— Да, именно, — сказала она, кивком подтверждая мою правоту. — Так он и поступил. Мистер Кастор, объясните, зачем?
Пришлось уклончиво пожать плечами. Ответ я, конечно, знал, но еще надеялся, что ошибаюсь.
— В качестве предупреждения?
— После того, как стрелял людям в спину? Не думаю.
Ладно, какого черта! Раз она так настойчиво дергает за язык…
— Круг, — устало проговорил я, — он пробил дыру в круге.
— Вот я и интересуюсь почему, — не унималась Баскиат. — А вам причина известна?
— Полагаю, да, — ответил я, как можно спокойнее встречая ее взгляд. — Но, может, для начала объяснить, зачем я здесь? Очень хотелось бы выяснить!
Челюсть Баскиат напряглась так, что на секунду прорисовались все мышцы лица и шеи.
— Удивительно, что вы спросили. — В голосе ясно слышались злость и презрение. — Вы же один из регулярных информаторов детектив-сержанта Колдвуда, по крайней мере он так утверждает. Он ведь частенько использует вас в подобных ситуациях, верно? Вы объясняете, где умер интересующий его человек, когда, при каких обстоятельствах и чем занимается после смерти.
— Ага, — кивнул я. — Ну так как, детектив, проведем спиритический сеанс?
— Только не сейчас, мистер Кастор, давайте с этим повременим. Сейчас мне нужен ответ. Откуда вам известно, что Эбби Торрингтон мертва?
Вот, вот оно! Под ложечкой образовалась сосущая воронка, сейчас Баскиат заполнит ее и разрешит мои сомнения.
— Я специалист по изгнанию нечисти.
— Значит, «ни одна из малых птиц не упадет на землю без воли Отца вашего?» — ехидно осведомилась она, не зная, что дословно повторяет вопрос, заданный мной Гвиллему. — Вы следите за всеми умершими? Тогда как дела у моего дедушки? Во время последнего спиритического сеанса он был в порядке, но вдруг у вас есть новости?
Съежившись под свирепым взглядом, я лихорадочно подбирал ответ, но тут подошел детектив-констебль Филдс и, даже не взглянув на меня, протянул Баскиат записку. Расправив листочек, детектив-сержант пробежала ее глазами и, коротко кивнув, вернула. Филдс поспешно ретировался.
— Два дня назад ко мне в офис явились мужчина и женщина, — начал я, когда Баскиат снова удостоила меня вниманием. — Представились родителями Эбби и попросили ее найти.
— В смысле найти тело? — В голосе детектива звучал скептицизм.
— Нет, ее призрак.
Похоже, такой вариант нравился Баскиат ничуть не больше, но прежде чем она смогла ответить, я поднял руки в знак капитуляции.
— Сержант, скажите, это Эбби Торрингтон умерла в центре круга?
— Да, — холодно ответила Баскиат, — свихнувшиеся ублюдки, возомнившие себя магами и ведьмами, вонзили ей нож прямо в сердце. — Она подошла ко мне вплотную, поэтому следующую фразу слышал только я: — Тело девочки сейчас в морге, и, не сомневайтесь, мы под микроскопом его изучим. Если окажется, что вы, Кастор, участвовали в этом убийстве, ничто на свете не помешает мне оторвать вам яйца. Пока истекаете кровью, как раз успею зачитать ваши права.
Сосущая воронка заполнилась, но, вопреки моим ожиданиям, не печалью о маленькой Эбби, безжалостно заколотой сатанистами, а праведным гневом.
— Позвольте мне исследовать место преступления, — попросил я, сдерживая целую лавину других, более выразительных слов, которые буквально рвались на свободу.
— Друг мой, вы бредите! — качая головой, прорычала Баскиат. — Боюсь, я с самого начала не совсем верно обрисовала ситуацию… Так или иначе, вы здесь в качестве подозреваемого. Я попросила Колдвуда вас привезти, надеясь: вы расколетесь и сэкономите нам силы и время. Этого не произошло, значит, придется работать с уликами. Вас не тащат в участок и не допрашивают с пристрастием лишь благодаря поручительству Колдвуда. Нет, даже не так: потому что вы числитесь у него официальным информатором-консультантом, что обязывает меня оформить внутренний запрос, прежде чем велю Филдсу намотать на кулак ваши кишки.
— Значит, грязную работу за вас делает Филдс? Какая жалость! А я-то надеялся на индивидуальный подход…
Баскиат уже отвернулась, явно собравшись уйти. Молниеносный поворот на сто восемьдесят градусов — и она ударила меня по виску. Истощенный морально и физически, я едва держался на ногах, а тут потерял равновесие и растянулся на полу. Из одного конца зала донесся восхищенный свист, из другого — торопливые шаги. С трудом разлепив веки, я увидел над собой Гари Колдвуда.
— Мистер Кастор поскользнулся на защитном покрытии, — объяснила Баскиат.
— Да, я заметил. По-моему, сейчас он уже к нему привык и больше не упадет.
— Ну, если не станет далеко от меня отходить, можно не беспокоиться, — пообещала Баскиат и склонилась к моему уху. — Филдса я использую только на подготовительном этапе. Детали всегда дорабатываю сама.
