Зан широко осклабился. Конечно, терпит. Десять лет терпело и сейчас несколько дней потерпит. Очень уж понравился дружиннику этот парень. Четким разговором, точными движениями, лицом серьезным, гладким, будто каменным – не было на нем эмоций.
Так Зан познакомился с Кортом. Тот направлялся в Нортус для выполнения одного из своих заказов. А чтоб не привлекать лишнего внимания, ехал туда под видом караванного охранника…
«Обговаривать дело» решили в лесу, у Юрко-ручья. Не желал князь Трифор пускать в свой замок такую личность, как убийца Корт.
На встречу, что была назначена ночью, тот будто с неба явился – спустился на тонкой веревке из ветвей раскидистого дуба, да вниз головой, да в черном колпаке-нахлобучке, да с горящими желтым огнем глазами. Князь был изумлен – не то слово, даже за оружие сперва схватился, думая, что в засаду попал. А Зан справедливо отметил, что зрелище это Корт устроил для того, чтоб цену себе набить. Вот, мол, я какой – необычный, боевой.
– Кого мне убить для вас? – сразу спросил убийца, спрыгивая в траву.
– Главного в империи, – ответил Трифор, приходя в себя.
Корт помолчал. Потом стянул с головы колпак, сказал глухо:
– То ли я слышу?
– Что ж ты услышал? – отозвался Зан, кладя руку на крестовину меча (всякого он теперь ждал от наемника).
– Главный в империи – император. И слышу я: лорда Исидора вам прибрать хочется, – вымолвил убийца.
– Все точно, – кивнул Трифор. – Говори же: берешься? И сколько это будет стоить?
Корт помолчал, глядя по-волчьи горящими глазами в лицо князя. Потом ответил:
– Я Шип, господа. И я берусь. И оценю я главного в империи, как барана, к празднику откормленного, в пять золотых.
– Шип, – выдохнул Зан. – Слыхал я про вас много чудного…
– Ничего про нас уже не слыхать, – хмыкнул Корт, направляя на него желтые глаза. – Потому что нет нас больше…
Шипы – странный народ из Крапчего края, укрытого от любопытных глаз дремучими лесами. То ли люди, то ли звери, похожие на людей – никто никогда не мог сказать точно. Потому что знали о них очень мало. Да и что узнаешь о тех, кто на сближение не идет, торговлей не занимается, любопытства не проявляет. Живет себе в непролазных пущах и доволен этим, и другого не желает. Говорили про них лишь чудеса всякие: что двигаются они по лесу бесшумно, как лисы, что видят в темноте так же хорошо, как и днем, будто волки, что сила в их тонких телах подобна силе разъяренной рыси, что бьют они так быстро и так точно, как черная болотная гадюка.
О Шипах народы Твердых земель узнали получше лишь тогда, когда в их долины нагрянул лорд Исидор со своими рыцарями. Как выяснилось, больше двух лет сдерживали Шипы его войско в своих лесах, не пускали дальше на восток и юг. Большой урон наносили они захватчикам, пришедшим с запада, но тех было больше. И Шипы погибли, защищая не только свои рощи, боры и дубравы, но и соседей, многие из которых даже не слышали о тихом лесном народе.
Но быстро стерло время и эту память о Шипах, потому что другие невеселые события наполнили жизнь народов Твердых земель – долгие и кровавые войны с жестокими западниками…
* * *
Аврора переодевалась в кладовой, за стойкой, все еще хлюпая носом, когда громко и тревожно грохнула входная дверь.
– Где она? Куда подевалась? – вслед за дверью прогремел Крол.
Наследница, споро затянув пояс, выпрыгнула из своего убежища.
Бывший капитан тут же отпустил на волю схваченного за грудки хозяина и оборотился к девушке:
– Ваша милость, надо торопиться. У околицы – люди князя.
– Какие люди? – растерялась Аврора.
– Дружинники князя Трифора, – объяснил Крол. – Видимо, в Совином замке уже обнаружили ваше исчезновение и снарядили поисковые отряды.
– Лютотьма! – выдала Аврора фамильное ругательство.
– Согласен, – кивнул рыцарь. – Так что – поспешим. Лошади ждут. И приберите куда-нибудь свои волосы. Они могут нас выдать.
– Да-да, сейчас-сейчас, – лихорадочно пробормотала девушка, заматывая косы вокруг головы и нахлобучивая капюшон поверх этого своеобразного тюрбана.
По мнению Крола она делала все слишком медленно. А времени катастрофически не хватало. Околица, к которой подъезжал небольшой конный отряд под флажком князя Трифора, была рядом, потому что сам трактир «Стопка» располагался как раз у околицы.
Бывший капитан решил поступить так, как имел право поступить в такой критической ситуации: с властным «живо!» зацапал копающуюся Аврору за руку и дернул к выходу. Девушка успела лишь охнуть и свободной рукой схватилась за голову – чтоб не слетело мудреное сооружение из волос и капюшона.
Они в секунду пересекли маленький двор трактира. Девушка при этом почти земли ногами не касалась – так быстро увлекал ее за собой рыцарь.
