И завтра, и послезавтра, и через три дня, и даже через неделю Виктория еще была жива, и солнце светило в ее глаза. И все, казалось, было по-прежнему, с той только разницей, что Сергея уже не было на этом свете.
Глава 32
Жизнь состоит из череды однотипных дней, большинство из которых не приносит с собой ничего принципиально нового. Среда, семья, воспитание, собственные наклонности, ближайшее окружение загоняют каждого в определенные рамки, задают ритм бытия и его наполненность. Взять хотя бы самый распространенный вариант: дом – работа – дом, суббота и воскресенье выходные, в понедельник снова на работу, дотянуть до пятницы, отдыхать, а там Новый год и праздники, опять елка, опять искать подарки и их получать…
Однообразие событий, их предсказуемость убаюкивают, порой раздражают, но чаще всего внушают уверенность, что так будет всегда. Через две недели полетим вместе отдыхать, до конца года достроим новый дом, а сегодня надо оживить цвет волос, сделать прическу и заодно заняться маникюром, завтра мы приглашены к Р., послезавтра у Сергея деловой ужин, и еще, конечно, неплохо бы купить пару модных платьев и сапожки. И сумочку в тон, причем хорошо бы подобрать какую-нибудь не слишком известную, но интересную марку, а то все жены миллионеров ходят с одним и тем же, просто смех.
И вот, когда все уже известно, и меню для делового ужина оговорено, и ты сидишь в салоне, ожидая, когда после покраски высохнут волосы, а вокруг суетится один из лучших мастеров Москвы, и сумочка, припасенная для тебя, уже ждет покупательницу в модном бутике, – как раз в это мгновение звонит сотовый, и судьба со всего маху бьет тебя под дых.
– Ве… ра… Ве… ра…
– Вероника, это ты? Что ты там ревешь? Что случилось?
– Вера… Верочка… Ты не в машине? Сидишь в салоне? Слушай… Сере… жу… Сережу убили.
Два слова.
Только два.
И налаженная жизнь рассыпается в прах. Не будет ни ужина у Р., ни сумочки, ни совместного отдыха.
Потому что произошло именно то, чего ты всегда боялась: стать вдовой, приложением к воспоминаниям о твоем муже, который умел делать деньги и в бизнесе был о-го-го… но все осталось в прошлом, а в настоящем – рыдающий голос его сестры и гнетущее чувство недоумения, которое не покидает тебя.
Как это могло случиться? Как?
Он же выжил в 90-е, одолел всех противников в нулевые, он всегда был такой хваткий, и жесткий, и просчитывающий все комбинации на сто шагов вперед. Кто же опередил его на этот раз?
– Вероника… Ты меня слышишь? Перестань реветь, черт возьми! Слезами его все равно не вернешь… Как это произошло?
– Он был у Виктории…
– Да? – произнесла Вера неприязнью, которой не ожидала от себя самой. – И что он у нее забыл?
– Я не знаю… не знаю! Думаешь, мне много сообщили? Он вышел из ее дома… Сел в машину… И… она взорвалась.
Машина… черная, блестящая, с тонированными стеклами.
Та самая, в которой он уезжал этим утром, и ты видела в окно, как охранник придерживает дверцу, а Сергей забирается внутрь.
Сейчас она пытается себя убедить, что в это мгновение ее кольнуло тревожное предчувствие… что именно тогда она поняла, что видит мужа в последний раз… Но Вера тут же одергивает себя.
Какое предчувствие? Кого она хочет этим обмануть? Ничего, ровным счетом ничего она не почувствовала…
То ли потому, что они давно уже живут вместе по привычке, и Вера даже грозила в пылу очередной ссоры, что отберет у него имущество по максимуму в случае развода, то ли потому… да ладно, теперь уже можно признаться, хоть самой себе… что она попросту никогда его не любила.
И вот человек, которого она не любила, но который все же был ее мужем, погиб, и она теперь вдова.
Вдова!.. Какое тревожное, неприятное слово… и пахнет от него старухами в черном, склепом и бессмертниками. Невольно Вера содрогнулась.
Только разве она старуха? Ей и тридцати пяти нет еще…
– Хватит дергать меня за волосы! – зашипела она на мастера, чье присутствие стало ее раздражать. – Идите куда-нибудь… к чертовой матери! У меня важный разговор.
Мастер не обиделся. Он привык не обижаться на клиенток, которые платили в любом случае так щедро, что окупались и все моральные затраты. Впрочем, никто из этих клиенток даже не подозревал, что в служебном помещении, находясь в обществе своих, мастера нещадно передразнивают тех, перед кем расшаркивались всего несколько часов назад.
– Приходит тут эта козья морда, дочка олигарха нашего, и просит, чтобы ее покрасили в брюнетку. Я, говорит, хочу как Анджелина Джоли быть, блондинки уже не в моде…
– Ха-ха-ха!
– Даже если ее папаша все деньги отдаст хирургам, они из нее все равно Джоли не сделают…
– Ха-ха-ха!
– Максимум, что из нее получится, – это Голлум…
И мастер ушел, предвкушая про себя, какими словами он будет потом расписывать эту рыжую корову, как он именовал про себя жену, а отныне вдову Сергея Брагина.
– Кто это был? – сухо бросила Вера в трубку.
– Ты о чем? – всхлипнула Вероника.
– Кто его убил?
– Они еще не знают… – жалобно протянула сестра. – Следствие только началось.
– Кто-нибудь остался в живых? Владлен?
– Нет… Все, кто был в машине, погибли на месте. А у Владлена жена… и у шофера тоже…
Вера помрачнела.
– Ладно, – буркнула она. – Я скажу им… Сама.
– Думаешь, надо? – всхлипнула Вероника. – Наверное, они и так уже все знают… Из «Новостей».
Однако Вера уже думала о другом.
– Придется кому-то заняться похоронами… договариваться насчет гроба, кладбища, отпевания… Эх!
Она услышала, как Вероника заплакала, и с досадой подумала: «Ну, что еще?»
– Там хоронить нечего… – простонала сестра. – Мне так сказали… Он же сгорел заживо! Боже мой!
– Но хоть что-то, наверное, осталось?
– Наверное…
– Что осталось, то и похороним, – буркнула Вера, проводя ладонью по лбу. – В закрытом гробу.
И тут она вспомнила еще кое-что.
– Вероника…
– Что?
– Надо бы того… поминки устроить… Я имею в виду, не после похорон, для всей этой швали, которая слетится… а для самых близких.
Вероника хлюпнула носом.
– А кто у него самые близкие? Ты да я…
– И Виктория.
– Ты хочешь ее пригласить? – нерешительно спросила сестра после долгой паузы.
– А что? Чего нам теперь делить?
– Я не могу ее видеть, – простонала Вероника.
– Глупости.
– Тогда я позову Никиту, – решительно заявила его сестра. – Идет?
– Да ради бога. Соберемся вечером у меня… помянем.
