– У меня есть сведения, что вы разговаривали с Дмитрием Шульгиным за несколько часов до того, как он был убит. Что именно он вам сказал?
– Очень странные вещи, – помедлив, призналась Виктория. – Только вот к разгадке его смерти они нас никак не приближают.
И она пересказала следователю то, что слышала от бывшего одноклассника.
– Час от часу не легче, – проворчал Антон, записывая ее слова. – Итак: он был уверен, что скоро умрет. Ему было знамение… ну, это мы опустим. И тем не менее он ничего не сказал вам ни о Екатерине Бородиной, ни о своих подозрениях, вообще ни о чем.
Он украдкой зевнул и яростно потер кулаками глаза.
– Может быть, вы хотите кофе? – спохватилась Виктория. – Я сейчас…
Она вышла, а следователь обмяк на стуле, оглядывая обстановку. Ему нравилась квартира, нравилось то, что в шкафах много книг, а на столе громоздятся стопки томов с торчащими из них закладками. В узкой хрустальной вазе на комоде пламенела роза, и это тоже было правильно. Роза очень шла Виктории, именно этот цветок, а не лохматые пионы или унылые астры.
Сотовый на столе ожил, осветился и испустил мелодичную трель. На кухне что-то упало и покатилось с грохотом. «Вот так номер, – подумал Антон, – она что, боится звонков?» Не удержавшись, он подошел ближе и взглянул на дисплей. Однако вызов был с засекреченного номера. Услышав в коридоре шаги хозяйки, следователь поспешно вернулся на место и стал смотреть в окно.
Сотовый умолк прежде, чем Виктория его взяла. И хотя Антон вроде бы глядел совсем в другую сторону, он мог поклясться, что на лице писательницы отразилась сложная гамма чувств. Настолько сложная, что прочесть ее до конца смог бы не каждый, но Антона не зря считали одним из самых перспективных работников ведомства. Он отлично уловил и страх, и смятение, и смущение перед тем, что все это случилось в его присутствии, и облегчение от того, что не пришлось отвечать на звонок.
– Скажите, Виктория Александровна, – решился он, – вам кто-то угрожает по телефону?
И ему понравилось, что она не стала тянуть время, бормотать: «С чего вы взяли», уверять, что он ошибся, или просто отнекиваться.
– Время от времени раздаются какие-то странные звонки, – призналась она. – Со скрытого номера. И вроде бы ничего особенного в этом нет, но… из-за того, что творится в последнее время…
Антон кивнул, избавив ее от необходимости давать сложные объяснения простой и понятной ситуации.
– Вы еще не говорили с этим абонентом?
– Нет. Но он звонит… снова и снова.
Следователь вздохнул.
– Если вы не против, я мог бы попытаться навести справки в сервисной службе.
– Но ведь номер скрыт, – напомнила Виктория в удивлении.
– Для вас. Но не для них, насколько мне известно. Если вы дадите мне номер сотового, на который поступают звонки…
Против этого Виктория ничуть не возражала и тотчас же продиктовала Антону свой номер.
– А теперь, – сказала она, – идемте на кухню пить кофе. Он уже готов. Вам с молоком, с лимоном? Или, может, с коньяком?
Глава 27
– Просто кофе, – сказал Никита Веронике.
– Без молока?
– Безо всего.
«Скоро я превращусь в его служанку, – не удержалась она от этой мысли. – Подай то, принеси это. Хоть бы раз в жизни какой-нибудь мужик принес мне кофе в постель! Так нет, остается только смотреть западные фильмы и завидовать…»
Никита пригубил кофе и, поморщившись, отставил чашку. Напиток уже давно остыл. До чего же Вероника безрукая, даже хороший кофе сделать не в состоянии. Простейшее дело, казалось бы, так нет же.
Одновременно зазвонили два телефона – обычный и сотовый. Вероника на мгновение растерялась, но решила все же ответить на звонок сотового, тем более что он был ближе.
– Алё!
…Он поймал себя на мысли, что в ней все его раздражает. И холодный кофе, и это глупое «алё», и то, что она опять завела речь о том, что Никита должен перейти в контору ее брата, потому что им так будет удобнее. Удобнее, конечно, ей. О том, что ему удобно совсем другое, она даже не подумала.
И вообще она ему надоела, окончательно и бесповоротно. Лишнее существо в его жизни. Обременительный балласт. С какой, собственно, стати он вообще ее терпит?
Когда Вероника закончила разговор, он обратил внимание, какое у нее лицо. Изумленное и испуганное одновременно.
– Опять труп? – безнадежно спросил он, пытаясь пить паршивый кофе, который никак не проходил в горло.
– Диму Шульгина убили, – прошептала Вероника. – Повесили.
Никита поперхнулся и опрокинул чашку на стол.
– Кто такой Дима Шульгин? – спросил он, кашляя.
– Наш бывший одноклассник. Но… он монах! И он даже не был на том вечере! Как и Катин муж… И Коля Лапин арестован.
– Журналист? – вытаращил глаза гонщик. – Это что, он их всех убивал?
– Нет, – отмахнулась Вероника. – Его случайно менты где-то тормознули. И нашли в машине кокаин. Нет, ну надо же так подставиться…
– Какой у вас интересный класс, – пробормотал Никита, затирая салфеткой кофейное пятно на своей майке. Пятно от его манипуляций упорно не желало исчезать и только разрасталось на глазах.
– Ее надо остановить, – решительно объявила Вероника.
– Кого?
– Викторию. Это же она всех убивает. Я всегда знала, что у нее не все дома. Нормальные люди не станут сочинять книжки, где на каждой странице труп.
– Ну да, – добродушно подтвердил Никита. – Нормальные люди вообще не сочиняют книжки. И не читают их. И в гонках они не участвуют, и картины не пишут. А о том, чтобы расписать потолок Сикстинской капеллы, я вообще молчу.
Вероника обернулась, и ее подозрительный взгляд хлестнул его, точно плетью.
– Ты что-то слишком часто за нее заступаешься, – заявила она. И в порыве озарения предположила: – Слушай, ты часом не спишь с ней, а?
– Конечно, сплю, – тотчас же отозвался Никита, – а ты что думала?
…Когда Вера через несколько минут вошла в квартиру сестры мужа, она застала там следующую сцену: Вероника рыдала, полулежа на диване, а Никита стоял в дверях со смущенным видом человека, который хотел пошутить, но его шутку явно не оценили.
– Так, – сочным голосом объявила Вера, – что тут происходит, а?
– Он сказал, что с ней спит! – прорыдала Вероника. – Сволочь! Ненавижу!
И она швырнула в гонщика первое, что попало ей под руку, – диванную подушку. Никита ловко поймал подушку и опустил ее на кресло.
– Идиоты вы оба, – заявила Вера. – Никита, это правда?
– Я пошутил, – не моргнув глазом, отозвался тот.
– Пошутил! – прорыдала Вероника. – Как ты мог так шутить, а?
– У тебя просто нет чувства юмора.
– Чувства юмора? – взвизгнула журналистка. – По-твоему, это смешно? Скажите пожалуйста! – Она обернулась к Вере. – Когда ее наконец арестуют, эту маньячку? Или надо, чтобы она нас всех убила? А может, у нее вся прокуратура в любовниках ходит, а?
– Следственный комитет, – поправила Вера. – Теперь убийствами занимается следственный комитет. Не стоит так волноваться, Ника. Сергей уже навел справки. У Виктории алиби.