У изгороди ждали, лениво дергая листья с куста сирени, две лошади: статный и могучий вороной Бедокур рыцаря и рыжая лошадка пониже и поплоше, купленная у местного крестьянина за несусветную цену в двадцать золотых, для наследницы престола (лучшей Крол не нашел, да и времени не было, чтоб искать).
– Это мне?! – возмутилась Аврора, вырывая руку из пальцев Крола. – Такое убожествоо?!
– Живо в седло! – проревел рыцарь, обжигая девушку таким гневным взглядом, что капризница вжала голову в плечи и послушно забралась на спину «убожеству».
– Пригнитесь, леди! И вперед! – проревел Крол, забрал поводья вороного и рыжей кобылки, дал Бедокуру шпоры и понесся в ворота, которые спешно открыл для них перепуганный хозяин.
Аврора съежилась в комок, уцепилась одной рукой за повод, второй – за спутанную гриву. Очень не хотелось слететь куда-нибудь в придорожные лопухи или терновник. Само собой, что при этом голова девушки осталась без внимания, и так уж получилось, что именно тогда, когда Крол и Аврора вылетели из ворот и понеслись по дороге, прямо навстречу отряду из Совиного замка, капюшон предательски слетел, косы размотались, и мимо младшего князя Гилбера, в изумлении распялившего рот, Аврора проскакала во всей свой красе. Успела из вредности даже язык парню показать. Ну, а что ей еще оставалось делать?
– Она! – заорал юноша, словно придя в себя от кривляния девушки. – Она это! Держи ее!
И его люди, которые только что вежливо разъехались в стороны, чтоб пропустить куда-то шибко спешащих путников, поворотили коней, стебанули их хлыстами по крутым бокам и легли в погоню.
– Лопни моё брюхо! – прорычал Крол, оборачиваясь и видя десятка два преследователей на отличных скакунах, которые с гиканьем и свистом неслись за ними. – Надо было вас постричь!
Аврора хотела возмутиться, но это оказалось очень трудно сделать во время бешеной скачки: проблемно набрать воздуху в грудь, чтоб разразиться потоком нелицеприятных слов, когда тебя трясет и дергает в неудобном жестком седле. Поэтому девушка мысленно сделала заметочку касательно капитана и сосредоточилась на том, чтоб не потерять равновесия.
Они летели через кукурузное поле. Свернуть куда-либо не получалось – слишком густо росли стройные высокие стебли.
Крол свирепо дергал повод рыжей лошадки, желая, чтоб она скакала быстрее. Даже губы ей порвал. Но та не справлялась и не могла идти вровень с резвым породистым скакуном бывшего капитана, хоть и старалась изо всех сил.
– Лопни моё брюхо! – вновь выругался рыцарь – он видел, как погоня медленно, но верно подтягивается все ближе и ближе. – Придется воевать, – остановил Бедокура, дернул из седельного чехла лук, из заплечного колчана – стрелу. – Скачите дальше, леди, по этой дороге. Как можно дальше на запад. Я задержу этих сорванцов. За полем, за лесом – хутор Ивка. Ждите меня там. Если к вечеру не явлюсь – езжайте сами. Только мой вам совет – сделайте что- нибудь со своими косами, – после этих слов прицелился и пустил стрелу в преследователей.
Девушка, не заставляя упрашивать себя дважды, ударила рыжую кобылу пятками, понуждая ее скакать дальше.
Первый из дружинников Трифора опрокинулся на спину, выронив копье, которым воинственно потрясал – стрела бывшего капитана поразила его в голову. Но второй раз Кролу не удалось натянуть тетивы – всадники принялись стрелять ответно, пользуясь тем, что рыцарь остался один, без Авроры.
Одну из стрел Крол отбил своим круглым наручным щитом, вторая свистнула мимо и пропала где-то в кукурузе, а вот третья угодила Бедокуру в круп. Вороной заржал, становясь на дыбы, и рыцарь выронил лук.
– Лопни мое брюхо! – выбранился капитан, ловя поводья и успокаивая раненого коня.
* * *
– Хей! Хей! – орали всадники, обнажая мечи.
Они были уже совсем близко и собирались начать зарубу. Тот из них, кто теперь скакал первым, метнул в Крола легкое ясеневое копье. Рыцарь пригнулся – оружие пролетело над ним, разодрав заплечный колчан. Стрелы упали вниз, под копыта пляшущего Бедокура, и погибли – треск был тому свидетелем.
Бывший капитан, извергая проклятия пострашнее сочетания «лопни моё брюхо!», совладал-таки с взбесившимся жеребцом, закрутил поводья на левую руку, а правой выхватил добрый меч, чтоб отбивать атаки и разить самому. Медлить не пришлось – враги налетели на него, как саранча на молодую пшеницу.
– Чтоб те лопнуть! – Крол от души пожелал «всего хорошего» тому, кто обрушил свой клинок ему на голову.
Рыцарь подставил под удар щит, а сам сделал молниеносный выпад – противнику в открывшийся живот. Боец ахнул, согнулся пополам, выронив оружие,
