как Левин управляется со своей мощной машиной. Быстро и ловко, даже по-мужски, но при этом как-то по- особенному. «Этакая спокойная уверенность», – сказал Дельмон. Майору пришлось признать, что шеф не ошибся.
С порога в нос ударил запах табака. Брюс увидел в гостиной Геджа, расположившегося перед телевизором. На столе– бутылка виски и почти пустой стакан. Пепельница, полная окурков. Перед восьмичасовым выпуском новостей крутили рекламный ролик нового французского сериала. История зрелой женщины, комиссара полиции и профсоюзной активистки, двух ее молодых, не чуждых выпивки поклонников-лейтенантов и неблагодарного тридцатилетнего сына, жертвы затянувшегося переходного возраста. Гедж схватил пульт, выключил телевизор и воскликнул неожиданно высоким голосом:
– Поздновато возвращаешься, дорогой!
– Привет, Фред, – вздохнул Брюс, проклиная день, когда рассказал журналисту, что оставляет запасные ключи от квартиры над газовым счетчиком на площадке. – Тебе не хватает только клетчатых тапочек.
– Ты мне не одолжишь?
– Чему я обязан?
– Новенькая не хочет давать мне интервью. Это по твоей милости?
– Представь себе, она уже достаточно взрослая, чтобы почуять, где пахнет гнилью.
– А между тем идея была прекрасная. Думаю, что если уж мы ставим подножку серийному убийце, капризничать не пристало.
– Раз она отказалась, я ничего поделать не могу.
– Позволь мне не поверить.
– Охотно, Фред.
Журналист налил себе новую порцию и с гримасой отхлебнул изрядный глоток. Потом продолжал:
– Может быть, все дело в том, что ей есть что скрывать.
Брюс взял стакан из бара, налил себе немного. Сел, снял ботинки и куртку, положил ноги на низенький столик, отпил глоточек и приготовился слушать.
– У меня есть один хороший приятель, который работал в комиссариате на проспекте генерала Эйзенхауэра. Лет пять назад на Мартину Левин напал какой-то мерзавец. Он ее мучил и морил голодом много дней подряд, пока ей не удалось, не очень понятно, каким чудом, от него смыться. – Он замолчал, ожидая реакцию. Брюс молча смотрел на него. Гедж продолжал: – Это случилось на проспекте Кладбища в Сен-Дени. Она напоролась на поэта, вроде того бельгийца, который расчленял свои жертвы и разбрасывал пакеты для мусора с частями их тел в местах с красноречивыми названиями, вроде дороги Ненависти или улицы Тревоги.
–Да, я знаю, потрошитель из Монса. И что же?
– Она много раз возвращалась туда, но не обнаружила ничего, кроме складов, принадлежащих солидным компаниям.
Брюс отпил еще глоток, не спуская глаз с лица Геджа. В голосе чувствуется торжество, прямой взгляд. Взгляд разгребателя навозных куч, знающего, что в его руках какая-то информация, сказал бы Дельмон.
– Это случилось пять лет назад, и она вроде бы в порядке, – сказал Брюс.
– Ты уверен?
– На что ты намекаешь?
– На то, что вы подставляете девчонку, на которой и так живого места нет. Два сценария: либо она срывается, либо начинает убивать. Лично я предпочел бы второй вариант. Левин– классный стрелок, она серьезно занимается кун-фу и, несмотря на милую внешность, никогда не выпускает из лап добычу. Так сказал один из ее дружков-легавых, которому я отстегнул приличные бабки. Он мне сказал, что она со странцой. Что она выкинула в помойку шмотки одного сутенера и потом преследовала этого типа, который в чем мать родила бежал по бульвару Османна. Короче, тут игра на грани сумасшествия. И тут встает вопрос, который ты должен был бы себе задать уже давно: как могло случиться, что Саньяк, этот психолог, не почувствовал надлома в Левин?
– А ты, Фред, почему ты так часто приходишь ко мне, чтобы продемонстрировать свой собственный надлом?
– Поддерживаю огонь, старик.
– Какой огонь?
– Огонь, что согревал более или менее известных солдат, сгоревших в окопах страсти. Жертв Тессы.
– Фред, у меня были непростые выходные и тяжелый понедельник.
– А ты знаешь, что она уже нашла себе нового хахаля?
– Тесса?
– Да. Американцу стоит побеспокоиться. Тем более что уже начался сезон служебных командировок.
– А откуда ты знаешь?
– У меня есть скверная привычка время от времени звонить Тессе. Слушаю ее голос и сразу кладу трубку. Иногда звоню по нескольку раз, пока она не пошлет анонима куда подальше. Мне нравится тембр ее голоса, когда она злится. В последний раз я попался. Она перезвонила тут же, как только я повесил трубку. Напрасно я клялся, что это был не я, она меня обзывала, а потом просто убила. Сказала, что встретила мужика, с которым буквально воспаряет до небес.
