поняла, почему она попросила продать его первым, и почему мы продолжаем стоять около помоста. Ведь Шейна могла разделить нас еще у корабля, но она решила устроить это маленькое представление. Она хотела, чтобы я увидела, как продадут Эльдара. Чтобы окончательно сломить мою волю, поломать меня. Чтобы я до дна испила чашу бессилия и сдалась. Что ж, у нее получилось.
Сиреневая ткань откинулась, и на середину помоста вытолкнули Эльдара, который сначала растерянно посмотрел на собравшуюся внизу толпу. Но потом вдруг резко вскинул голову, и глаза его презрительно засверкали. Волк среди шакалов.
Толпа загудела. Урдул вышел вслед за Эльдаром, и, схватив мальчика за запястье, резко развернул его, показывая со всех сторон.
— Настоящее сокровище, прибывшее к нам с Драконьего полуострова, — принялся нахваливать «товар» работорговец, — посмотрите на этот удивительный цвет глаз мальчика, никакой примеси золотых и карих оттенков, чистый насыщенный зеленый! Его глаза горят ярче изумрудов и прозрачнее вод в Палантиновом заливе! А зубы, белее жемчуга с Жемчужных островов, и какие крепкие! — Урдул протянул руку, чтобы подтвердить свои слова, но Эльдар глухо зарычал, и тот в испуге отдернул пальцы, — ну же, господа, минимальная цена полторы тысячи дархем.
— Тысяча шестьсот, — визгливо крикнула какая-то очень худая женщина с неприятным птичьим лицом.
— Госпожа Лидия, у вас всегда был отменный вкус, я в этом убедился, еще когда вы купили тех двух темнокожих мальчиков с Жемчужных островов, — угодливо пропел Урдул, — вы истинный ценитель экзотики, но может быть кто-то предложит больше?
— Две тысячи! — пробасил низкий мужской голос.
— А, господин Дахрум, вы как всегда щедры, — торговец расплылся в фальшивой улыбке, — вы только вчера купили у меня ту девочку, ах, что за прелестный ангел, кажется лет семи, если не ошибаюсь. И вы снова не отказали себе в удовольствии приобрести новую радость, вот в чьей благословенной душе поистине нет скупости!
— Девчонка слишком быстро сломалась, я даже не успел, как следует потешиться, надеюсь, этот милый мальчик окажется повыносливее, — хохотнул мужчина с отталкивающим лицом. Всевозможные пороки оставили свой след на этом лице, оно буквально светилось жестокостью и извращенностью.
Я в ужасе содрогнулась. Мне было даже страшно представить, что может это чудовище сделать с Эльдаром. О, Богини, я никогда еще не просила вас о чем-либо, еще ни разу не стояла моя душа на коленях перед вами, моля о милости. Но сейчас я взываю к вам, мои создательницы, вы дали мне жизнь и не можете быть так жестоки! Я знаю, вам нет дела до смертных, но я ваша дочь, обреченная вами на судьбу игрушки в чужих руках, на носителя, но не владельца сокрушительной силы, я заклинаю вас, спасите этого мальчика! Пусть его купит кто-то не такой развращенный, жестокий и беспощадный, пусть его хозяином окажется добрый, милосердный человек, ведь бываю же чудеса. Бывают! И среди этой толпы найдется тот, кто не обличен пороками и из сострадания поможет моего Эльдару. Хотя бы на время, пока я не вернусь за ним. А я вернусь.
Пока я горячо взывала к Богиням, то не заметила, как закончились торги. Урдул радостно прокричал:
— Продано! За две тысячи семьсот дархем господину Исиму!
Я попыталась определить, кто оказался новоиспеченным «хозяином» Эльдара, и когда увидела, к кому обращается работорговец, в отчаянии закрыла лицо руками. Богини остались глухи к моим молитвам, да и какое дело им может быть до простого человеческого мальчишки?
