— Ну, скоро пойдем, Василь? — поднял голову Миша.
— Сейчас. Схожу ко Льву, посмотрю, как у него дела.
Лева был потный и усталый. Он стоял над свежевырытой ямой. Вася заглянул в нее:
— Камень?
— Камень.
— Идем, Лев, — вздохнул Вася. — Бесполезно.
— Почему бесполезно? Ведь цифры что-то означают.
— Конечно, означают. Но писаны они не про нас. Идем, Лев, в Чистяково.
Но Лева не двинулся с места.
— Василь, а может, на самой верхушке полуострова покопать?
— Не стоит. Ошиблись мы. Нет склада. — Говорит Вася эти слова, а сам в сторону смотрит: жалко Леву, уж больно переживает он. Да и самому тоже обидно, что столько сил и времени затрачено зря.
Молча взошли на вершину полуострова. Лева встал, оперся о лопату и задумался, глядя на широкий простор, на реку, волны которой одна за другой разбивались о непоколебимую скалу, как разбились мечты и надежды ребят.
Тридцать
Дул легкий речной ветерок. Он нес с собой запахи свежей рыбы, хвои и степной полыни. Дышать было легко, свободно.
Бор… Здесь когда-то ходили партизаны, раздавались выстрелы, лилась кровь. Сколько трагедий видел бескрайний сосновый лес, сколько тайн скрыл он от людей! А теперь вот он стоит красивый, величавый, облитый солнцем, овеянный ветром.
— Далеко же мы все-таки забрались, — задумчиво сказал Вася.
— Да… Чистяково там? — махнул рукой Лева.
— Нет. На западе. Вон там! — Вася указал на синеющую даль, куда широкой лентой уходила река.
— Где? — улыбнулся Лева. — Ты, Василь, здорово ориентируешься, я смотрю.
Вася с неудовольствием посмотрел на него:
— Опять лезешь в спор?
— Хорошо, я не буду спорить, капитан. Лева поднял к глазам планшетку, положил на нее компас.
— Пожалуйста, капитан, — произнес он голосом, в котором чувствовалась насмешка. — Пожалуйста, посмотрите, где север, а где за….
Он осекся на полуслове. На лице вспыхнул румянец. Несколько раз Лева переводил взгляд то на компас, то на далекую высоту, блестевшую своей лысой верхушкой, то снова на компас…
— Василь…
Вася пристально посмотрел на него: что-то тревожное, волнующее прозвучало в голосе друга.
— Ты чего?
— Василь, — тихо повторил Лева. — Я, кажется, нашел!
— Что нашел?
— Тридцать! Понимаешь, нашел эти тридцать! Это — градусы. В карте дан азимут!
— Чего? — недоверчиво проговорил Вася. — Опять «координаты»?
— Ты посмотри на компас. Посмотри!
Вася взглянул на слегка дрожащую стрелку. Своим острым черным носиком она тыкалась в норд.
— Тридцать видишь?
— Ну?
— Посмотри, куда ведет прямая!
Вася поднял голову и увидел лысую высотку. Больше Лева спокойно говорить не мог. Он схватил Васю, повалил его на землю, потом вскочил на ноги и закричал во всю силу легких:
— Ура, Лысуха!
На крик прибежал Миша. Уже издали он улыбался своей толстогубой, добродушной улыбкой.
— Нашли?
— Нашли!
— Склад?
— Нет, разгадку. Тридцать — это градусы. Понимаешь?
Улыбка стала медленно гаснуть.
— Я думал склад нашли, — с глубоким разочарованием проговорил Миша.
— Найдем! Теперь-то найдем! Только бы добраться до Лысухи.
— До какой еще Лысухи?
— Вон, видишь, высотка блестит?
— А если ошибся опять? — спросил Вася.
— Нет! Теперь нет! — Лева выхватил блокнот с картой. — Смотри! Вот полуостров, на нем крестик. Отсюда дан азимут в тридцать градусов. Поглядите вокруг: ничего, кроме Лысухи, не возвышается над местностью. Значит, она ориентир. А теперь посмотрите на карту: эти волнистые кружочки и есть Лысуха! Так всегда на топографических картах обозначается возвышенность.
По мере того, как Лева объяснял, Васино лицо светлело. У Миши же, напротив, оно становилось хмурым и недовольным. Он, когда бежал сюда, думал, что все уже найдено. Сегодня они будут дома, да притом еще не с пустыми руками. Но оказывается, нужно снова черт знает куда плестись. И еще неизвестно, найдут ли они что-нибудь на этой проклятой Лысухе.
— Чепуха! — произнес Миша. — Очередная Левкина фантазия. И на Лысухе вашей ничего нет!
— Мишка, честное слово, не фантазия!
— А двести семьдесят что? — задал вопрос Вася.
— Тоже градусы. Это значит, когда мы взойдем на Лысуху, то сделаем разворот на двести семьдесят градусов и прямо к этому треугольнику, — Лева ткнул пальцем в карту левее Лысухи.
— Здорово отбарабанил. А что означают единица и девятка?
Лева задумался. Потом неуверенно сказал:
— Нам, в географическом кружке, Петр Сергеевич говорил, что так могут даваться расстояния.
— Почему же ты раньше не додумался до этого? Приплел какие-то «координаты». Тоже мне, штурман!
Лева смущенно улыбнулся.
— Не сообразил.
Вася взял у Левы карту. Он твердо решил: пока все не станет ясным, не двинется с места.
— Вот ты говоришь, что единица и девятка — расстояние. Так неужели отсюда до Лысухи один километр?
— Не знаю…
— А может, там цифра какая стерлась? — пробурчал Миша.
— Конечно! — обрадовался Лева. — Тут многое стерлось.
Оставалось выяснить, что такое «Бе мен». Но Лева чистосердечно сказал:
— Не знаю, Василь. Придем — узнаем. Что я, Шерлок Холмс какой?
Вася задумчиво глядел на карту. Что ж, он готов идти на Лысуху, готов добраться и до таинственного треугольника. Но как Миша? Теперь от него зависело, пойдут они туда или нет.
— Ну как, Михаил, идем на Лысуху?
Глаза Миши беспокойно забегали.
— А домой когда? Сегодня третий день, как нас нет дома. Искать начнут.
— Подумаешь! Приедем на день позже, — с раздражением сказал Лева.
Миша опустил голову. Ему очень не хотелось идти, на Лысуху, не хотелось спать на земле и есть черствый хлеб.
— Ну, Михаил?
