И он ударил!
В то самое уязвимое место между надбровных дуг ульфхеднара, в которое после высверливания черепа забивали деревянный клин последователи древней тибетской методики создания суперсолдат.
«Наставники меняют свой облик когда захотят!!! – проревел в голове Старшего Брата голос Наставника. – В отличие от тебя, смертный!!! Немедленно открывай ворота!!!»
У Старшего Брата потемнело в глазах. Голос Наставника оглушил его, заставил задрожать, сделать шаг назад и присесть на задние лапы.
И это при Младших Братьях!
Такого позора Старшему Брату не приходилось испытывать никогда.
Он помотал головой.
Это помогло.
Звон в ушах стал немного потише, а сквозь багровые круги перед глазами проявился образ Наставника. Которого следовало бы разорвать на части за пережитый позор… если б не смесь благоговения с безграничным уважением Ученика к Учителю.
– Да, Наставник, – прохрипел Старший Брат – и коротко рыкнул.
Младших Братьев словно сдуло с платформы – только дверь стационарного поста охраны хлопнула, чуть не слетев с петель. Мгновение – и ворота, активированные особыми ключами с двух удаленных друг от друга пультов, медленно разъехались в стороны.
Красные огни светофоров сменились зелеными.
Виктор отжал реостат и надавил на педаль. Платформа послушно покатила по рельсам, миновала один поворот, второй…
Виктор поежился. Пост охраны давно скрылся из виду, но пламя пылающего взгляда Старшего Брата все равно явственно ощущалось между лопатками, словно он все-таки не удержался и выстрелил из своего страшного оружия по ускользающей Добыче.
Тоннель кончился неожиданно. Виктору уже успели наскучить бесконечные повороты и длинные перегоны, похожие друг на друга словно трубы канализации, как вдруг очередной замысловатый зигзаг подземной дороги окончился… ничем.
Сноп яркого света ударил в глаза Виктору, и он еле успел нажать на тормоз.
Правда, это не сильно помогло.
Платформа жестко ткнулась в перегораживающую путь баррикаду, сваренную из стальных полос, и, как рассерженная кобылица, мощно поддала задом.
Виктора вынесло с водительского сиденья. Спасая колени от удара о панель управления, он подтянул их к подбородку, сгруппировался – и вылетел из тоннеля на манер ядра, выпущенного из средневековой катапульты.
Приземление прошло удачно – сработали навыки, привитые в школе нинпо. Виктор приземлился на стопы, перекатился вперед, гася инерцию, после чего поднялся на ноги и огляделся.
Н-да…
Окружающая обстановка не располагала к буйному веселью по поводу окончания длительного путешествия по антарктическому метро.
Он стоял на ровной площадке перед большим открытым ангаром, внутри которого замерла на четырех стальных подпорках мечта любого уфолога – самая настоящая летающая тарелка. Самолет Николая Теслова.
Помимо тоннеля, из которого вылетел Виктор, на площадку выходили еще две аналогичных черных дыры с поблескивающими на свету ручейками рельс и крашенными в знакомую черно-белую полоску стальными баррикадами, знаменующими конец пути.
Именно такая ассоциация промелькнула в голове Виктора. Потому что за этими нехитрыми укрытиями удобно расположился пяток снайперов с мощными винтовками, увенчанными суперсовременными компьютерными прицелами. Хотя для того, чтобы с такого расстояния превратить человека в решето, особо навороченных прицелов и не требовалось.
Помимо снайперов на площадке находились еще два десятка гладкошеих гемодов, тупо вдавливающих в плечи приклады автоматов и одновременно совмещающих в одну линию нехитрую комбинацию из прорези в прицельной планке, мушки и цели в лице Виктора Савельева.
Цель отметила, что расположились гемоды на редкость грамотно, четко вдоль стен по периметру площадки и при этом так, чтобы линии выстрелов пересекали сектора под всеми возможными углами, при этом не задевая своих.
Отступать было некуда. Обратно в тоннель – не успеть, тем более что он напрочь перегорожен вставшей на дыбы, а после завалившейся набок платформой. До летающей тарелки тоже не добежать. Будь хоть ты сто раз ниндзя, гемоды и по смазанной тени не промажут. И с
Виктор, не торопясь, подогнул колени, сел на каменный пол площадки, подобрал ноги под себя и расслабился.
Ждать пришлось недолго.
Из ангара, насвистывая нехитрую мелодию «Милой пташки», вышел человек в ладно подогнанной по фигуре эсэсовской форме с новыми блестящими погонами оберштурмбаннфюрера на плечах.
Увидев Виктора, эсэсовец прекратил свистеть и широко улыбнулся, словно неожиданно для себя увидел давнего приятеля.
– И какой русский не любит быстрой езды? – сказал оберштурмбаннфюрер, кивнув на опрокинутую платформу.
– А еще русские считают, что свистеть – это плохая примета, – заметил Виктор.
Однако эсэсовец на сарказм собеседника не отреагировал.
– Признаюсь, я прозевал твое прибытие, – сказал он. – Не смог удержаться и полез осматривать самолет Теслова. Совершенно новые технологии. Просто чудо по сравнению с нашими старыми летающими дисками, хотя этому чуду еще только предстоит стать настоящей боевой машиной. Пока это еще суперсекретный проект.
– Который рассекретили, чтобы я увидел самолет и вылез из тоннеля как таракан, унюхавший ловушку с «Комбатом»?
– Типа того, – кивнул оберштурмбаннфюрер. – Тем не менее ты не поверишь – я правда рад тебя видеть.
– И, как я понимаю, от той большой радости ты выставил тут роту гемодов, готовых по твоей команде превратить меня в дуршлаг. Веселый ты парень, Генрих, как я погляжу.
Улыбка сползла с лица эсэсовца.
– Я получил приказ о твоей ликвидации, Виктор, – произнес он. – Но я не хочу его выполнять.
– Отчего же?
– По двум причинам. Во-первых, я верю медиумам из общества «Врил», которые считают, что ликвидация ключевых исторических фигур может привести к гибели нашего мира. И второе…
Рауде замолчал.
– И второе? – нарушил молчание Виктор.
– И второе – я не убиваю тех, кто спас мне жизнь. По крайней мере до тех пор, пока есть возможность с ними договориться.
Виктор усмехнулся.
– И о чем же ты хочешь со мной договориться?
Не боясь запачкать новую форму, оберштурмбаннфюрер опустился на пол площадки напротив Виктора, в точности повторив его текучее движение и зеркально скопировав позу со скрещенными ногами.
«А ведь он тоже синоби, – отметил про себя Виктор. – Причем не ниже, чем мастер стихии Воздуха. Если не выше».
«Ты знаешь о чем, – возник в его голове мыслеобраз, вычерченный огненными иероглифами, – и
