такие-то? – Тот, что с одной сигаретой, огляделся. – Я что-то не пойму. Спецслужбы? Или нет? В третий раз прилетают...
– Кто они такие, лучше не знать. – Старший освободил окурки из пинцета, затушил их друг о друга. – Меньше знаешь – лучше стул. Пойдем, скоро ужин. Сытнее ужин – лучше стул, хы-хы- хы...
Они ссутулились и вместе вошли в здание.
Я сполз на койку, койка прогнулась почти до пола. Койке было лет, наверное, сто, может, больше даже. Судя по обшарпанности. Тут все вообще было обшарпанное. Кровати, стены, пол, унитаз, раковина. Только трубы новые, пластиковые. С красной и синей полоской. И места немного, чуть шире размаха рук.
Крапива...
Это был, видимо, изолятор. Изолятор в психушке. Дверь мощная, с откидным окошком, как в настоящей тюряге. Здорово. Из Лицея Салтыкова-Щедрина прямиком в изолятор психушки села Кириллова. Мощная карьера.
Головокружительная. Как в детских книжках, там многие детишки в психушке сидят, есть даже жанр детской литературы – психушечный.
И изолятор-то тоже не фонтан, так себе. Всего две кровати. На одной я, вторая пустая. Судя по общей тишине, было утро, значит, я провалялся целую ночь.
Путешествие наше затягивалось.
– Эй, – послышался голос откуда-то сверху, – ты кто вообще-то?
Я поглядел на потолок. В углу открылась дыра. Изрядная дыра, человек пролезет. Из дыры торчала голова. Молодая и лысая. Нет, коротковолосая.
– А ты сам кто? – спросил я.
– А так, человек, типа...
– Понятно.
Человек обаятельно улыбнулся мне, ну просто как старому другу. Затем спустился из потолочной дыры, развалился на койке, потянулся. Он оказался довольно упитанным парнем, даже круглым, то ли кормили в психушке неплохо, то ли двигательной активности недоставало. Так или иначе, и щеки имелись, и пузо, а из особых примет – царапина. Даже не царапина, а какое-то рассечение по левой стороне лица, будто кто-то распорол всю щеку от подбородка и почти до уха. Когтем. Рубец, а по краям еще засохшие нитки от шва. Настоящий флибустьер парнишка-то – ногу еще отпилить, ну и руку не помешало бы. Грозный человек. А с виду не скажешь.
– Я вообще- то не дурачок, – сообщил парень, – я так, обитатель.
Я так и подумал. Конечно, не дурачок, конечно, обитатель. Дурачков в психушках ведь совсем не держат, они все в правительстве заседают.
– Не, я честное слово не дурачок... – заверил меня новый приятель. – Меня тут все знают, но я не дурачок. У меня родители просто алкоголики были, меня сюда и забрали. Врач написал, что я псих, чтобы меня сюда пристроить. Тут хорошо, кормят. Вечером будут гречку давать вообще-то, чуешь, как пахнет?
Я ничего не чуял, но, видимо, у него был более тонкий нюх.
– Ты не расстраивайся, – успокоил меня хозяин бокса, – ты тут долго не пробудешь. Я Валерка, а тебя как зовут?
Этот Валерка протянул мне руку.
Я тоже протянул руку.
– Окрошкин, – сказал я. – Иван Окрошкин.
Валерка улыбнулся.
– Хорошая фамилия, – сказал он. – Я люблю окрошку. С квасом и льдом. Ты как сюда попал?
– А, – махнул я рукой, – тупо... Мы с одним перцем пошли за майскими жуками...
Не знаю с чего, но я вдруг решил, что говорить правду не стоит. Пусть я буду Иваном Окрошкиным, пусть я пошел в лес за майскими жуками.
– За чем пошел?
– За майскими жуками. – Я принялся врать. – В городе их сейчас совсем нет, а шпана знаешь их как любит? Если встать возле игрушечного магазина, можно целую кучу продать. Да и вообще, полезное животное... Мы отправились за жуками, а жуков-то и нет почти, еще не вышли. Ходили-ходили, ходили-ходили, заблудились, короче. А жара такая, ну сам знаешь, будто и не весна, а лето. Потом слышим – дорога вроде, ну мы туда и побежали. Точно, оказалась дорога, и остановка даже рядом, и народец мнется. А потом магазин увидели, какой-то «Гипермаг» – тупое название, правда? Так вот, мы в магазин за водой пошли, и с дружбаном моим случился солнечный удар. Он упал, а потом как поднялся, так сразу одурел как будто. На бабку с клюквой как кинется...
– С клюквой?
– Ну да, – кивнул я, – с клюквой. Она на болоте, видно, прошлогоднюю собирала, прошлогодняя еще слаще. А он на старушку прыгнул. Еле оттащили. Ну потом магазин разгромили, ну и вообще... Охранники позвонили, и дружбана моего забрали, да. А я решил вот его выручить, ну, и сам попался.
– Да, – понимающе кивнул Валерка, – солнечный удар – опасная штука.
– Точно. Я тоже не думал, что можно так соскочить...
Я постучал пальцем по виску.
– Можно, – с видом знатока сказал Валерка. – От всего соскочить можно. Только надо было тебе сказать врачам, что все в порядке. Что вы вообще-то не психи. Просто вообще-то от нас регулярно кто-то бежит, даже несмотря на охрану, так что на психов местные жители быстро реагируют. Слушай, а зачем ты сюда полез вообще? Надо было просто с родителями прийти, вот и все дела.