К Урудулу подошел тучный мужчина неопределенного возраста, хотя ни у кого бы язык не повернулся назвать это мужчиной. Длинные жидкие волосы канареечного цвета были заплетены во множество мелких косичек, которые змейками вились по сгорбленным плечам. Мясистые руки были белее и мягче, чем у самой изнеженной аристократки. Было видно, что ничего тяжелее бокала вина этот человек не поднимал. Наряд его тоже был весьма специфическим: оплывшая жиром фигура была замотана пестрой тканью, где бархатная манишка переходила в шелк нежнейшего желтого цвета, от чего незнакомец еще больше напоминал канарейку, очень упитанную канарейку, которая уж точно не взлетит со своим весом. Но примечательнее всего было его лицо с тремя подбородками, как меха гармошки, свисавшие вниз. Оно было намазано белилами до такой степени, что походило на кусок искусно расписанного фарфора. На этом лице было все нарисовано, чем-то напоминая раскрас дешевой портовой шлюхи: бровей не было — только тонкие черные линии, нарисованные карандашом, губы тронуты алой помадой ближе к середине, что придавало лицу плаксивое и капризное выражение. Замысловатая мушка, прикрепленная в уголке пухлой нарумяненной щеки, смотрелась и вовсе неуместно и смехотворно. Все движения этого существа (по-другому я не могла это называть) были жеманны и медлительны. И оно заберет моего Эльдара?!
Я начала отчаянно вырываться, у меня началась самая настоящая истерика. Я рычала, визжала и царапалась, пока мне пару раз не дали по лицу. Злые слезы потекли по моим горящим от удара щекам.
— А теперь твоя очередь, моя птичка, — Шейна полностью насладившись моей истерикой, теперь чуть ли не мурлыкала.
Меня как мешок с зерном буквально потащили вперед. Сил на что-либо уже не осталось, и голова безвольно опустилась. Все пропало. Я потеряла всех: Нии, Ива, а теперь и Эльдара. Всех, кто доверял мне. Ну почему я не родилась обычным человеком, с заурядной судьбой, росла бы в деревенском домике и выращивала овощи. Потом вышла бы замуж за работящего мужика и дальше копала грядки. Я вспомнила мать Эльдара, Миллу. У нее была такая судьба, но ее мятежная волевая душа отвергла такую жизнь. Да, она многое отдала за свое счастье, которое растворилось в горе, но я чувствовала, что будь у нее второй шанс, она поступила бы так же. Потому что ради мгновений счастье стоит мучиться и страдать века.
Толпа поредела, а улицы стали чище. Город преобразился: ухоженные клумбы, аккуратно подстриженная трава на газонах, изящные маленькие фонтанчики, мелодичное журчание воды. Мы приблизились к небольшому домику с песочного цвета черепицей. Дом был одноэтажным с высокой округлой крышей, отчего походил на гриб. Пройдя мимо зеленой клумбы, пестревшей мелкими цветами, мы поднялись на крыльцо. Справа от двери висела тонкая позолоченная цепочка, за которую Шейна ухватилась и резко дернула. Через пару минут послышались шаги, и высокий худощавый мужчина открыл дверь. Вид у него был весьма надменный.
— Госпожа Шейна. Ты всегда желанная гостья в этом скромном доме, проходи, — он посторонился, чтобы пропустить нас.
— Да снизойдет на тебя рассвет, господин, — я удивленно посмотрела на капитаншу. С этим мужчиной она говорила гораздо вежливее и с ноткой почтения. Матросы остались за дверью, а нас провели в маленькую комнату, стены которой были обиты синим шелком. Все в этой комнате говорило, что хозяева не испытывают недостатка в средствах. Стульев здесь не было, только лишь мягкий диван напротив низенького резного столика и множество пухлых подушек, разбросанных по всей комнате — видимо они служили креслами.
Мужчина опустился на одну из этих подушек и хлопнул в ладоши. В тот же миг вошел слуга, который нес странный стеклянный сосуд, расписанный замысловатыми узорами, с длинной трубкой. Он аккуратно поставил его на столик и с поклоном подал трубку хозяину. Тот поднес ее к губам и с наслаждением затянулся. Выпустив густое облако вязкого дыма, он сказал.