Она ушла, а Колдвуд помог мне вернуться в вертикальное положение, ну, или максимально близкое к нему.
— Пошли, отведу на свежий воздух, — прошептал он.
Из зала — в фойе — на улицу. Прислонившись к кирпичной стене, я почувствовал, как перед глазами все кружится.
— Насчет детей у нее бзик. Каждый случай надругательства над ребенком через себя пропускает! Помню, в Кингстоне мы занимались одним педофилом: он успел отмотать срок за изнасилование мальчика, а потом снова взялся за старое. Так вот, во время допроса, который проводила Баскиат, он в собственном доме упал с лестницы, сломал руку и повредил позвоночник, да так, что вряд ли оправится. Баскиат обвинила его в нападении: мол, педик бросился на нее, а потом слетел по ступенькам, когда она применила какой-то дзюдоистский захват. Шито белыми нитками, но кого это волнует?
Я ничего не ответил. Все случившееся я тоже пропускал через себя, но ведь это еще не повод брызгать слюной и давать мстительные клятвы в присутствии служащего полиции! У них для своих одна мораль, для остальных — другая.
— Фикс, найди себе адвоката, — безнадежным голосом посоветовал Колдвуд. — Кого-нибудь поопытнее. Рано или поздно тебя вызовут на официальный допрос, возможно, даже арестуют, а какой-нибудь зеленый юнец даже на ровном месте дров наломает.
— От-твезите м-меня д-домой, — заплетающимся языком попросил я.
Критически меня оглядев, Колдвуд повернулся к одному из дежуривших у двери копов: тот якобы и не думал нас подслушивать!
— Отвезите его домой, — велел он.
— Есть, сэр!
— И запишите номер машины, которую он водит. Так, для информации…
Не пожелав спокойной ночи, Колдвуд вернулся в дом. Наверное, решил, что слишком избаловал меня добротой.
13
Не помню, снились мне в ту ночь сны или нет. В забытье я провалился, словно в свинцовый саркофаг, а потом еще и крышка захлопнулась. В нем было холодно, как в могиле, но, к счастью, тихо.
Увы, на определенном этапе кто-то выломал стенки у саркофага: сквозь сомкнутые веки начал просачиваться свет — сначала слабый, но потом тоненькие лучики превратились в ломики, вбивающиеся в меня, поворачивающие навстречу дню, с которым я не желал иметь ничего общего. Затем послышался стук, словно невидимые резцы долбили трещины и щели, что образовались в моем сознании.
Я пытался отвернуться и от света, и от назойливого шума, но они, как говорится, атаковали по всем фронтам. Малейшее движение причиняло боль: сведенные судорогой мышцы рыдали и стонали.
Глаза, словно склеенные кремниевым герметикой, не сразу, но разлепились. Так, я в машине, машине Мэтта, вон сосновый освежитель висит над головой, словно ветка омелы на Рождество. Какого черта мне в ней понадобилось? Помню, припарковался у дома Пен, затем Колдвуд с дружками напали из засады и силой увезли в Хендон, но ведь потом меня должны были под конвоем доставить к Пен… Нет, детали явно не вяжутся… К концу путешествия лихорадка бушевала вовсю, значит, я от слабости не сориентировался и, решив, что домой еще нужно ехать, сел в машину и заснул за рулем. Ну и слава богу, потому как, выберись я на дорогу, проснулся бы сейчас в каком-нибудь морге и наличном опыте узнал, как живется бестелесным духам.
Снова послышался стук, на этот раз громче и откуда-то сзади. С огромным трудом я развернул корпус сначала на девяносто градусов, потом еще не девяносто. Главное, не крутить головой: судя по ощущениям, она вот-вот оторвется. За машиной стояла Пен и смотрела на меня с тревогой и удивлением.
Разблокировав дверцу, я выбрался из салона и чуть не потерял равновесие. Очень вовремя подскочившая Пен поймала меня и удержала в вертикальном положении.
— Спасибо, — пробормотал я. — Признаться, чувствую себя не очень.
От «свежести» моего дыхания бедная Пен поморщилась. М-м-м, во рту у меня такой мерзкий привкус, что ей оставалось только посочувствовать.
— Фикс, — начата она с упреком, но куда мягче обычного, — ты пил?
Подобный вопрос был вполне оправдания пытался закрыть машину и не мог попасть в замочную скважину. Пен взяла у меня ключи и заблокировала двери простым нажатием кнопки на брелке.
— Нет, — сказал я, — то есть не больше обычного. Проблема в другом: возможно, я подхватил какой-то вирус.
Пен повела меня к двери.
— Что ты сделал с машиной? — обеспокоенно спросила она. — Кстати, чья она?
— Машина? — тупо переспросил я. Мозг стал подобен вялым, расслабленным пальцам, которые никак не желают сжиматься в кулак. Потом в памяти всплыл «неловкий» вираж внедорожника на Хаммерсмитской эстакаде. — Ах да… Это сделал не я, а католики-оборотни.
К двери вели всего пять ступенек, но почему-то на этот раз они оказались особенно неприступными, а на верхней едва не дошло до мини-катастрофы. Я