– Ага, как же, – вздохнул я. – Придешь с родителями. Убьют. У меня старый такая зверюга, чуть что – сразу в рыло. В десантуре служил... А если вообще в школе узнают, ну, что ты в психушке побывал, – задразнят. Поэтому я и решил – лучше сам его добуду, выручу, может, как-нибудь...
– Правильно, – согласился Валерка. – Тут пока выяснят, кто да что, дня три пройдет. Хотя так, может, и лучше...
– Почему это? – насторожился я.
– Ты-то не псих, психов я сразу вижу. А твой друг вот...
Валерка показал мне большой палец правой руки.
– Стопроцентный вообще-то он, я в психах хорошо разбираюсь. Тебя кто поймал?
– Санитары пьяные. Амбальные такие...
– Ты им имя сказал?
– Нет. Они меня даже спрашивать не стали...
– Это Давыд и Боря, наверное, – сказал Валерка. – Они тоже вообще-то алкоголики, как мои родители. Пьют с утра до вечера – вот и перепутали тебя с кем-нибудь. Они всех перепутывают вообще-то, а еще санитары. В прошлом году приезжал губернатор с ревизией, так они его пресс-атташе законопатили, он у нас трое суток просидел. Чуть по-настоящему не рехнулся вообще-то...
Валерка усмехнулся. Он закинул ногу на ногу и принялся на редкость живо шевелить пальцами. Пальцы на ногах у него оказались удивительно развитыми, не по годам развитыми. Развитые пальцы, шрам на лице – интересно, зачем нужны в жизни такие пальцы и где можно получить такой шрам?
Наверное, я слишком сильно пялился на этот самый шрам, Валерка поймал мой взгляд и объяснил:
– За гвоздь зацепился. Осиное гнездо хотел убрать, а осы унюхали. Ну, я и распоролся...
Что ж, может быть. Полез пальцами ног словить ос, а морду расцарапал. Сколько угодно. Охотно верю.
– Слушай, Валерка, – я перешел на шепот, – отсюда выбраться-то можно?
– А как же, – тут же ответил Валерка. – Ты что, фильмов про психушку не видел, что ли? Любая психушка изобилует тайными тропами. Эта тоже. Отсюда легко уйти. Когда надоедает, я ухожу. В лес вообще-то. Тут есть такие места! Опят – море. Беру корзину, потом на кухне жарим со сметаной. Вкусно вообще-то. А потом назад возвращаюсь, все равно деваться некуда... А тут ничего. Можно телевизор даже посмотреть в холле. А лаз там.
Валерка указал большим пальцем левой ноги в потолок.
– В прошлом году не закончили ремонт – меняли трубы, – сказал он. – Пробили в каждой палате дыры на чердак, а заделать денег уже не хватило, главврач себе «Вольво» вообще-то прикупил, вот дыры и забили фанерой. Если влезть по трубе и отогнуть лист, то можно пробраться на чердак. А оттуда уже на крышу. Потом спускаешься по пожарной лестнице и через забор, там за вертолетом дыра как раз.
– Дыра за вертолетом – это хорошо... – Я с интересом поглядел на потолок. – Дыра – то, что нам надо...
– Только сейчас все равно нельзя, – Валерка растянулся на койке, ноги, вернее пальцы, закинул на подоконник, – поймают, посадят в матрешку вообще-то, а там страшно...
Валерка поежился.
– Мне бы поскорее отсюда, – сказал я, – дома ждет мать-старушка, отец-ветеран. Да и вообще...
– Да, да, – согласился Валерка, – поскорее – это лучше, конечно. Твой друг тоже побежит?
– Побежит, отчего не побежать. Если в себя, конечно, пришел. Он хоть и в солнечном ударе, а тоже не сирота...
Валерка как-то поморщился, я понял, что ляпнул не то. Проявил, так сказать, бестактность.
– Твой друг – он настоящий вообще-то, – сказал Валерка с почтением. – Не то, что мы. Ему не бежать надо, ему подлечиться надо. Талассотерапию произвести.
– Чего?
– Талассотерапию.
– У него и так солнечный удар...
– Удар ударом, а настоящесть настоящестью, – заверил Валерка. – Поверь мне вообще-то. Я настоящих психов сразу определяю, на глаз, безо всякого психоанализа. К тому же как настоящий псих к нам попадает, так сразу комиссия прилетает...
– Какая еще комиссия? – Мне стало как-то неприятно.
Комиссия – это уже серьезно. С комиссией могут и законопатить. На всякие исследования. И тогда отделаться малой кровью не удастся. Только вот зачем комиссия? Кого освидетельствовать-то? Гобзикова? Из-за того, что он смеется не прекращая?
– Какая комиссия? – повторил я вопрос. – Зачем комиссия?
Но Валерка не ответил. Сощурился и стал смотреть на меня пристально.
– Чего?
– Ну-ка, ну- ка...
Валерка осторожно протянул палец к моей голове и потрогал за ухом.
– Чего? – испугался я.
– Тут одна штука у тебя... – Валерка вгляделся внимательнее. – Ну да, роняйка. Уже здоровая такая, разожравшаяся... Слушай, тебе она не мешает?
– Говорят, она удачу приносит... – промямлил я.
– Бред, – отрезал Валерка. – Ничего она не приносит. У меня раз случилась, так я чуть не повесился... Надо ее удалить...
– Чем?
Валерка тряхнул рубахой. На кровать вывалился