— У меня лучший табак во всех Рассветных землях, даже принц его ценит. Присоединишься, госпожа?
— Нет, благодарю. Я спешу вернуться на корабль. Я навестила тебя не из прихоти, мой господин.
— Да, я вижу, ты не с пустыми руками, — он снова лениво затянулся дымом и посмотрел на меня.
В воздухе поплыл сладкий запах клубники с тонкой ноткой корицы. У меня слегка закружилась голова.
— Ты же знаешь, что я выбираю рабов для двора, а не для простых пусть даже зажиточных людей. Аристократы самые привередливые покупатели и требуют всегда самого изысканного и необычного. Ты уверена, что у тебя есть, что мне предложить?
— Она не для аристократов, — спокойно ответила Шейна, казалось, ее совсем не смущает насмешливый тон собеседника. Мужчина удивленно поднял брови.
— А для кого же тогда?
— Для принца.
Как раз в это время работорговец затягивался очередной порцией сладкого дыма. Услышав ответ Шейны, он закашлялся.
— Госпожа, твои шутки неуместны. Его Высочество отвергает самых экзотических и прекрасных красавиц со всей Иллюзории, а ты хочешь предложить ему это? — он с призрением посмотрел на меня.
Знаете, такие презрительные высказывания по отношению к моей персоне уже начали меня раздражать и злить. У меня тоже было женское тщеславие, которое в последнее время совсем не тешилось.
— Да ни один аристократ, даже с самым непритязательным вкусом и даром ее не возьмет, а ты предлагаешь ее принцу?!
— Она будет Лисой, — ответила Шейна, и работорговец сразу успокоился.
А я настороженно посмотрела не капитаншу. Что все это значит, какой лисой?
Мужчина пристальнее посмотрел на меня и задумчиво потер подбородок.
— Для Лисы она сгодится. Маленькая, худая, шустрая. Я думаю, и ловкости ей не занимать. Но ты же знаешь, госпожа, принц сам отбирает Лис.
Шейна подошла ко мне вплотную и подняла мои запястья с золотыми браслетами.
— Я надеюсь, ты узнаешь знак Его Высочества.
Сквозь плотный туман дыма мужчина внимательно разглядывал узоры и кошку, вцепившуюся мне в запястье. Потом удивленно выдохнул.
— А ты не так проста, как кажешься, госпожа Шейна.
— Принц очень хочет получить эту девушку, иначе не одевал бы на нее свои королевские браслеты, — многозначительно сказала капитанша.
— Но тогда почему просто не доставить ее во дворец со всей пышностью, как заморскую жемчужину?
— Ты же знаешь, господин, как пинц не любит когда 'все просто', он попросил меня развлечь его, подав долгожданное блюдо изысканно и оригинально. И я уверена, что он оценит твое участие в этом деле и щедро отблагодарит.
Я хотела с возмущением возразить этому наглому вранью. Сказать, что Шейна лишь ищет выгоды, и принц не догадывается, что она задумала. Но голову словно набили опилками, и она стала легкой-легкой. Не удавалось собраться с мыслями и правильно построить фразу. Чертов дым!
— И сколько мне будет стоить эта честь — преподнести принцу его подарок?
— Ты же понимаешь, господин, что это не просто очередная рабыня. И что я могла бы сама заняться этим делом без посредников.
— И что тебе помешало, светлая госпожа? — они как два хищника кружили друг напротив друга, ожидая, кто первый ошибется, чтобы тут же вцепиться ему в глотку.
— У меня есть срочные дела в порту, я не могу отправиться в столицу.
— Сколько ты хочешь за девушку?
— Двадцать тысяч дархем, — ответила Шейна. Услышав такую баснословную сумму, я мысленно удивилась наглости капитанши.
Но работорговец даже бровью не повел.
— Самая прелестная из наложниц стоит дешевле, а ты предлагаешь мне такую сумму за Лису?
