Виктор понял, что не ошибся. – Мы могли бы работать вместе».
«Над чем?»
«Над созданием нового мира».
«Меня устраивает старый».
«Но ты же понимаешь, что сохранение старого мира невозможно. Машина войны уже запущена, и на этот раз вермахт не допустит ошибок прошлого. В новом мире ты сможешь занять место, достойное синоби стихии Пустоты. Знак Наставника на твоей груди ты станешь носить по праву».
«Наставника для кого, Генрих? Для волколюдей с деревянным клином во лбу?»
«Для идеальных воинов, каким являешься ты сам, обличье воина не имеет значения. Важны Дух, Сила и Путь. Все это сможешь дать им ты. Я сам буду ходатайствовать перед фюрером о твоем назначении вторым Наставником».
Виктор медленно покачал головой.
«Наши пути не совпадают, Генрих. И никогда не совпадут. Думаю, ты знал об этом изначально».
Огненные иероглифы потускнели, словно питающее их пламя потеряло силу и стало медленно угасать.
«Знал… Но думал, что смогу тебя переубедить. В таком случае отдай мне то, что дал тебе Теслов, – и я попробую еще раз поговорить с Каммлером относительно того, что ключевые фигуры истории лучше держать в плену, нежели уничтожать».
«Ты об этом?»
Виктор сорвал с шеи медальон с изображением руны энергии и бросил ее эсэсовцу, который небрежным движением поймал ее на лету.
«Возьми, он мне не нужен».
«Ты же знаешь, я имел в виду не только руну Наставника».
Виктор усмехнулся.
– Ты наполнил мою голову слишком большим количеством иероглифов, Генрих, – сказал он. – У меня от них уже рябит в глазах. Если тебя послали сюда поговорить – то мы уже поговорили. Если за чем-то другим – то попробуй выполнить приказ своего фюрера. Может, что-то и получится.
– Получится, Виктор, ты же знаешь.
Оберштурмбаннфюрер плавно перетек в положение на ногах и сделал шаг назад.
– У тебя нет шансов, – сказал он. – Гемоды личной охраны подчиняются мысленному приказу. Я знаю твои способности, но мысль всегда будет быстрее самого быстрого клинка. Спрашиваю последний раз – ты согласен с моим предложением?
Виктор посмотрел в глаза эсэсовцу и улыбнулся.
«Кого ты пытаешься уговорить, Генрих? – возник в голове Рауде мыслеобраз, начертанный по- немецки. – Свою совесть?»
Щека оберштурмбаннфюрера едва заметно дернулась. Подчиняясь мысленному приказу, сдвинулись пальцы гемодов, лежащие на спусковых крючках автоматов и снайперских винтовок. Сдвинулись… и остановились, так и не выбрав свободного хода, необходимого для выстрела.
Потому что мысленный приказ эсэсовца внезапно прервался, словно отрезанный от его мозга тонким лучом, ударившим из черноты среднего тоннеля. В голове оберштурмбаннфюрера взорвался вулкан немыслимой боли, вынудивший его застонать, сжать ладонями виски и рухнуть на колени.
– Не так быстро, Рауде.
На площадку, миновав окаменевших гемодов, шагнула девушка немыслимой красоты, затянутая в униформу высших чинов Черного Ордена СС. Ее правая рука была вскинута в несколько по-иному модернизированном партийном приветствии, при котором ее раскрытая ладонь была направлена в сторону эсэсовца.
В центре ладони неестественно-ярким светом пламенел вытатуированный глаз, из зрачка которого вырывался тонкий луч, соединяющий руку Верховной жрицы общества «Врил» с виском корчащегося на камнях оберштурмбаннфюрера.
– Не так быстро, Рауде, – повторила девушка.
Глаз на ее руке полыхнул особенно сильно.
Эсэсовец вздрогнул всем телом – и медленно завалился на бок.
Контакт прервался.
Луч исчез.
Девушка опустила руку, наклонилась и подняла оброненный Генрихом медальон Теслова.
– Быстрее! – произнесла она тоном, не терпящем возражений.
Виктор не стал спорить и поднялся на ноги.
– А можно узнать…
– Потом! – отрезала Верховная жрица общества «Врил». – Бегом к самолету!
Виктор и здесь не стал спорить. Выяснения причин столь неожиданного спасения вполне можно было оставить на потом.
Они вбежали в ангар. Девушка коротко и сильно ударила по красной кнопке на внутреннем пульте.
С потолка эдаким замедленным топором гигантской гильотины спустилась толстенная стальные плита, наглухо перегородившая вход в ангар. Одновременно включилось дополнительное освещение и где-то высоко над головой загудела принудительная вентиляция.
Ангар был довольно вместительным и представлял собой уходящую вверх высокую шахту метров эдак под триста в поперечнике, прикрытую сверху такими же мощными заслонками, как и ворота ангара. Что, впрочем, было и неудивительно. Летающая тарелка Теслова сама была около пятидесяти метров в диаметре, а подобному аппарату даже при условии вертикального взлета требуется пространство для маневра, чтобы не задеть за стены шахты.
«Тем более при условии, что управлять им будет далеко не профессионал», – отметил про себя Виктор.
И повернулся к своей спасительнице.
– Спасибо, – сказал он. – И все-таки, можно задать один вопрос?
– Что ты хочешь узнать? – спросила девушка.
На ее лице проступила заметная бледность.
Видимо, нелегко ей далось дистанционное отслеживание пути Виктора вкупе с гашением мозговой активности синоби стихии Воды в лице Генриха Рауде.
– Почему все-таки я?
– Потому что у нас получилось, – ответила она.
– Что получилось? – недоуменно спросил Виктор – и тут же понял, что сказал лишнее. Ну свойственно необремененным семьей мужикам тупить в подобной ситуации, пусть даже этот мужик не кто иной, как бессмертный синоби, возможно даже стихии Пустоты.
На него смотрели огромные глаза цвета неба – и не хотелось больше ничего на свете, лишь бы до конца своей бесконечной жизни смотреть в эти глаза.
«Получилось… У нас получилось» – эхом звенели в его голове слова прекрасной девушки.
Его девушки.
– Ну и отлично, что получилось, – неожиданно для себя сказал Виктор.
И улыбнулся.
Она слабо улыбнулась в ответ.
– Самолет двухместный? – деловито осведомился Виктор.
Она кивнула и вложила в его руку медальон Теслова.
– Значит, летим с комфортом, – сказал Виктор.
Он подошел к самолету, взбежал по приставному трапу и, быстро найдя соответствующее углубление на колпаке летающей тарелки, вложил в него медальон.
Четверть колпака плавно отъехала в сторону, открыв для обозрения внутренность нереализованной мечты уфологов всего мира.
Виктор шагнул внутрь.
