– Лицемерие, жестокость, злонамеренность?
– Нет. Любовь. Юмор. Творчество.
– …Чепуха. Все это ничего не дает. Саманта повышает голос:
– Человек – единственное существо, способное на Любовь с большой буквы. Остальные животные занимаются ею только для воспроизведения рода, чувств они не испытывают.
– Да, но во имя этой Любви с большой буквы люди совершают худшие из преступлений. Например, во имя любви к родине они развязывали самые кровопролитные войны.
– Иисус был человеком. И сказал: «Любите друг друга».
– И Иисуса распяли. А потом во имя Его создали инквизицию.
– Человек – единственное животное, способное на страсть!
– Человек – единственное животное, чьи страсти ведут к безрассудству.
– Человек…
– Человек – единственное животное, которому понадобилось изобретать юмор, чтобы смириться со своим отчаянным положением.
– Человек – единственное животное, которое создает красоту. У вас была когда-нибудь возможность оценить качество тончайшего китайского шелка?
– Беспомощное подражание невесомым нитям паука!
– А античные скульптуры в музеях?
– Грубая поделка в сравнении с кружевом розового бутона!
– Легкий прыжок балерины?
– Как неуклюж он в сравнении с полетом стрекозы.
– Звуки сопрано?
– Какофония в сравнении с пением соловья.
Саманта сосредоточенно думает.
– Человек – единственное животное, умеющее играть рок-н-ролл, – говорит она убежденно.
– А сверчок? Его надкрылья перещеголяют любую электрогитару.
– Только человек знает искусство живописи!
– А улитка?
– Но это не живопись! Просто мазня.
– Вы говорите так потому, что никогда не смотрели на слизистый след улитки сверху. Узоры гораздо затейливее, чем на многих абстрактных картинах.
– У нас есть наука! У животных, насколько я знаю, науки нет.
– Ну, что ж, будучи ученым, я хочу вам напомнить, что благодаря именно этому преимуществу мы сумели смастерить атомную бомбу, которая и жахнула нам прямо в рожу!
– Мы не животные, мы придумали противозачаточные таблетки!
– И демографический взрыв! Нас сегодня шесть миллиардов. Десять миллиардов через десяток лет. Другие животные умеют регулировать свою рождаемость, а мы явно переборщили. Кролики сами уничтожают свое потомство, когда оно становится слишком многочисленным. А мы создаем трущобы!
Он устало поднимает вверх руки.
– У нас есть машины. – Саманта неистощима.
– И загрязнение окружающей среды.
– Мы придумали безопасные выхлопные трубы!
– Что не мешает образованию желтого облака над каждым мегаполисом. Я уж не говорю об озоновой дыре.
– Так, хватит! Вы меня выводите из себя. Осуждать человечество легко. Но оно и вас породило, напомню вам. Оно вам даровало жизнь. Человечество – это мы. Хорошо, мы злые, мы мучаем, мы отравляем, кончаем жизнь самоубийством, у нас есть безумные тираны и войны. Но давайте поставим вопрос по-другому. Неплохо хотя бы и то, что нам удалось дожить до прошлой недели. Три миллиона лет существования для таких уродов, как мы, – это все-таки уже достижение.
– Мы ставим вопрос о судебном преследовании проделок рода людского. Вот что прекрасно в людях. Да, сударь, они все время задают себе вопросы. Они все могут подвергнуть сомнению. Они способны даже раскаиваться в своих ошибках;
Рауль отступает еще дальше.
– А мы оба… Мы дрались, оскорбляли друг друга. Но мы друг друга не убили. Мы задумались, мы признали свои заблуждения, мы эволюционировали. Таково поведение человека. И вот почему мой подзащитный достоин оправдания.
Рауль колеблется, потом жестом показывает, что Саманта его убедила. У него не осталось
