Стало заметно, что и от Сашкиного лица отлила кровь.
– Я на ветку наступил... – продолжал Лопатин. – Он услышал... Обернулся так быстро и на меня стволом... Ну я и выстрелил...
Сашка не мог отвести глаз от протянутых ног убитого киллера.
– Картечью медвежьей. Псих... С такого расстояния... – сказал Пистон.
Пушкина передернуло. Он мрачно посмотрел на товарищей.
– Это он! – проговорил Сашка.
– Кто?
– Тот чудак из Медвежьего Угла! Который купил мороженый лук.
Пистон хмыкнул и отвернулся.
Некоторое время на бережке царила тишина.
– И как же он умудрился меня найти... – проговорил Сашка.
– Нужно, наверное, скорую, – предположил Лопатин.
– Какая тут скорая! – махнул рукой Пистон. – Не видишь, что ли? Наповал!
Лопатин робко на него посмотрел.
– Что же делать? – спросил он.
Ему никто не ответил.
– Как же он подошел так неслышно? – спросил Сашка.
Ответом опять было молчание.
– Что же делать? – опять спросил Лопатин. – Вызывать ментов?
Хладнокровный Пистон пожал плечом и достал мобильник.
– Постой! – сказал Пушкин.
– Что?
– Не нужно пока ментов.
– Почему? – спросил Лопатин.
Пистон дернул плечом и спрятал мобильник обратно в карман.
– Нужно как-нибудь без них, – проговорил Сашка и покосился на Пистона. Тот отвел глаза в сторону.
– Как же без ментов? – опять спросил непонятливый Лопатин. – Я же его... В смысле самооборона... Вы, конечно, подтвердите?
Пушкин досадливо махнул на него рукой. И опять пристально посмотрел на Пистона.
– С ментами свяжешься... – проговорил он. – Сто лет будет не отмыться... Поди им доказывай, кто в кого стрелял и почему. Затаскают. Им же что? Им, главное, денег с тебя побольше стрясти. Я эту братию отлично знаю. Сталкивался. Экспертизы, очные ставки. А счета в банке тем временем арестуют. И в офисе перевернут все вверх дном. Нет, – убежденно сказал он. – Ментов нельзя!
Пистон пожал плечами. Ему, конечно, было понятно, куда клонит Пушкин, но он предоставлял Сашке самому выпутываться и высказывать рискованные предложения.
Пушкин нахмурился. Он уже более или менее взял себя в руки.
– Этот тип приехал из какого-то дремучего Угла. Вряд ли кто-то его будет искать... – он сделал еще одну паузу. – Если ликвидировать труп... И убрать следы...
– Как это – ликвидировать труп? – испугался Лопатин. Пистон хмыкнул.
– Если бы, скажем, кто-то отвез его подальше в лес и зарыл... Не бесплатно, конечно... – Пушкин опять посмотрел на Пистона.
– Ага! – согласился Пистон. – А потом вы меня моч-канете, как ненужного свидетеля. Нет уж... Хотите, прячьте сами...
Лопатин испуганно перевел взгляд с одного на другого. Пушкин усмехнулся.
– Вот такие у тебя друзья, – горько сказал он Лопатину. – Когда твою водку пить – они тут как тут! А когда ты в беде окажешься – задний ход! Выпутывайтесь сами.
Пистон бросил на него злобный взгляд, хотел что-то сказать, но не сказал.
Некоторое время все трое молчали.
– Зарывать его здесь нельзя, – проговорил Пистон, который напряженно о чем-то думал. – Это какая-то партизанщина. Останется след на земле. А места охотничьи. Люди, собаки... Почуют, разроют... Егерь знает, что мы здесь были... Нельзя! – Он мотнул головой. – Нужно везти куда-то в другое место... А куда? Вы знаете? Я не знаю... Опять-таки везти... Ехать с трупешником в багажнике... А если, не дай Бог, кто остановит? Это точно вилы!
– У тебя есть другие предложения? – спросил Сашка. Пистон пожал плечами.
– Ну говори, говори... – прищурившись, сказал Пушкин.
– Есть у меня один знакомый... – начал Пистон и умолк.
– Вечно у тебя есть знакомый... Ну, не тяни резину, говори...
– Я, собственно, не уверен... Он на кладбище работает... Где-то в области. Как-то трепал за бутылкой, что для кладбищенских скрыть труп – плевое дело. Подкладывают в свежевырытую могилу, а сверху гроб с настоящим покойником. В жизни никто не найдет!
Пушкин озадаченно на него посмотрел.
– Да, я тоже читал... В газете... – подал голос Лопатин.
Пушкин кивнул. Потом прищурился.
– Это, наверное, денег стоит... – предположил он.
– Само собой, – сердито сказал Пистон.
– Сколько?
– Не знаю. Тут уж – сколько скажет... В вашей ситуации не до торговли...
– В нашей? – Сашка мотнул головой и на некоторое время задумался. Потом велел: – Звони!
Пистон достал мобильник, порылся во встроенном телефонном справочнике, нажал кнопку вызова и приложил трубку к уху.
– Иван Севастьяныч, это Толик вас беспокоит, помните, с радиостанции! – трубка в ответ что-то загундосила. – Понимаю, понимаю. Ха! Ха-ха! Да уж это как водится. Иван Севастьяныч, а ведь я к вам по делу... Да-да! Просьба есть... по вашей специальности...
И Пистон намеками и недомолвками объяснил некоему Ивану Севастьянычу, в чем дело и что от того требуется. Сказал, что вывезти «человечка, которому неожиданно поплохело», нужно вывезти прямо сейчас и поинтересовался, сколько это будет стоить.
– Тут все чисто, – добавил он. – Несчастный случай. Просто людям хлопоты не ко времени... Нет, нет, транспорт ваш... Что?! Понятно. Я сейчас перезвоню.
Пистон дал отбой и спрятал трубку в карман.
– Ну? – нетерпеливо спросил Пушкин.
– Десятка! – мрачно сказал Пистон.
Пушкин нахмурился.
– Что?... – не понял Лопатин.
– Что-что! Десять тысяч долларов!
– Он что, опух! – досадливо сказал Пушкин. – За такие деньги половину города можно сначала замочить, а потом похоронить!
Пистон пожал плечами. Что он может поделать? Как ему сказали, так он и передает.
– Севастьяныч говорит, сейчас по городу такие цены, – заметил он.
– По городу! Видали, рынок услуг развели... – Пушкин задумался. – Десять тысяч! С ума народ посходил!
Пистон пожал плечами.
– А вывезет он сам? – спросил Пушкин.
– Да.
– А нам только денег дать и все?
– И все.
Пушкин кивнул. Это по-деловому.
– А потом этот твой человек начнет с нас деньги тянуть... – предположил он.
