Записки на кардиограммах

Ну, плюнул.

Через пятнадцать лет проблема — недоуплачен налог с пособия.

То есть, кто-то за него получал.

Изловчился.

И нынче, поди, ленточки георгиевские повязывает.

…лядина.

Доктора, одержимого православием, фельдшера избегают — неловко, говорят, за него как-то, перед больными…

Концерт Шнура в Ленсовете.

Пьяные, потные, полуголые, неуправляемые имбециллы.

Летающие бутылки, битые черепа, облака табачья.

Кровь, моча, разлитое пиво.

Хрип и корчи со сцены.

И мат.

Отовсюду.

Со всех сторон.

Вакханалия матерщины.

Увозили сразу троих и чуть не подрались с ними в салоне.

Сдали, отзвонились — опять туда же!

Ну уж хрен!

Взяли остановку в пути, — видим, мол, тело на тротуаре, проехать мимо клятва Гиппократа не позволяет, — а сами зашхерились у Ботанического и минут сорок только в себя приходили.

Болтают, Шнур нынче в Оперу подался и там, по слухам, всю труппу очаровал.

А меня вот, как вспомню, до сих пор передёргивает.

Молодые мамы, заспавшие новорожденных.

Обнимут его во сне, а он под тяжестью руки задохнётся.

Маленький же ещё.

Раза три попадал — полпачки потом выкуривал, в один присест.

Перевернулись на скорой.

Легли на бок и, вращаясь, ещё метров тридцать проскрежетали.

Остановились, выбили люк в крыше, вылезли.

Первое, что увидели — руки с мобильниками.

Фотографируют!

Человек десять, не меньше.

Корячились, извлекали больного — никто не помог.

Ходили кругами, ракурсы выбирали.

Муть стёкол.

Скелеты перил.

Бред поколений маркером по стене.

Аварийное освещение, мочало проводки, лишаи извести.

Аммиак и кошатина.

«Оно никогда не настанет!» — закричал вдруг Пилат…

Псих в равной степени и всемогущ, и беспомощен…

Коллеги. Везли бомжару в больницу и метелили его всю дорогу. Крики писали на диктофон. Вечером пили чай, слушали и смеялись под тортик…

Одной фразой?

Пожалуйста.

— Не, не поедем. Мы вас лучше ещё раз вызовем.

Люди безумны…

Отступление

Был Рим. Держал мир в кулаке. Строил города, дороги, знания умножал. А потом кончился. В одночасье. Забыли всё. Тысячу лет жгли людей, молились на деревяху и испражнялись там, где приспичило…

Питер. Метро. Технологический институт. Даты на стенах: первый спутник, ядерный синтез, оптический генератор — пол-века назад.

А ныне только: хлеба и зрелищ!

Один в один.

Настораживает.

Taestimonium Paupertatis[2]

«— Чё, …лядь, до …уя умный?»

Повседневное

«Бить нельзя их, а не вникнут — разъяснять…»

Классическое

Вызвали ночью и не хотели пускать, пока документы не предъявлю…

Умер Углов.

В аккурат на Первомедовский выпуск.

Санитар морга промеж молодых докторов.

Слегка подшофе:

С Академиком сфотографироваться не желаете?

Маленький триптих:

I

На глаз — месяц запоя.

А уверяют — три дня.