коридоре. Седой закрыл дверь.
— Помочь?
Макаренко отрицательно мотнул головой, отложил костыли и в три приема сел на кровать. Седой уселся напротив Макаренко на застеленную койку выписавшегося Артавазда.
— Извини, дорогой, что без гостинца. Все в спещке, все в делах, — с едва заметным акцентом произнес посетитель.
— Гостинец — это вроде рюмки водки перед казнью? — спросил Макаренко.
— Вах, перед какой казнью? Зачем так говорищ? — возмутился седой. — Ты молодой совсем, тебе еще три раза по столько жить надо.
«Интересно, кто сдал? — думал Макаренко, вблизи разглядывая седого террориста. — Замятин? Петров? Или Артавазда припугнули? А, в общем, какая разница. Рано или поздно все равно бы нашли».
— Слушай, уважаемый, — сказал Макаренко. — Меня вот вопрос мучает — а почему ты еще живой и на свободе, а? Вроде бы по случаю твоего приезда вся милиция на уши встала, план «Дельта» объявили, твои бойцы прям под окнами отделения милиции полресторана расстреляли, а ты гуляешь по городу как по своему кишлаку и никуда себе при этом не дуешь.
Седой рассмеялся. Он смеялся долго, утирая выступившие слезы рукавом снежно-белого халата, — попробуй такому пятнистый дать, как Замятину…
Макаренко даже немного заскучал, разглядывая веселого восточного деда, которому что чаю выпить, что человека прихлопнуть — труд одинаковый. Сидит вот, ржет, а его хлопцы с автоматами под полами халатов за дверью покой его караулят. Чтоб ржалось ему спокойно и от души.
Седой отсмеялся, утер слезы.
— Да ты не только смелый, ты еще и веселый человек, следователь. Люблю таких. Вах, как люблю!
«Ну, давай еще расцелуемся на радостях, — подумал Макаренко. — А если не мочить, тогда интересно — зачем приперся?»
— За что нас сажать, дорогой? — продолжал седой. — Насчет ресторана никто никаких претензий не выставлял, в отделении никто ничего не слыщал, а значит, ничего и не было. Начальника твоего видел, говорил с ним. Он сказал, что в городе гостям всегда рады. Наверно, твоя «Дельта» кого-то другого ловила. Мы мирные люди, сюда по важному делу приехали. За что нас сажать?
— Действительно, не за что, — согласился Макаренко, погладив раненую ногу.
— А это — уж извини, — сказал седой, кивнув на костыли. — Мой родственник после твоего удара три дня без сознания пролежал. Так что мы квиты. Кстати, ты родственнику еще и должен будешь — это он сказал, что Ахмета не ты убил, а тот человек, на чьих руках кровь Саида и Ибрагима. Так что к тебе претензий у нас никаких. А его мы найдем. Обязательно.
«Ага. А Витек-то круто где-то закопался, если духи его до сих пор не нашли…»
— Спасибо, — с издевкой произнес Макаренко. — И вам, уважаемый, и родственнику. Век не забуду.
— Но это у нас претензий нет, — не обращая внимания на следовательский сарказм, продолжал посетитель. — А вот у начальства твоего, Андрей, претензии к тебе серьезные. Дебош в ресторане, сокрытие улик, помощь в побеге подозреваемого… Нехорошо.
— А я смотрю, вы с моим начальством близкие друзья.
— Да нет, — покачал головой седой. — Были бы друзья, уговорил бы тебя на работе оставить. А так…
Он развел руками.
— То есть? — не понял Макаренко.
— Хотели тебя по служебному несоответствию уволить. Но я попросил хотя бы по собственному желанию. Все что мог сделать, дорогой.
«Понятно. Вот значит как».
Конечно, это было лучше перспективы получить пулю в живот. Но с другой стороны…
«Значит, ты, черт старый, постарался из меня бомжа сделать. Через своих новых сердечных друзей. Ясно. Из общаги, стало быть, теперь попрут… Хреново…»
— И сейчас, как я понимаю, — медленно проговорил Макаренко, — ты, уважаемый, должен сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться?
— Отказаться можно от любого предложения, — сказал седой. — Но мудрый человек не отказывается от разумных предложений.
Он полез в карман халата и вытащил оттуда пачку зеленых денег в банковской упаковке и мобильный телефон, по размеру экрана больше похожий на маленький серебристый телевизор. Разорвал упаковку, не считая ногтем отделил половину и положил ее на больничную тумбочку, придавив сверху мобильником.
— Вторую половину получищ потом. И еще столько же, когда найдещ то, что мне нужно.
Макаренко молча перевел глаза на тумбочку, потом обратно на седого.
— Молчищ? — усмехнулся тот. — Ну, молчи, молчи…
Глаза седого вдруг стали жесткими и колючими.
— Короче. Здесь у вас рядом с городом когда-то был подземный завод. Мне надо, чтобы ты нащел в него вход.
«Во как!»
После демонстрации пяти — плюс-минус пятьсот баксов на глазок — тысяч долларов Макаренко ожидал всего чего угодно. Вплоть до предложения найти Витька, отпилить ему голову и принести седому на ниточке его уши. Но завод…
— Очень интересно, — сказал он. — А почему бы тебе, уважаемый, не обратиться к твоим друзьям в милиции? Они тебе за деньги черта лысого откопают.
— Они откопают, — кивнул седой. — Но если найдут что-то стоящее, то потом закопают меня. Что я? Старый больной человек с десятком родственников на чужой земле…
«Ни фига себе! Взвод боевиков с собой приволок!»
— …а ты, я слышал, лучшим был. Тебе в Москве самые трудные дела поручали. Зачем мне еще кто- то? И лишнего шума мне тоже не надо. Я договорился — ксиву тебе оставят…
«А вот это сильно!»
— …где хочешь ходи, ищи, что найдещ — по мобильному звони. Помощ нужна будет, денги на расходы — тоже звони. Мы тебе номер в лучщей гостинице сняли — живи, работай.
Макаренко задумался.
Легенды про подземный завод он слышал практически с момента своего появления на новом месте, но, как и все остальные жители города, не придавал им значения. Ну, может, что и было когда-то до перестройки — да кому какая разница, что там было в действительности? У всех своих забот по горло, не до глупостей. Мало ли, что бабки на скамейках языком мелят… Ан вот, не просто легенды, оказывается, если такие волки заинтересовались…
Макаренко протянул руку, взял с тумбочки телефон, повертел в руках, разобрался, каким макаром выдвигается из заморской диковины клавиатура, — и набрал номер.
— Алё, — отозвалась трубка голосом Замятина.
— Это правда? — спросил Макаренко.
— Кто это? Андрюха, ты что ли?
«Как-то быстро из трища капитана я превратился в Андрюху…»
— Я.
— Андрюх… Ну это… Как здоровье-то?
— Нормально.
— Слушай, тут такое дело… Ты только не подумай, что мы тебя вложили…
Макаренко медленно опустил руку с телефоном и нажал на кнопку отключения.
— Как я понимаю, мы договорилис, — сказал седой, вставая с кровати. — Твой номер в гостинице «Союз» триста двенадцатый. Желаю быстрого выздоровления.
И вышел из палаты.
Макаренко лег на кровать и уставился в потолок.
