри, не ошибись!», иначе непременно кляузу настрочат…
Главврач скорой заканчивает интервью так:
И тёплый взгляд в объектив.
Не на камеру поучает:
А когда докладывают, мол, государь, медик-то разбегается, отвечает:
По всему видать, крепко сидит.
А однажды у нас свечу вывинтили — кому-то среди ночи понадобилась.
Остального, правда, не тронули, взяв то, что крайне необходимо.
Как папуасы.
— Могу я вас попросить воздержаться от фамильярности в адрес человека, в услугах которого вы в данный момент крайне нуждаетесь?
И — удивление:
— Но ведь я ж старше!
Тоже не редкость.
У пациента, как правило, родственники. Наихудшая разновидность — бодренький балабол.
С онкологическими как с детьми — предельная искренность!
Никаких недомолвок и без утайки.
Они ж чувствуют.
Элитный дом. Повсюду иконки и выдержки из Завета. Тридцать семь штук насчитал — только от прихожей до спальни. А перед дверью, на ход ноги, молитва висит, от руки аршинными буквами.
Видать, сильно с совестью не в ладах.
По ночам приводят семнадцатилетних с амфетаминовой абстенухой. И лепят горбатого, втирая про дистонию.
Вы не первые, кто приходит с такими симптомами. Давайте честно — что принимали?
Возмущаются исключительно натурально, особенно девочки.
Ну что ж, дистония так дистония — пожалуйте ягодицу…
Через час возвращаются.
Не помогает.
Что вы говорите?
Кто б мог подумать!
Ещё раз: что принимали и сколько?
С неохотой раскалываются.
Почему шифруются? Бестактно, оказывается, о таком спрашивать.
Старики гниют в одиночестве, гордясь успехом детей…
Мальчишкой отсидел в немецком концлагере.
После войны шёл за третий сорт — был на оккупированной территории.
Никаких справок. Паспорт выдали лишь в шестьдесят первом.
В девяностых немцы, раскаявшись, прислали извещение на пособие.
А в департаменте его не нашли в списках.
И попросили подтвердить документами.
Он закатал рукав, показал номер.
Предъявил письмо из Германии.
Сказали, что недостаточно.
